Я бы мог, мой друг...

Я бы мог, мой друг,
как иные, вновь
повторять любовь
к бытовому, в звук
облечённому,
но во мне испуг -
уподобиться
механически заведённому
соловью, на слом
обречённому,
что торопится
песней гладить
бровь
золочённую,
позабыв про глаз
под короною,
льющей нашу кровь
ради
благодати
денег на лопате
отсечённых
рук
гимнов небосклона,
по которому - поём,
зная, что не скоро
дом в нём вечный
обретём
в коридорах
взоров,
вросших в окоём
каждой порой
жизни
в гибнущей отчизне
на извечной
тризне
истин
человечных,
что шумят, как вече,
в речи
не овечьей
правдой лебединой,
соловьиной трелью
над могильной глиной
царствия веселья
рукотворных баек
о хорошем бае
в наше счастье вросшем
хором
попугаев,
лаврами обросших
в ямах под литаврами,
славящими вожжи
вожделений плоти,
что живёт в комфорте
среди бед юдоли
вдохновений вне
волей
Божьей -
вот как спелось мне
трепетно
до дрожи -
над диктатом хлеба
песнь рванулась стрепетом*
в небо -
через рожи...

*Своеобразен полёт стрепета. Сорвавшись с земли, он летит очень быстро. Кажется, что птица дрожит и трепещет на месте, но в то же время быстро двигается вперёд. В полёте крылья издают издалека слышимый своеобразный свист.