Брюнетка в фисташковом сарафане

   Внимательно разглядывая своего нового коллегу, я протянул
в приветствие руку:

-- Саша.

Полноватый мужчина лет пятидесяти с сединой в волосах, мясистым носом
и флегматичным взглядом, молниеносно ответил на рукопожатие.

-- Боря.

 Нам предстояло работать бок о бок на протяжении вахты и целый месяц
прожить в одном вагончике. Иваныча, моего предыдущего напарника,
со всеми почестями проводили на пенсию. За пять лет совместной деятельности
я привык к нему и относился как к старшему товарищу, который всегда
поможет советом, прикроет в случае чего, да и просто поддержит в трудную
минуту.

 Внутреннее убранство вагончиков было аскетично донельзя: две незатейливые
кровати, два шкафчика, две топорных табуретки, столик и телевизор.
Нашу комнатёнку отличало наличие на стене пожелтевшего плаката Анжелины
Джоли в образе Лары Крофт, холодно взирающей на работяг. Мы сразу
определились с выбором постелей, и, поглядывая на независимый грозный
анфас актрисы вкупе с соблазнительным нарядом и двумя пистолетами,
я распаковывал дорожную сумку.

  Несмотря на то, что новоиспечённый напарник оказался человеком,
мягко говоря, немногословным и косноязычным, от него веяло добродушием,
а открытый загорелый лик располагал к доверию. Рабочий день мы в поте лица
трудились на складе, а по вечерам смотрели телевизор, в основном новости,
и играли в нарды. Как и я, Борис относился к алкоголю негативно,
и посиделки «втихаря» с другими сотрудниками игнорировал, за что
быстренько схлопотал от коллег прозвище «Язва».

  За неделю я проникся к нему симпатией; он был опрятен, всегда вежлив,
учтив и походил на спокойного интеллигента, хотя по виду и роду занятий
не скажешь. Создавалось впечатление, будто основная его эмоциональная
и мыслительная деятельность скрыта от посторонних глаз глубоко внутри;
задушевные беседы мы не вели, анекдоты и байки друг другу не травили.
Сухое обоюдно уважительное отношение, это, бесспорно, то, что устраивало
нас обоих.

  Шли дни серой чередой, как строй унылых клонов, нуждающихся в неотложной
помощи стилиста, и я с опаской ожидал приближения третьей и четвёртой недели.
Именно в этот период я всегда начинал страдать от нехватки женской
теплоты и ласки. Мысли о молодой, ненасытной в любви жене, оставшейся
на целый месяц в одиночестве, ежеминутно насиловали мой мозг. Даже
в очертаниях некоторых предметов и строительных материалов пылкое
воображение непостижимым образом угадывало женские пропорции.
Из дам в смене было две поварихи средних лет, но совесть не позволяла
пойти на супружескую измену, а от мысли о рукоблудии становилось
ещё паршивее.

  По всей видимости, Борис так не мучился, по крайней мере, во взгляде
томление не читалось. Однако я заметил, что в один из вечеров во время
партии в нарды перед сном, он вместо привычной для себя сигареты,
принялся чадить трубкой, как заправский боцман. Я ничего не имел против
табакокурения и позволял ему дымить внутри помещения. Он сосредоточенно
и глубоко втягивал голубоватый дым, словно это как-то помогало в игре,
хрипло комментируя выпадающие дубли на костях: «ду шеш!» или «ду беш!».
В тот вечер игра у него ладилась, и он обыграл меня вчистую по партиям 10:4.
После чего, кратко обменявшись впечатлениями о прожитом дне, легли в кровати.
Засыпая, я чувствовал в носоглотке навязчивый запах табака, и не знал,
как от него избавиться. Похоже, коллега набил трубку курительной смесью
на редкость отвратительного качества. В ту ночь меня посетило странное
видение, будто бы ко мне явилась стройная молодая женщина с кучерявыми
смоляными волосами, чёрными и влажными глазами, точно маслины из банки,
и миловидным пухлым личиком. Она была в фисташковом полупрозрачном
лёгком сарафане поверх обнажённого тела, подчёркивающем все достоинства
её привлекательной фигуры, и игриво поглядывала на меня.  Я протягивал
загребущие руки в надежде схватить красавицу, но руки проскальзывали
сквозь её корпус, как сквозь туманную завесу. Она заливисто смеялась,
тряся аппетитной грудью с выпуклыми горошинами сосков, и казалось,
искренне сочувствовала мне, пленнику подобной оказии. На следующий день
под впечатлением от невероятно правдоподобного сна, я задумчиво бродил
по складу, увязая с каждым часом всё основательнее в болотной жиже
из воспоминаний и вопросов. Кто такая? Где я мог её видеть? Зачем
она приснилась, если можно без напряжения выудить из памяти образ
любимой супруги? И вообще, не привидение ли ко мне наведалось?

  Вечером всё повторилось: нарды, трубка, неприятное послевкусие от смеси,
реалистичный сон с кудрявой обольстительной девушкой, которую я знать
не знаю, и снова я не был способен даже заключить её в жаркие объятия,
не говоря уже о поцелуях и ласках. Это походило на средневековую пытку.
Я вставал на работу озлобленный и не выспавшийся, с фиолетовыми кругами
под глазами, со стойким желанием воткнуть в девичью податливую плоть хоть
что-нибудь. Плакат с Ларой Крофт раздражал неприкрытым эротизмом и
неспособностью дать нечто больше, чем просто возможность созерцать
бездушную бесполезную картинку фетиш-героини. Поварихи в обед виделись
ходячими провокаторами насилия, и глазели на меня с вызовом и
ожиданием активных действий. Будто специально делали вырез на груди
поглубже, улыбку пообаятельнее, позу - легкодоступнее. Я становился
уязвимым и слабым, позволяя себе поддаваться напору похоти, даже
по телевизору новости про убийства и катастрофы не отгоняли сладострастных
фантазий. К тому же у них там, на телевидении, с маниакальным
упорством набирают в ведущих дьявольски симпатичных девушек
с чувственными губками и подвижным язычком.

  Явление брюнетки, доводящее до умопомрачения томительной жаждой соития,
случилось ещё раз через две ночи, после этого я решил потолковать
с напарником. Во время рабочего дня нам не удалось пересечься без
посторонних глаз, поэтому я заговорил с ним на уже вошедшей в привычку
игре в нарды. Опять он раскурил трубку и, окутавшись удушливым облаком дыма,
шаманом поглядывал из него, хитро щурясь. Бросив «зары» и двигая шашки
под его неусыпным взором, я неторопливо поведал ему о своих снах и
о таинственной незнакомке. Борис, поглощённый партией, слушал с предельной
серьёзностью. Я даже немного насторожился, не посчитает ли он меня
психологически неустойчивой личностью, и уже хотел было мысленно отругать
себя за опрометчивость, но коллега, вынув трубку из угла рта, встревожено
осведомился:

-- Красивая брюнетка в сарафане?

-- Именно, - с неохотой и подавленным энтузиазмом подтвердил я,
затянув с броском костей, нервно тряся их в кулаке на протяжении доброй
полуминуты.
Боря насупился, что-то буркнул, встал и полез в свой шкафчик. Роясь в собственных
вещах, он что-то ворчал под нос, напоминая озадаченного гигантского
крота с трубкой в зубах; а я с недоумением следил за его копошением.
Затем он достал портмоне и извлёк оттуда квадратный кусочек бумаги.

-- Она? – спросил он, бережно протягивая фотографию, словно золотой слиток.

Я уткнулся в снимок. Мать честная! На фотографии была запечатлена
улыбающаяся женщина, являвшаяся мне во снах уже трижды на неделе!
Я судорожно сглотнул.

-- Да, это она.

-- Тогда всё понятно, Саша. – Борис, вернувшись на своё место за игровой
доской напротив меня, продолжил, понизив голос:

-- Это моя вторая жена Лариса. Мы с ней вместе около года. А приходила она
не к тебе, а ко мне.

Тут он вздохнул и поморщился, а его выражение лица сделалось как
у набедокурившего подростка. Абсолютно очевидно, он не горел желанием
делиться семейными тайнами, но мой озабоченный и болезненный вид
не оставляли ему выбора. Я развесил уши, непонимающе хлопая глазами,
точь-в-точь бешеный семафор.

-- Видишь ли, я забиваю трубку перед сном неспроста; Лариса вручила мне
заговорённую смесь из табака и… ещё кое-чего. Она у меня целительница
и ведунья. После курения я могу с ней общаться во сне, как с живой.
Сам понимаешь, без женщины тяжеловато целый месяц прожить. А так как ты
оказался пассивным курильщиком, её частичный образ мог затронуть и твоё
воображение. Лариса о подобном побочном эффекте не предупреждала.

-- Что же там ещё, кроме табака? – вырвалось у меня неожиданно громко
и требовательно. Я испугался за своё здоровье, вдруг Борис одурманивает
меня каким-нибудь наркотиком.
Он замялся, с силой затянулся, будто бы от этого зависела его дальнейшая
судьба, и, еле-заметно подавшись ко мне, прошептал:

-- Ничего такого… всего лишь её волосы. Лобковые волосы.