Движение 69 Студент Ольга

«Посмотри в глаза человеку, отведёт взгляд, значит дикий!»

Марио Варгас Льосса

Она любила целовать все его лицо.

- Целую в рот, - она говорила громко. Потом целовала. Зубы мелкие, острые. Губы рвёт.

Глубоко, тяжело дыша, обнимала его. Ставила, так сказать, в нетеистическую ситуацию, видимо, хотела разрушить все эти несуществующие их замки, что они сам построил. Он из крови и льда, она из песка. Так он любил только одну из дочерей Беллы Ахмадулиной в писательском доме на «Соколе». Коротко и неистово.

- Я тебя люблю, а ты меня? - спрашивала она.

Студент отвечал ей:

- Дура?

Энергия, которая появлялась между ее вопросом и его ответом, ошеломляла Студента. Её вопрос был как контейнер, в который я просто был обязан положить что-то, сделать его подлинным, настоящим. Что, в конце концов, мы действительно знаем про деньги, власть и любовь? Ничего! Только что это энергия. Наверное, потому, что мы бездушны?

Когда мы спрашиваем себя, кто мы и что мы, наш ответ как раз и основывается на том, что мы что-то кладем в этот пустой вопрос, чтобы его заполнить? И, похоже, ответ может быть соединен либо с полной и абсолютной истиной, либо с такой же абсолютной ложью.

- Скажи, ты меня любишь, бусь? Дорогой!

Студент сказал:

- Нет!

Они познакомились в огромном танцевальном танго-зале Буэнос-Айреса «La Viruta» в цоколе армянского культурного центра, в каждой стране есть две нации, евреи и армяне, вечно гонимые и потому столь любимые всеми! Хотя ашкенази не совсем евреи, это другой вопрос, они меньшие евреи, чем сефарды или такты, хотя таты почти из Персии. Европеизированные ашкенази для настоящих евреев слишком академичны! Хотя все бывает. В «Моссадe» была пара-тройка настоящих бойцов ашкенази.

Студент попал в Аргентину не только потому, что любил Борхеса.

Любимая халдеями Луна.
Неисчислимые песчинки Ганга.
Заветный сад на острове блаженных.
Загадочный бродячий лабиринт.

Китаец выбрал сразу все тропинки в китайском саду и исчез! Воистину, как говорят их мудрые книги, анналы Конфуция, "две девятки возвращаются к одному". Все мы рано или поздно вновь приходим к тому, с чего начали. Честно говоря, Маркеса он любил больше, один раз даже дал почитать Бате «Полковнику никто не пишет». Вор начал читать первую главу, отложил.

- Это все не нашенское!

Студент дал Манерному. Манерный начал первую главу, тоже бросил.

- Из жизни крестьян! Пролетарии, красные косынки! - взъелся на Студента. - Че ты мне суёшь красную дичь? - Жалко тогда не было Пауло Коэльо. Его бы точно объявил пидором. Между прочим, Манерный был не так далёк от истины, элементы троцкизма в творчестве магических реалистов Латинской Америки есть, как же не быть! А Фидель Кастро?

Огромная толпа кубинцев раскачивалась на цыпочках перед его дворцом и пела про американцев:

- Они врут, Фидель! Они врут, Фидель!

Наверное, надо было дать почитать им «Осень патриарха». Более воровская тема. «Ложь удобней сомнений, полезнее любви, долговечнее правды.» Чехов умрет, Толстой умрет, а эта книга будет жить. Сильнее только Милорад Павич.

Коммунизма Студент насмотрелся и в Аргентине. Людей кидали из вертолета в Атлантический океан связанных попарно, это что, не коммунизм? Перед этим мужчинам предлагали выбор, пидором или смерть? Во время диктатуры в Аргентине.

Не плачь по мне, Аргентина! Дело было так. Трое наших знакомых ограбили банк в Москве, реально унесли большие деньги, на них год шиковали, купили себе машины, ездили на курорты как на работу. При этом они убили двоих милиционеров, дело было громкое. Подчеркиваю, знакомых, а не товарищей, они были из бригады Бармалея, бывшего десантника, автоматчика, крышевавшего расположенный между «Библиотекой им. Ленина» и «Кузнецким мостом» ресторан «Трактир Аркадия», что-то наподобие старого конца 80х «Славянского базара», того, что был до ремонта. Через год один из них пьяный похвастался там этим перед какими-то своими далекими от нашей жизни знакомыми своим преступлением. Долго ходить беременным трудно. Нет, да и не вытерпишь, расскажешь! За это в Движении убивали. Поэтому Батя предупреждал:

- Что услышали в офисе, у вас уши уже в туалет ушли!

Их взяли всех, они сдали друг друга и всех, кого знали, в том числе и нас. Сдали как? Там были два брата, одного изуродовали на Петровке, избили так, нос вбили в лоб, стало безносое лицо, второму показали.

- С тобой будет точно так!

Тот раскололся до самых гениталий. Которые ему, говорят, Воры в колонии потом оторвали, но это ладно. Второе.

Как вы знаете, Студент служил в армии в одном городе на севере от Москвы, ночь и ты там. Город этот был городом дождей, @лядей и воинских частей, а по совместительству текстиля. Наш король текстиля господин Разбродин сейчас там не может найти швей. А Стулент в 85м году нашёл прапорщиков из Особого отдела КГБ по И-ановскому гарнизону, которые учили его как всё-таки по настоящему лягать правильно вбок ногой или назад, или с оборота.

В каждой части в клуб есть кабинет особиста, с особистом их части Студент дружил. Тогда он был младший лейтенант, разумеется, Студент, а не особист. О том, чтобы Студент стал звонарём, речи не было, пусть звонит собор парижской Богоматери! Жена особиста была москвичка, высшую школу КГБ он тоже заканчивал в Москве. Сам он был на десять лет старше Студента, Бог спас его! Он служил в ВДВ и после года службы подал рапорт о поступлении в школу КГБ. Его взяли, отец был ракетчиком. Он уехал в Москву учиться, а почти все, с кем он служил, погибли во время выполнения интернационального долга где-то в 78м году.

Потом офицер особого отдела перевёлся в Москву, в ту ночь Студент был дежурным по роте. Особист уезжал в столицу в «кунге», армейском закрытом грузовике, оставил ему свой домашний телефон. Студент демобилизовался, они нашлись. С тех пор теперь уже капитан часто помогал ему в бурные 90е годы совершенно безвозмездно. У него даже было удостоверение работника МУРа с реальным номером, если позвонить дежурному на Петровку, тот давал справку, такой сотрудник есть. Потом друг Студента ушёл из органов, основал фирму по продаже недвижимости в Москве, связи свои везде сохранил.

Так вот, ровно в тот год, когда горе-диллинджеры сдали московской милиции половину криминальной Москвы, Студент приехал к своему товарищу на праздник Дня чекиста в рюмочную недалеко от Лубянки, по-моему, кгбшники с неё получали. Он подъехал на редком тогда в городе черно-синем джипе «линкольн-навигатор», они только появились. Здоровая такая дура, едешь, смотришь на всех сверху, большой трактор. Но они были модные. Девки кипятком сцали от одного вида такой машины, плюс они наводили ужас на коммерсантов. И, как вы сейчас увидите, впечатлили рыцарей плаща и кинжала.

- Я могу твою машину арестовать, - сказал Студенту один. За столом было трое эфэсбэшников и один генерал милиции. Товарищ Студента пятый. Всего шесть человек, включая героя нашего времени. Генерал, кстати, молчал, за что ему отдельное.

- Ну, можете, наверное, - пожал плечами Студент. Армейский друг ему рассказывал, что этот тип каждый день клал на стол доклады директору ФСБ.

- Давай поменяемся? - спросил второй. Он приехал на «семерке БМВ». - Ты мне джип, я тебе «семерку»? Буду на дачу картошку возить!

На нашем языке это называется «причесать». Показать, кто в доме хозяин. Что было в данном случае не этично, пригласили Студента на праздник на равных. Приехал он из-за своего друга Виктора.

- Саня, это мой человек, - сказал он. - Я перед ним в долгу.

Здоровый контрразведчик в кожаном пальто с меховыми отворотами, прохладно обычно в Москве на День чекиста, примирительно поднял вверх руки.

- Давай мы тебе дадим агентурный псевдоним? - спросил второй. Он уже набрался не слабо. Студенту начинало это все действовать на нервы.

- Какой? - спросил он.

- Напимер, Скворец! Посмотрите на него в профиль, правда, похож на скворца?

А люди прятались в шубы, и поднимали воротники. Виктор покачал головой в сторону второго. Уже напился! Второй, во взгляде которого читалась привычка вершить чужие судьбы, сказал товарищу Студента:

- Я его любым приму даже в таком состоянии!

Милицейский генерал молчал, работал он в тот момент уже не в милиции.

- Это мой начальник, - представил его Виктор, - раскрыл двойное убийство, - назвал город.

- Виктор, не надо, я тебя прошу, - сказал великий немой. Потом просто все пили, ели. Заплатил за всех Студент, Виктор помог погрузить связного несостоявшегося агента с птичьим псевдонимом в длинный «бумер», сам сел в свой джип «рэнглер», жёсткая машина для московских дорог, особенно в пробках, где ты как в заключении, и уехал, генерала увёз шофёр. Студент остался на Старой площади один. Где-то там был ресторан Кости Большого, где, он не знал. Ходил туда как-то раз с Пашей Измайловским. Убитым в Москве украинцами за то, что на них наехал, и представьте, где? В Киеве.

В Киеве же гонял по улицам в своей «вольво», набитом подслушивающей аппаратурой, Виктор Гусятинский, брат Гриши Северного. Что не спасло тоже бывшего кэгебешника от пули киллера, предположительно, Леши Шерстобитова. Зачем измайловские и ореховские совались в Киев? Это было равносильно тому, чтобы положить самому голову в пасть льва. В Киеве было семь официально сбитых в бандитский кулак бригад, и все беспредельные! Тот же Рыбка.

«Мир сошёл с ума, - думал Студент. - Стал цветной! Сначала нас всех сдают на Петрах, потом КГБ хочет отнять у нас машину! Чтобы возить картошку!!» На следущий день он в спешке, как Иосиф Кобзон когда убили Отари Квантришвили, тот даже парик дома забыл, вылетел из Москвы в Аргентину.

Он любил мясо! И последовал совету друга Березовского журналиста Доренко, которого встречал в гостинице «Москва» в ресторане лобстеров внизу по ступеньками, что в России мясо готовить не умеют от слова "вообще", только в Латинской Америке. С глаз долой, из сердца вон! Кроме того, название страны ассоциировалось в сознании Студента со словом "аргентум", серебро. А серебро в преступном мире ценили. Иногда даже больше, чем золото. Оно более оккультно. Жаль, что умер Анри Папюс!

Бригада же в это время училась целыми сутками у Биты орудовать «керамбитом», маленьким кривым индонезийским ножом, изогнутым в форме когтя тигра. Через пятнадцать лет это гораздо более зрелищно и професссионально сделает Чечеп Ариф Рахман в культовом боевике «Рейд». Откуда тогда Бита знал все эти формы с оружием из тайного боевого искусства «силат», автор не знает до сих пор. Возможно, в Афгане наших учили моджахеды, а тех малайцы. Бита рассказывал как их отряд количеством в сорок человек еле-еле уничтожил одного китайского инструктора из КНР по рукопашке, пришедшего из Пакистана. Тот бегал от русского спецназа по горам в резиновых кедах. Когда у него кончились силы и патроны, его сожгли из огнемёта заживо. Русский с китайцем братья навек.

Это был почти ночной клуб, в котором по стенам ползли почти виртуальные тени. В танцевальном бреду Студент выдавал разные непонятные фигуры, одна из них точно сейчас возьмется за нож, а не за талию партнерши по танго, зачем, танго это звуки растягивания, капризы банданеона, этого уникального аккордеона латинос, знаете ли вы, что изобрел его немец? По потолку струился мягкий свет, посетители были под коксом.

- Я посвящал вас в рай и шёпот, хотя иначе и нельзя,
  Мне оставался только шёлк и - иная, вечная стезя!

Щёлк, и чуть слышно скупо, по-мужски пустил слезу контрабас. Просто, но хорошо.

В «El Beso», другом танц-холле могут ни разу не пригласить за целый вечер, хоть пыли, хоть умри, а тут...Она сразу поняла, что он не тангеро, тем более, не профессионал, а, наверное, русский бандит! Знаете, в криминальном мире можно дюже шифроваться, куртка рокера, парик до плеч, борода, окружающие всё равно тебя узнают по манерам, по походке. Человек из Движения всегда идёт либо тихо, незаметно, либо прет вперёд, утюжит по площадям. Нормально мы обычно не ходим. Вообще в Движении дерзкие парни загазованы. Резкие быстрые движения и жесты.

Это любят немолодые дамы, платят местным пацанам в Аргентине триста песо за вечер, еще столько же за ночь по договоренности, у американских гангстеров, которых в Буэнос-Айресе тоже много, для нежных латиноамериканок слишком большие мышцы. Да и оснащены они для этих мадонн тяжеловато. Возьмёт, проткнет! Потом зашивать придётся. Врачи, наркоз.

- Отгатим, - соглашаются местные пистолеро на просьбы старушек, - но надо платить!

Студент? Скорее он был похожим на борца. Или боксера, если кто-то плохо разбирался в тонкостях. А потом, такие кепки уже давно никто не носит, покупают на сувениры, а он надел. Точно, из далекой, холодной Раши. Она подала русскому руку, он пригласил её на танец. Страсть обещала быть африканской.

Получив согласие на танец, он сразу сжал ее груди двумя руками. Сдавил сисечки. Сделал это мастерски, зажал её соски между своими железными большим и безымянным, словно хотел подоить корову. Одна половина ее зашлась от ужаса, белая как ангел, другая, черная, этого хотела.

- Какие манеры! - незнакомка хлопнула его по руке. - Фу!

Как на этот танец пригласить? Кабесео. Cabezeo, если точно. От латинского «сabeza», голова. Боковым зрением по касательной поймать-встретить взгляд партнера, задать вопрос. Пойдем? Он ответит легким, как ветерок движением головы, да или нет. Нет или да. В коленях хрустит, кроме этого других неприятностей тут нет, почти беззвучен идеальный шаг куклы, которой она теперь стала, танцуя, записывая свой мистический диктант танца, увидеть ответный кивок, прочесть в его, ее взгляде:

- Согласен!

Говорят, энергия страсти хранится у мужчин на темени голове. Потом оформляясь в жидкость уже в материальной форме. Ноги у Студента сами напряглись, внизу живота ощутимо стало тепло, как ксероксу, он задал вечеру этим своим захватом параметры печати. Он сжал её грудь сильней.

- А! - от боли сказала она. И добавила сладко: - Ааа...

Он сказал ей шепотом на ухо:

- Я из Москвы!

Она сказала:

- Я эмигрантка.

«- Послушай, - сказал он мне 9-го декабря, - послушай, я хочу сообщить тебе ужасное, через три дня я буду застрелен солдатами Господа. - Пока слезы душили меня, я придумывал всему происходящему другие объяснения. -...твои объяснения не такие точные, как мои, - сказал он. - Приказ уже был отдан, я слышал приказ! - Потом он сказал: - Это цвет, который в Движении, люди спрятаны в цвет. - Я спросил, нельзя ли прогнать их, вон? - Он ответил: - Это невозможно. Невозможно прогнать их, так же, как и невозможно не видеть цвет. - Потом назвал нас всех по именам, удивленно, словно не узнавая, посмотрел на отца и мать, на свои руки. И отошел.»

Она помнила наизусть эти строки, эта ее дислексия, на бумаге переходящая в графоманию, Жан Кокто, «Раймон Радиге», некролог о мальчике-вундеркинде, гениально описавшем любовный роман шестнадцатилетнего мальчика со взрослой женщиной, Лолита наоборот, муж которой ушел на фронт Первой мировой войны в книге «Дьявол во плоти». Настоящие изложения формируются в глубинах, которые не достигает разум, поэтому иногда они заставляют нас делать вещи, понимаемые нами неверно, это оттуда! А сам сгорел за несколько дней от лихорадки в двадцать. Если ей не изменяет память, в 1923-м. Тех, кого любят боги, умирают молодыми.

Мальчики у одной стены, девочки напротив, подойти, пригласить, отлюбить, проводить назад, вернуть на место, откуда брала. Если он женат - а он женат?..- ну и пусть, жена не стенка. Так, мыльный пузырь его мечты! Часто лопнувший. Хотя...Всякое бывает.

Вопреки внешним проявлениям танго не навязывает интим. Может только иногда, трехминутная love story так бы и закончилась. Ей было больно, но приятно. Заграницей это любят, секс и боль. Этому содействуют их культура.

- Если я занимается любовью, а  у меня глаза открыты, это  беда, - сказала Студенту одна еврейка, - я думаю о чем-то о своем.

Афро-уругвайцы в зале терлись друг о друга локтями и коленями. Полуквинтиль, подсказка о возможности нестандартного решения во времени. Астрология! А что звезды? Звезды, это люди. Или, по крайней мере, ауры в человеческой форме. У китайцев созвездий вообще двадцать восемь, серьезный натал.

- Когда я танцую, мне кажется, что в моих объятьях находятся две женщины, одна реальная, а вторая воображаемая, - сказал Студент аргентинской русской, - которая стоит за моей спиной, дышит мне в затылок. Моя смерть! - Я преступник, - просто сказал Студент. - Как там дальше, не знаю. - Пока он не собирался покидать криминальный мир. Внутренней борьбы у Студента не было, он просто хотел расслабиться.

- Я давно живу здесь, - сказала она, - у меня был мальчик, похожий на тебя из Мексики. Убийца.

- Есть убийцы, - согласился Студент, - любят убивать. Мне ближе киллеры. Ничего личного, только бизнес.

За эти слова она в него и влюбилась! В Латинской Америке редко говорят  «ничего личного». Наоборот, все сводят на отношения. Поэтому вендетта! Этот крепкий парень не был похож на того, кто хотел бы мстить. Он был особенный, не такой, как все! Возможно, неудачник? Все неудачники говорят красиво.

«Пусть держит грудь, - молчаливо согласилась она, - как хочет, хотя ей немного больно, но и очень хорошо. Боль и секс вместе, это модно!» Студент почувствовал, её соски напряглись, даже проступили сквозь майку, которую она надела на голое тело. Временами на них падал свет. Одна половина её фигуры становилась красной, другая чёрной, Стендаль. Он шел вперед, она назад в танце.

- Нам сейчас надо расстаться, - отпуская ее, сказал он. - А то ты в меня влюбишься! Вернуться в Москву не планируешь? По воскресеньям я всегда тренируюсь в секции бокса в главном здании МГУ, тренер у нас мастер спорта. От него падал Украинцев. Войти в сектор, спуститься по лестнице вниз, где бассейн, потом налево, и еще раз. Заканчиваю в два, найдешь? Будут на входе мусора, возьми паспорт.  Вообще пускают просто так.

«Хорошо, ребят нет, - отдыхал от бригады Студент, - сейчас бы началось! Просто по-грузински «жопа», зачем сел играть на «просто так»? Весь вечер на манеже господин Батум!» Если честно, Студент для этого и уехал. Долетел до аэропорта Скипхолл в Амстердаме, отпустило немного. Нету там ни ФСБ, ни Петров. Что тут надо было сотворит, чтобы тебя как Нелюбу в Москву выдали, уму непостижимо! Как какого-нибудь террориста. Интересно, у животных есть сердечная чакра, - Студент отвлёкся от танца, - средоточие тонкого ума, когда танцуешь танго, танцуешь ведь чакра к чакре, сердце к сердцу, возможно, аргентинские иммигранты инстинктивно вывели всех на эту энергетику, совершенно ничего не зная о Тибете! Но в основе танго великий Борхес усматривал также уличную схватку и любовную дуэль, чего в медитации нет. Так сказать, радость боя, над выражением которой бились в незапамятные времена греческие сказители. Внушая в дальнейшем аргентинцам веру в их былую отвагу.»

У Борхеса в текстах часто плакали сильные взрослые мужчины, и этот образ часто надевали, двигаясь с партнершей под музыку, лучшие танцоры конвентильо, короли бараков, заархивировав в базовых движениях, фигурах свои страсть, вожделение, одиночество и целую сумму конфликтов. И танцевавшие ради собственного удовольствия напоказ всем. Мука, дрожжи, вода, тесто. Люди, музыка, объятие, Движение. Человек как хлеб. Если Студент до этого знал, что она вошла в его сердце, то виду не показал. А сейчас ни слова ни говоря, повернулся и обнял её:

- Продолжение танго? - Продолжение его вечеров с Борхесом, словно и не расставались! Он выставил вперёд ногу, стараясь не поскользнуться на каменной плитке, а она «сделала сентаду», села на нее, самый драматический элемент в конце танца.

- Lento! - сказал он. - Медленно. - Задержалась в этом переходе. Если кто даст подсечку по ногам или лоу-кик сразу на жопу сядешь. Сентаду надо делать быстро. Она была его вся. Студент заявил на неё свои права. Страстно и неприлично! Теперь он ее не отпустит.

Голые мужчины ее не пугали, второй муж мамы часто ходил дома перед ней голый, видно, готовил ее к чему-то! Встреча со Студентом в Буэнос-Айресе - огромная провинциальная Европа! - прервала ее жизненный поворот в сторону духовного материализма, он остановил ее мещанское вращение вокруг собственной оси, в результате чего ее свободная душа взлетела. В её жизни это стало не ещё одним украшением, а именно эффектом смены направления вектора.

- Милый мой, любимый...- сказала она Студенту. - Я тебя люблю! - Она даже не знала его имя! Маракотова бездна страсти поглотила ее. Любовь, это все, что зачастую остается человеку, который потерял все или не имел. Иметь и не иметь, как писал любивший Движение Хэмингуэй. Поэтому у бедных часто столько детей! Друг друга любят.

Вы что, не знаете, как это бывает? Ты сидишь, говоришь с женщиной о каких-то глупостях, ни о чем, потом берешь ее руку и кладешь к себе на колено, она гладит твоё бедро быстро и легко, но в то же время сильно, ее рука скользит внутрь, ближе, начинает теребить твой член. Он выпрямляется в талии, восстаёт из небытия, она тебе расстегивает ремень, сначала пряжку, потом верхнюю пуговицу, потом гульфик, ширинку, которая приглашает ее внутрь в пещеру вулкана, она оттягивает вперед резинку твоего нижнего белья и ныряет в твоё горячее, в плоть, в эту впадину, нащупывая ствол растущего в ней дерева, начинает двигать по нему рукой туда-сюда, но в меру, а то он потом не будет годен ни на что, только спать. Мужчина получает наслаждение! Женщина правду. Сидя у него на ноге, она достала инструмент Студента. При всех!

Он столкнул ее с себя,  шагнул вперед с легким, почти пижонским покачиванием корпуса в момент касания ногой пола и надел ее на себя, задрав ей платье, по самые помидоры! Наступила внезапная пауза, от боли она закусила губу и моментально раскрылась, иначе её всю порвет! И захрипела от наслаждения, русский начал любить её во время танго. Мужчины не могут понять женского счастья, им это не дано.

Как-будто она помчалась на огромном поезде вперед - только вперед! - к смерти. Движение это смерть! На неё это было похоже, исступление до стона в ритме, пропахшем мятой. Иногда бесстыдно-чеканном, иногда свирепо-флорентийском. Она обхватила его спину крепкими ногами, и они стали качаться, это был даже не секс, а вибрация, в конце концов, все вибрация в этой жизни, правда? И так было долго. Танцпол такого не видел давно! Все охнули. А она крикнула.

В раздевалке он долго вытирал ее полотенцем, мужскими не очень свежим. Похлопывал ее по животу как тренер. Прошли мимо сталинского вида скамеек в коридоре, такую краску московский гангстер видел в последний раз в пионерлагере в детстве, к выходу. Они подошли к стойке бара, взяли вдвоем пиво и коку, недорого, четырнадцать песо, он выпил последнее, потом, как джентльмен, приложил два пальца к козырьку кепки, подмигнул ей:

- Сегодня твоя очередь убегать! - Ребята так часто делали. Зайдут куда-нибудь в Москве поесть либо пива выпить, несколько раз выйдут на улицу постоять. Первый вслед обычно выбегают официанты. Увидев, что клиент дышит воздухом, слезают с измены, возвращаются обратно. И так несколько раз. Раза через три никто уже не реагирует. Потом заказывают ещё и ещё, допивают, доедают и выходят. И уходят:

- Плыви, говно зелёное!

Охране обычно вылом бегать за какими-то придирками ночью по центру Москвы, так можно и ножа схватить, запыряют. Просто растаял в сумраке улицы, испарился фраер, и Бог с ним! Однажды так убежали даже из «Националя». Их срисовали, сказали Бате. Батя был не очень обрадован.

- Пацаны, съездите, заплатите! Не солидно. Что вы, бакланы? - Хулиганы то есть.

Но всё-таки бегали. Так же на парковках уезжали, не платили. Один раз монстр в комбинезоне кинул вслед им картошку. Чуть не разбил в «ягуаре» стекла. Зачем жить без приключений? Это же скучно! Она смахнула слезинку, пригубив бокал.

- Реву, как дура, а зачем?

Влюбилась с первого взгляда, рассказала о себе. Зовут Ольга, фамилия Белова, тут её переделали на Билав, получилось Ольга Билав, аргентинский и американский паспорт. Одинаково владеет английским и испанским, по-русски лучше читает, чем говорит.

- Вот выучила фразу, - похвасталась она. - Каждый дрочит как он хочет!

- Молодец, - похвалил её Студент. На вопрос, любит ли он её, сказал, нет. И солгал, конечно, он любил ее так же, как и она, может, даже больше! Женщины в любви часто подвластны настроениям, мужчины меньше. Что довольно странно, обе эти крайности, правда и ложь в их любви друг другу не противоречили, как когда-то писала мадам Коллонтай, свободная любовь, неважно, насколько, год, день или два, включает взаимный самообман. Революцию делали умные женщины. И потом...Она была
порочной. Это мало кто знал.

Они часто соединялись, так сказать, переходили в друг друга в этой любви, как Маркес с Борхесом в творчестве, равнодушным было быть нельзя, равнодушно можно кончать в дохлую трубку, а никак не в любимую женщину. Когда расставались ненадолго, скучали, думали друг о друге.

Возможно, его дела нельзя охватить обычным умом, думала она. С ним надо не просто поставить пистончик, спорт-секс, нужны отношения. Отношения у нее до этого были только с одной женщиной-буддисткой, годящейся ей по возрасту в матери, об этом по утрам напоминал небольшой шрам над бровью, подруга монетой. Возможно, потому, что ее мать умерла, когда она была молодой, ты не моя дочь, сказала ей мать, мою дочь в три года украла цыганка, оставила тебя, и сейчас так же скучает по тебе, как я по своей дочери, это ж надо, сказать такое трехлетнему ребенку, она не скучала. Но вопрос, может, так и было, остался.

Потом она увлеклась Редклифф Холл, первой английской писательницей-лесбиянкой, могила которой до сих пор засыпана цветами в Лондоне, потом пошла в кафе секс-меньшинств, осознанно, сказала адрес таксисту, всю дорогу тихо сидела, в центре Буэнос-Айреса, там в основном были одни мужчины, всю ночь ждала и уехала с этой.

- Ну что ты, как дурочка! - сказала старшая сестра. - Раздевайся!

Это было давно. Потом год безумных мук, ревность, бой. Она думала, та ее живой не
отпустит, отпустила. Потом начала танцевать, чтобы отвлечься. Двигательная память и гибкость у Ольги были нормальные, получалось неплохо. Потом стала учить сама, ездить по свету. Взяла ипотеку, поселилась отдельно от станции метро "Catedral" тихий буржуазный квартал, купила "вольво". Потом мужчины, много, но она их не любила, а он...Чем-то он ее сразу взял. Может быть, за соски?

Делай, что хочешь, говорила себе она, соблюдая права партнера, добивайся самоуважения. В постели, как и в танго, люди могут делать под одну и ту же музыку разные вещи. И думать по-разному. И это все изменение мышления. Что самое трудное!

- В такой-то, такой-то позе, - просила она, Студент старался как мог, это физиология. В этом роде абсолютная правда и абсолютная ложь в их любви было одно, и одно одновременно, они имели смысл. Правда была ложь, ложь была истина. Все для них было не важно и совершенно относительно, как ментам в отделении милиции при допросе бандитов, им было совершенно все равно, кто что скажет, для себя они все решили. Будем находиться в кровати 27/7 пока не вытечет крёстный мозг. Это была страсть, а не любовь. Ведь невозможно сознанию, объятому страстями увидеть эту точку отсчета, быть постепенным!

Такой же непрерывно тянущейся нитью, сердцевиной волокна, сотканного этой их постелью, лечь в нее со ней хотели многие, девушкой она была привлекательной, ничего не получалось у амиго, была их духовная связь с Москвой. Неправда, что бандит это человек без Родины, все преступники любят свою страну! Ненавидят в ней они только государство. Так что слово «Россия» и для него, и для неё значило многое. Соблазняла она его не раздвигая неприлично ноги, а по-царски. По-королевски, если точно! Закинет одну ногу на другую даже в брюках, у Студента не то, что хер, столовые приборы на скатерти вставали вертикально. Вообще не важно, красивая у тебя подруга или нет, главное, чтобы у тебя на неё стоял.

«Потому что на самом деле вопрос «ты меня любишь» не зависел от логического утверждения, правды или лжи! - взрослел сердцем Студент. - Если угодно, наше с ней состояние души называлось тем, что на мудром Востоке определяют, как «безумная мудрость»! Истина, выраженная в парадоксе, оксюморон жизни во всей его простоте!»

В этой любви они были сумасшедшими и святыми одновременно. Все есть судьба, он для этого прилетел! А она пошла на это до смерти надоевшее ей танго хотя не хотела. То есть, с таким же точно успехом завтра он или она могли пойти ещё куда-нибудь и так же влюбиться! Душа ее, этой их любви, продолжалась все время между этими двумя горными пиками отрицаний и утверждений, опровергая то одно, то другое! Надо или не надо? Встречаться или нет? Он ведь все равно улетит? Она его в оконцовке все равно покинет? Местные хулиганы периодически провоцировали Студента, «рашен каман», он уходил от драки, и от секса ослаб, и не до этого. Восстанавливались они как раз стенками «гаучо» и вином, Оля ела мясо три раза в день. Так не делают даже монстры. Им не было необходимости отрицать свой духовный материализм. Отрицать или хвалить себя, как плохих партнеров. Или хороших. Да, они были приземлены, да, они хотели только оргазмов.

- Сволочь! - кричала она иногда Студенту в койке, чтобы раззадорить.

- Тварь, - спокойно отвечал ей он.

- Идиот! - не сдавалась внучка полковника Бедой армии.

И тут же сдавалась на его милость:

- Киииса...Я тебя хоооочу!!!

- Очччень-очччень?!!

- Сиииильно - сиииильно!!!

- Я могу спать только с гладиатором, говорила она. - Ты принят в братство, сделай мне больно! - Он делал. Его любовь доводила его до безумия, ибо в любви, как и в жизни, наиболее трудное быть тем, кто ты есть. Быть тем, чем ты не являешься, гораздо легче. Он спал с ней и ел мясо, наслаждение безумием продолжалось.

Все бандиты, артисты и коммерсанты Буэнос-Айреса ему бы смогли только позавидовать. Уважавшие Студента и Олю за силу воли владельцы ресторанов, три раза в день есть мясо волю надо иметь, завидовали им молча. Качали головами, хорошо живут русские, досуг и деньги. Хотя, может быть, безумная мудрость, это совсем другое? Равенство? Потенциал? Потом они оба вылетели в Катманду.

Поселились они в отеле «Катманду» недалеко от аэропорта, чтобы не светить себя в дешевой трёхзвездочный забегаловке. В коридоре пахло выбитыми зубами и Гималаями, всюду сновали ламы погадать на руке.

Огромная, синей и снежная гора была хорошо видна из окна из так называемого люксового номера, десять долларов в день, все, что имеет за месяц здешний  трудолюбивый народ, по мировым стандартам живущий далеко за чертой бедности.

Рядом с гостиницей была расщелина, на дне расщелины озеро. Такое же красивое, как сама гора, только зеленое, даже изумрудное. Ласковое октябрьское солнце вставало в шесть утра, заливая светом окно занавесок с треснувшим стеклом, наглухо задраенное из-за кондиционера, открыть его было нельзя, только высадить.

- Во Берлине овощи дешевле, чем в Китае, - басом прогремела, проходя по коридору огромная толстая иностранка, скорее всего немка, - что я не знаю, что ли? Я хозяйка, каждое утро покупаю овощи!

- Видимо, новое правительство КНР дотирует деревню, - робко пытался анализиовать ситуацию ее муж. Худой, в пенсне и в очках, такому дать в голову, сразу сдохнет. Чтоб со ступенек летел вниз и кувыркался, Студент не знал, чем занять себя. Из Москвы он привёз с собой книгу Пикуля «Реквием каравана PQ17». Начал читать и бросил, Пикуль был слишком похож на Чехова. Ольга стала ходить на пуджи, то есть на молитвы. За несколько недель она прониклась. Постригла волосы наголо, полутраектория стала с усилием дышать, делать пранаяму.

- Точку себе нарисуй, - сказал Студент. - Он проходил все это с Оксаной.

- Кис, а давай здесь поселимся, а? Никуда не уедем? Не поедем в Москву, в Айрес? Ты с друзьями отберешь у кого-нибудь тут нам домик? Будешь получать с местных барыг, торгашей? Купим себе ашрам? - По ходу Ольга прорвалась к себе в Индию души.

- Как Рерихи? - спросил Студент. Они со Скифом как-то сильно нажрались в музее Рерихов.

В чем мать родила, она подошла к окну, счастливые трусов не надевают. Тут же непальские мальчишки засвистели ей с улицы. Они привыкли. сумасшедшие европейцы. Ольга скорчила им рожу.

- Кто же с вами спит, девушка? - Такой же как ты, только больше получает.

Но у сумашествия всегда бывает победа, типа, я выиграла, верно? В безумной мудрости этого нет. Подход Ольги оказался неудачным. Святой ведь не знает, что он святой? Или она? Камни ест? И

- Как Рерихи не получится, - сказал Студент. - Я не художник!

Отец её был богат, до революции имел  свой дом в Москве рядом с Кремлем напротив Троицких ворот, сейчас эта Коммунистическая. Она ушла в ашрам, Студент улетел в Москву. На пересадке в Эмиратах самолёт поменяли. Обратно он летел с грузинским пацаном, членом крупной московской воровской ОПГ. Студент представился:

- Бригада Бати.

Братишка был сильно недоволен ценами в Эмиратах на продажную любовь и предстоящей коронацией одного Вора. В Шереметьево их встретила «быв», полная грузин, они подбросили Студента до Ленинградки. Он поймал там частника.

- Как Непал? - Работяга крутил баранку.

- Все ништяк, - ответил Студент. - За дорогой смотри, командир! А то щас в кого-нибудь въебемся. - Танго осталось их тайной.

Аргентина оказалась страна неплохая, но для аргентинцев! По своей жизни они молодцы, все там для себя сделали. Особенно хорошо в ней то, что там нет изолированности Америки, беды всех Соединенных Штатов. В Аргентине чувствуешь, это часть Европы, они так и говорят, мы Испания. А, как известно, над всей Испанией безоблачное небо. Владеть миром они не хотят. Аргентина это, если хотите, Украина. В Америке сразу видно, Старый свет для них ноль. Аргентинцы люди гостеприимные и не в Движении, в отличии от той же Венесуэлы или Мексики. Борхеса они знают и любят, спросите в Яною-Йорке, кто читал Трумена Капотэ?

Непал автору не понравился. Да и вообще нет такого города Катманду. Катманду это долина между горами, там несколько культурных центров. В Катманду чистые и ухоженнее только буддийские монастыри, на улице подобие плохой Индии. В самом городе практически нет нормальных не то, что дорог, тротуаров, вся жизнь проходит за дверями хостелов и гостиниц. Буддизм, великий и ужасный, сам непальцам не нужен, за них это делают тибетцы. Лекарства купить негде, на весь Катманду один приличный супермаркет, и то туда местных не пускают. Что там нашёл друг детства Студента президент гималайского клуба России Сергей Вертелов, не знаю.

Наверное, просветление? Дочитал до конца главы, увидел номер 69, что поделаешь, над цифрами мы не властны! Так вальтами сосут друг у друга в петушином углу в тюрьме рабочие гомосексуалисты, замкнув друг другу в анус палец. Либо мальчик с девочкой делают другу другу лёжа на боку куннилингус. Стихи про это писал одесский гей Стас Домбровский, сядь на мое лицо, скачи, скачи. Что толку, что у него одиннадцать судимостей! По понятиям в Движении, особенно раньше, не было «апельсинов». То есть, ценились сначала твои качества. Короновали тех, кто хотел быть Вором, а не сидел. Сидят ведь и как Чикатило?

Давали статус Вор, потом человек «пошагал». А сорок лет тюрьмы, как Вася Бриллиант, это все потом. То есть первоначально были просто Воры. Потом уже за этот статус они сидели. То же в Движении. Автор лично знает одного-двух Людей, которые не сидели никогда, но заняли в нашем мире довольно большие посты. Другое дело, что это трудно, каждому новому преступнику, который тебя не знает, надо снова доказывать свои полномочия на портфель и без беспредела, беспредел это как раз превышение полномочий. Поэтому для статуса часто количество судимостей не имеет. Это как в самурайских фильмах, важно, не скольких ты порубил мечом, а кого. Ну а толерантности в Движении никогда не было.

Движение ведь это эгрегор, скажете вы? Да здравствует Даниил Андреев! И все эти авторитеты, Воры они цари и боги именно в этом социальном эгрегоре. Мы простые граждане России, к нам это какое имеет отношение? Все правда. Только чур, в один прекрасный день вы можете с ним пересечься. Кто-то коротко и болезненно, а кто-то радостно и надолго. Тогда, как правильно сказал проживающий в Париже Леонид
«Макинтош», это наш мир. На войне как на войне. На всю Аргентину и Катманду Студент потратил совсем немного. 20 000 долларов.

Хотел ли он стать московским авторитетом? Он делал попытку.


продолжение следует