И поэтому мы любим тебя, революция

Эсер 1 рекомендует к прочтению.

И поэтому мы любим тебя, революция

А.Дугин
Консервативная революция, М., 1994 | Русская Вещь, М.,2001

КОНСЕРВАТИВНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ  из-во АРКТОГЕЯ, Москва, 1994 


ПОТОМУ ЧТО МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ, РЕВОЛЮЦИЯ


“Ленин и Сталин предали Коммуну. Их предательство не должно делать нас сторонниками Версаля. И мы продолжаем ясно понимать, что сирота Революция закована в трюме корабля, который идет все быстрее и быстрее от того, что не имеет никакого курса. Да, это было красивое слово “товарищ”. Как поется в песне “Мы н а ш, мы новый мир построим, кто был ничем, тот станет всем”.”


Ален де Бенуа (“Восемь тезисов о конце коммунизма”)


После конца коммунизма
Последние трансформации, произошедшие с Россией на экономическом, политическом и идеологическом уровне резко изменили всю картину мировой политики, совершенно нарушили более или менее стабильную политическую систему, сложившуюся после Второй Мировой войны. Один из важнейших идеологических результатов “конца пролетарской эры” — это крах всего спектра “левых” идеологий от самых умеренных социал-демократов до коммунистов и левых анархистов. Хотя до полного исчезновения всего “левого блока” из политической жизни западных стран еще должно пройти какое-то время, принципиально это вопрос уже решен. Как бы мы не относились к этому, но политика ближайшего будущего будет находиться в рамках того, что во всем мире принято называть “правой идеологией”.

Поясним, что в современном политологическом словаре термин “правые”, “правая партия” и т.д. означает в первую очередь тот идеологический фланг, который на экономико-социальном уровне твердо и однозначно стоит на позициях “либерализма”, т.е. на позициях идеологии, основанной на абсолютном превосходстве “рыночных” ценностей над “чисто политическими”, на признании “разумного эгоизма индивидуума”, его “стремления к личному благосостоянию” безусловным и высшим критерием. Такое понимание “правых ценностей”, тождественных, в конечном итоге, идеологии “абсолютного либерализма”, чьи принципы были сформулированы еще Локом и Мандевилем, — интеллектуальными отцами современного западного общества,— характерно именно для нашей современной политической ситуации. Естественно, сто лет назад дело обстояло совершенно иначе, и сегодняшние “правые” могли бы быть причислены к стану “левых”. Но как бы то ни было, в современном мире, понятие “правые” прочно отождествилось именно с носителями “рыночной”, капиталистической, антикоммунистической, антисоциалистической и индивидуалистической идеологии, нашедшей свое экономическое воплощение в разработках Фридманна и его группы “Чикаго бойз”. (Заметим, что именно концепции Фридманна были основополагающими для политики Рейгана, Тэтчер и других западных “правых”.)

Конец СССР как планетарного оплота нелиберальных экономики и идеологии принуждает всех политиков мира, желающих остаться в Системе, в истеблишменте и боящихся превратиться в маргиналов, действовать и рассуждать именно в рамках безусловного признания правоты “либеральной доктрины”, “правоты рынка”, правоты и безальтернативности капитализма. Конечно, в границах “право-либеральной” политики существует множество возможных оттенков, нюансов, полутонов, что открывает пути для политической конкуренции, для полемики, для борьбы и дискуссии, но как бы то ни было, отныне всякий политик, который хочет, чтобы к нему отнеслись серьезно, просто не имеет права ставить под сомнение “абсолютную истину” пост-советского мира: “либеральная модель” является единственной, безальтернативной и обязательной моделью социально-политического и экономического устройства общества. Все альтернативные проекты отныне рассматриваются как “аморальные” и “утопичные” химеры, чреватые либо Освенцимом, либо ГУЛАГом.

В данной политической ситуации все с необходимостью становятся “консерваторами”, хотя бы в той мере, в какой стремятся сохранить, “законсервировать” сами фундаментальные основы “либеральной модели”.

Сегодня ничто так не дискредитировало себя как Революция. Сегодня ничто не смотрится так неуместно и даже непристойно как Красный цвет, цвет Революции. И даже на Зеленый цвет Революции Ислама падают отблески огненных и кровавых полотнищ коммунизма.

Но люди, обладающие глубокой политической и идеологической интуицией, все чаще спрашивают себя, а не кроется ли в этом какой-то гигантский подвох? Не стоит ли за концом коммунизма страшный обман, ведущий вместо подлинной Реставрации Традиции и обращения к почвенным историческим ценностям, к упадку еще более страшному, нежели очевидная сегодня всем несостоятельность “левых” коммунистических режимов? И поразительно, что к “переосмыслению” коммунизма призывают не его традиционные сторонники, а его традиционные противники, критиковавшие коммунистический строй тогда, когда это было далеко не так безопасно. Революция сегодня попирается всеми. Но не есть ли уже сам этот факт достаточным основанием для того, чтобы не доверять банальному мнению толпы? Как говорил Ницше “лучше умереть от жажды, чем утолить ее из источника, где пьет сволочь людская”. Не пришло ли время переосмыслить Революцию?

Архетип Революции
Переосмысление самого понятия “Революция” в “правом”, “почвенном”, “традиционалистском” ключе началось еще задолго до “конца коммунизма”. Наиболее полноценным и продуманным вариантом “позитивной Революции” были концепции германских “консервативных революционеров” — Артура Мюллера ван ден Брука, Эрнста Юнгера, Эрнста Никиша, Освальда Шпенглера и т.д. Эти авторы впервые со всей однозначностью показали отличие “простого и инерциального”, “реакционного” консерватизма от свежего, юного и активного “революционного консерватизма”, “консерватизма”, сопряженного с духом Революции. Концепции немецких консервативных революционеров начала-середины 20-го века становятся сегодня как нельзя актуальными. Но все же их идеи были в значительной степени затронуты конкретностью исторического и национального контекста. Нам же важно в первую очередь понять архетипическую структуру Революции как явления, постичь ее парадоксальную и загадочную логику в чистом виде.

Всякая революция коренится в социально-политическом кризисе общества. Всякой революции с необходимостью предшествует период социального разложения, деградации, политической стагнации. Революция совершается только в “дряхлом” обществе, в обществе закостеневшем и потерявшем свою политическую и социальную энергию, свою жизнь. Революция в этимологическом смысле означает дословно “воз-вращение”, “об-ращение” и этот термин предполагает определенную циклическую смену режима. Латинским термином “революция” называют также в романских языках циклическую смену дня и ночи, сезонов, времен года и т.д. Таким образом, революция — это то, что следует за вырождением общества, за периодом социальной смерти, как новая жизнь, как новая энергия, как новое начало. В самом общем смысле энергия Революции — это всегда энергия Жизни, направленная против смерти, энергия Свежести против затхлости, Движения против паралитичности. И даже сама жестокость Революции свидетельствует о ее молодости, о ее прорывающейся сквозь ветхие ограничения и одряхлевшие формы жизни. Так утро жестоко прорывает инерцию ночи, а буйство весны — морозные оковы зимнего застоя. Как бы то ни было, революции не бывает без кризиса. Она не может возникнуть в здоровом и полноценном обществе. В таком обществе она просто не будет иметь никакого смысла. Все это кажется очевидным и почти банальным, но тем не менее, консерваторы часто забывают эти предельно простые истины, становясь апологетами инерции, чистыми “реакционерами”, защитниками и охранителями разложения и стагнации, воспевающими безжизненную стабильность социальной зимы и отвратительную лживость фарисействующего морализма.

Но революционное обнаружение новой социальной энергии сменяется с необходимостью очередным периодом стагнации, очередной осенью, очередной “зимой”. Это “предательство революции”, “ренегатство” уже по логике своей включено в само понятие “революция”, коль скоро этот термин предполагает цикличность и периодичность.

Здесь следует также отметить одно чрезвычайно важное обстоятельство. По мнению “традиционалистов”, то есть людей признающих превосходство Духа над материей, Сакрального над профаническим и т.д., сам процесс циклического развития (и в том числе процесс циклического развития общества) протекает по нисходящей — от Золотого века к Железному, от Земного Рая к Земному Аду. Это — точка зрения всех сакральных и духовных учений, религий, мистических доктрин и т.д. Применительно к обществу это означает, что всякая новая революция в своих последствиях, в своей стагнационной фазе приводит к результатам худшим, нежели предшествующий пред-революционный режим. В этом заключается обратная, теневая сторона Революции, ее негативный аспект. Но строго говоря, разве Революция ответственна за неумолимую логику сакральной истории? Не является ли она в данном случае заложницей более глобальных и более общих законов? И шире, не является ли всякая новая революционная вспышка жизни восстанием не только против старости и сенильности конкретного общества, а протестом против старости и сенильности вообще? Не скрывается ли в каждой конкретной революции отголосок Единой Абсолютной Революции, Великой Революции против “мира сего”, против его энтропических законов и мертвых принципов, против его роковой, засасывающей в бездну ледяной стихии?

Архетип Революции в самом чистом виде — это архетип Возврата, возвращения, архетип преодоления инерции цикла. Именно поэтому главное лицо всякой революции — это Сверхчеловек, “смысл земли”, героическая персонификация Абсолютного Преодоления, Вечного Возвращения к Вечности, где по выражению Ницше “были окрещены все вещи”.

Октябрь как итог истории
Как бы хорошо “консервативные революционеры” ни понимали ритуальную сущность и таинство Революции, они накапливали вместе с историческими революциями и критический опыт. Исторические революции обнаруживали постепенно то, что являлось в них принципиально ущербным, ложным, негативным, упадническим. Революционные идеи становились все более и более дискредитированы пост-революционными периодами, и если для простых консерваторов это служило доказательством несостоятельности Революции самой по себе, то “консервативные революционеры” в этом видели лишь процесс о ч и щ е н и я сущности Революции, ее приближение к совершенному и абсолютному Архетипу.

В процессе истории цели революций становились все более и более глобальными, а доктрины освобождались от наносных и второстепенных элементов. Каждая преданная революция порождала новую, но уже более глобальную и более радикальную. Постепенная деградация человеческого общества парадоксальным образом способствовала очищению революционного идеала. Вопреки поспешной радости “реакционеров” из пепла погасшего костра рождались новые фениксы.

Пролетарская революция, а точнее, весь цикл пролетарских революций, были наиболее глобальным явлением революционного характера. Здесь под вопрос было поставлено все: метафизические и религиозные догмы застойного, фарисейского общества (о котором в Евангелии сказано как об Ангеле Лаодикийской церкви — “ты не холоден и не горяч, но тепл”), основа экономического устройства и само отношение к антропологической проблеме. Пролетарская революция ставила своей задачей построение не только радикального нового общества, но и радикально нового человека, и даже радикально нового космоса. В некотором смысле, пролетарская революция —революция последнего из четырех традиционных сословий —вобрала в себя все революционные мотивы (кастовые, экономические, религиозные и т.д.) предшествующих исторических периодов. Кроме того, национал-социалистическая и фашистская революции, которые также являлись центральными феноменами революционной реальности XX века, также имели ярко выраженный “рабочий”, почти “пролетарский” характер, что нашло свое выражение даже в названии НСДАП, Национал-социалистическая Р а б о ч а я (курсив наш — А.Д.) Партия Германии. Коммунизм и фашизм были последним историческим словом Революции, ее синтетическим, наиболее глобальным воплощением, ее апофеозом.

Конец коммунизма, его закат, его вырождение, а затем и его предательство со стороны его советских вождей, в архетипическом смысле означает конец исторических революций. “Гласность” и разоблачения ГУЛАГа поставили последний крест на революционной доктрине. Окончательная дискредитация коммунизма фактически тождественна окончательной дискредитации Революции как идеи. Перестройка — это триумф “консерватизма”, триумф планетарного конформизма, триумф стагнации, триумф “последних людей”, “умеренных эгоистов” из “нового общества потребления”(Г.Фай). Пролетарская революционность была самой революционной из всех. Ее конец, ее потеря, ее продажа нанесла историческому циклу Революции последний удар. “Конец пролетарской эры” — это конец исторической Революции.

Революция против современного мира
Если следовать логике Архетипа Революции, оставаясь верными Жизни и Юности вопреки торжествующей дряхлости победившего “либерализма”, можно сказать, что провал и дискредитация самой глобальной из исторических революций, оставляет открытым только один путь — путь Абсолютной Революции, по ту сторону истории, путь радикальной Революции против Современного Мира в целом, а не против, каких-то отдельных его составляющих.

Мы учитываем критический опыт и отказываемся от “пролетарских” иллюзий. Мы принимаем удар гибели коммунизма и считаем это нашим л и ч н ы м поражением, хотя мы как “консервативные революционеры” всегда были в первых рядах его самых ярых противников. Бесконечная любовь к Революции заставляет нас считать поражение всех ее форм н а ш и м поражением, н а ш е й трагедией, н а ш е й болью.

Но за пределом коммунизма уже встает страшный и грозный лик единственной подлинной Революции, которая должна стать не частным и относительным оживлением ветхого человечества, но подлинным и абсолютным возвратом, Возвратом к Истоку, к Началу, к Источнику Жизни и Света, к Тому, чье “царство не от мира сего”, к Тому, кто “победил смерть”.

Лишь после конца коммунизма впервые Революция получает свое истинное и наиболее глубинное, чисто религиозное значение, так как она становится Революцией против Рока, против Современного Мира, как мира Антихриста, против высшего проявления универсального зла, которое заключается не в том, чтобы быть с л и ш к о м “горячим” или с л и ш к о м “холодным”, но в том, чтобы быть с л и ш к о м “теплым” — “теплым” как осторожные и эгоистичные “либералы” “нового общества потребления”, как “последние люди”.

Сверхчеловек — это главная фигура Революции. Логично предположить, что главной фигурой Абсолютной Революции будет Абсолютный Сверхчеловек, тот, кого Ницше скупо и страшно определил следующими словами “Сверхчеловек — это не человек”.

“Теплые” либералы, — еще вчера рьяные конформисты и лакеи на службе самодурского совдеповского режима, а сегодня хулители и гонители Красного Знамени, — “реакционеры”, “консерваторы”, “правые” справляют сегодня праздник на могиле Октября. Полноте! Конец коммунизма никакой революцией не являлся — червь рока и коррупции скрытно выел в труху горделивую скульптуру Мухиной. После коммунизма пришли “ком-мутанты”, несущие в себе тот же унылый тлен разложения, что и упорствующие по инерции и привычке бойцы партийного арьергарда. Вспомните лицо Ельцина: недоумение, уныние, едва скрываемая депрессия. Таких физиономий у революционеров не бывает. Это — маска подкрашенной “ветхости”, расплывчатые черты усталости, иногда озаряемые всполохами маниакала. Это — лицо всем нам знакомого партийного зомби, только на сей раз на оживленный коварными колдунами труп напялен либерально-демократический мундир.

Но напрасно сегодняшние “теплые” отождествляют свою импотенцию с крахом Революции, напрасно сладко зевают, наивно полагая, что Система отныне обеспечит им спокойный и комфортный сон. Огонь Революции грядет. Но на сей раз это будет абсолютный Огонь абсолютной Революции.

Режим Огня
Странно слышать, как патриоты рассуждают сегодня о необходимости “спасения страны и народа” и одновременно слезливо вздыхают — кто о “потерянной России”, кто о “потерянном Союзе”. Странно слышать фразу — “верните нам прошлое” (царское или советское, не важно). Пока основой оппозиции будет настальгия и романтическое нытье — беспалый грифон будет цинично витать над раздавленной и униженной страной, однонаправленно погружающейся в болото безволия и летаргии. Если оппозиция и ностальгия — синонимы, если оппозиция лишь иное выражение общей ветхости, то ей суждено исчезнуть, раствориться в тумане исторической агонии некогда великой нации и некогда великого государства вместе с обреченной шайкой русофобствующих либералов. Что ж, самые последовательные “правые” (сторонники “монархии” и “русского капитализма”), кажется, уже все поняли и логично решили голосовать за Ельцина. Туда и дорога этим тряпичным куклам из гэбэшного “сундука чудес”. Паладины “вечного застоя” наконец-то распознали друг друга. Неудивительно также, если Ельцина, в конце концов, поддержат и умеренные, “розовые” социал-демократы. Вся эта контр-революционная сволочь — ни что иное как цепные псы Прошлого.

Будущее у России все же есть. Но тайна его, путь к нему, пароль, для вхождения в него, — это слово “ОГОНЬ”.

Каждую весну древние арии, а значит и наши предки, славяне, сжигали соломенную куклу — образ змеевидной темной богини Холода, Кали, хозяйки царства Ветхости. Каждую весну жесткий и беспощадный приговор выносит великое Солнце, наше арийское Солнце, наглой стихии Мирового Льда. В этом — его Праздник, его Революция, его Воскресение, его Торжество вопреки тем, кто поверили, что зима — навечно и смирились с ее законами. Весна — никогда не в Прошлом. Она — в будущем. В прошлом лишь косые лучи бледной осенней немощи.

Если сегодняшняя оппозиция выбирает “настальгию”, будущее России, Режим ОГНЯ, режим Революции пожрет и ее. Все ветхое должно уйти, кануть в небытие — таков закон Вечности. Такова воля к Революции. Если оппозиция не примет режима ОГНЯ, если ее главным и основным лозунгом, ее пульсом, ее энергией не станет императив РЕВОЛЮЦИИ, она обнаружит себя не как оппозиция, а как часть прекрасно отлаженной и мертвой Системы.

Выбор режима ОГНЯ выше, чем деление на патриотов и ельцинистов. В этом выборе на весы тайной истории брошено нечто гораздо более значимое, нежели политические пристрастия или идеологические предпочтения. Это — испытание Духом. Для избранных Огонь Проследней Революции окажется лакскающим, преображающим Светом. Проклятые будут охвачены всполохами черного адского Жара. Но даже если лично нам предназначен негативный исход, все равно мы должны страстно желать ОГНЯ, его очистительной, священной, беспощадной и справедливой стихии. Огонь — это то же самое, что Справедливость, а именно мечту о финальной “Пылающей Справедливости” хотят отнять у России мрачные глашатые Конца Истории.

Режим Огня — это восстание Крови и Почвы против всех структур и всех институтов власти, основанных на договоре, на компромиссе, на правовых абстракциях, не учитывающих глубинного и спонтанного Голоса Нации, императива Русского Пространства. На Революцию никто не даст нам ни разрешения, ни санкций. Никто нас не одобрет за нее и не похвалит. Но внутренний Огонь России, Огонь ее будущего, Огонь прорывающейся из подо льда и сна Вечной Национальной Правды не нуждается в поощрениях и мандатах. Стихия — не депутатский корпус.

Грянет, наступит, заполыхает... Не через века, а завтра. Ну может быть послезавтра. Но не позже. Грядет режим ОГНЯ, век пробужденной для Вечности России.

Наше знамя остается красным!
Вы знаете почему у нас Красное Знамя? Это — цвет нашей и вашей крови, господа либералы. Но это также и цвет Огненного Карающего Меча Господа, приходящего собирать свою последнюю жатву.

Наше Знамя остается Красным, хотя быть может к нему теперь следует добавить белую сферу чистоты наших помыслов и черный знак Великого Полюса, Рая, неподвластного Року и мертвящему дыханию Смерти.

Мы хорошо усвоили пролетарский урок, внимательно вдумались в его смысл. Нет, мы больше не верим в светлое будущее. У нас больше нет иллюзий относительно способности Человека создать нечто великое и справедливое, оставаясь при этом “лишь Человеком”. Благодаря предательству Октября мы окончательно убедились в том, что “человек есть нечто, что следует преодолеть”. “Человек — это не цель, это лишь путь к Сверхчеловеку”.


“По ту сторону Севера, по ту сторону Льда, по ту сторону Сегодняшнего Дня, ПО ТУ СТОРОНУ, н а ш а жизнь, н а ш е счастье.”

(Ф.Ницше).


Нас способна удовлетворить только Вечность, и поэтому МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ, РЕВОЛЮЦИЯ.