Осколки

Упало то, что было чашкой
назад всего одну минуту,
и, заручившись влет с рубашкой
неясной дружбой, почему-то
разбилось вдребезги; и к черту
послав ушные перепонки,
застукало меня, аорту
застывшей честно в частной гонке...
так туповато поддалась
я искушению минуты -
там гибкая тугая вязь
вела в забытые маршруты
тишины...
 ... и вот, подумалось: осколки
внесли подменой то, что ищешь
в своей несчастной честной гонке,
проваливаясь, будто в свищи...
не проще ли, собрав котомки,
шагнуть в стеклянные заслонки -
туда - куда сбегут и тыщи
почти знакомые потомки...


* * *

Не выйти из библейского сюжета -
я снова погружаюсь в старину
страниц нетленных Ветхого Завета,
и драму ту играю наяву.

Сюжет один, но много назначений
на роль одну, и я не выше сил
древнейших и безумных искушений...
Но выход мой, и час уже пробил...


* * *

Кто-то сходит со сцены
или просто с ума.
Где-то воют сирены
от дождей и дерьма
на душе и поглубже -
глубины нет конца...
В зазеркалии лужи
я не вижу лица...


* * *

Что случилось? - То просто тревога
постучалась в окошко апрелем,
притаилась она у порога,
срок не ведая долгим неделям.
И теперь в ожиданьи бессмыслиц -
я приму этот жребий бесспорно -
я хожу безумной меж виселиц
завороженно и покорно...


* * *

Теплый вечер кутает как плед
в мутную дождливую погоду,
и толкает сон на тихий бред,
и перо в руке добавит ходу,
и уже... совсем меня не жди,
счетчик дней, стуча напрасно:
я ушла... ты стонешь позади
и оторопело и безгласно...


* * *

Нет нужды в ненужности,
но забавны чуждости -
словно обезьянки,
отведав валерьянки -
что-то вытворяют,
площадь развлекают.
Но тебя ль имело
обезьянье дело?


* * *

Как отпечаток на руке,
все вымещается в строке,
все изгоняешь из себя,
чернила, лист благодаря;
все потому, что к пустоте
стремишься ты, чтоб налегке
уйти туда, где все же та -
безмолвной черни - пустота...


* * *

Как боязно, и страх отступит
на шаг, на день, но не уйдет;
как будто кто-то воду мутит
в твоем стакане - будто ждет,
когда в немом изнеможденьи
иссохших губ и темных век,
одним-единственным движеньем
свой остановишь рваный бег...


* * *

В изношенном небе -
заплаты туч.
Мысль о хлебе -
как солнца луч -
слишком желанен.
Сей запрос
небу предъявлен
всерьез.


* * *

В сумме одиночеств -
на выходе - нули,
и в стенах затворчеств -
теми лишь углы.
А в углах как в углях -
боль и тлен - увы...
В одиноких судьбах...
нет судьбы.


* * *

Дождь в ночи, окно открыто...
Ты одна, и позабыто
давнее твое желанье
быть одной, и в наказанье
дождь стучит китайской пыткой,
искривляя рот улыбкой,
от которой стынут стены,
и с которой режут вены...


* * *

Не написала ни строки...
Застыли в тяжести руки
моей, едва мелькнув картины,
как сновидений паутины...
не дышат, будто что-то ждут,
когда полночной теми жгут
повиснет за окном петлей -
картины, ясной мне одной...


* * *

Узкая полоска света
вкрадчиво вползает в ночь...
Тает быстро сигарета,
рвет страницы вклочь
нервная рука в дрожании -
что тебе еще -
отмашью, без колебаний
выдать за хламье?


* * *

Мир рассыпается в мелкие клочья -
лица, деревья... рвутся шаги...
и вместо строчек, слов - многоточие,
дальше лишь тьма, не видно, ни зги...


* * *

Еще слишком рано,
еще длится лето,
чтобы просто так
уходить во тьму
дребезжащей тени
некой важной мысли,
унося  собою
снов цветных игру...