30 ноября

Весь золотой запас продул ноябрь
листвы, масть не пошла, путь смазан Млечный.
Чего грустить? Давать советы я бы
повременил, коль сам в пролёте вечно.
О ветер, то на ост рванёшь, то с оста,
то затаишься, где Ставри-Кая.
Я думал, что живу легко и просто,
о, как легко обманывался я!
«Любимый город может спать спокойно»,
да вот не спит, свистит норд-ост – босяк:
не всё же быть казне коровой дойной –
весь золотой запас листвы иссяк.
Идёт зима.  Декабрь брутален сроду.
В душе, как и в природе, муть и тьма.
Но что с того-то крымскому народу,
коль знает он, что Крым – не Колыма.
Что на горах зима и зазимует,
ей средь вершин удобно там, ей-ей.
Мы Бога поминать не станем всуе,
коль можно чертыхать за всё чертей.
Пройдись по Ялте: от вечнозелёных
деревьев и февраль пьянящ, как хмель,
а на плато ай-петринском по склонам
со смехом мчатся лыжники в метель
На лапах сосен снежные наносы,
а ниже чуть уже журчит ручей,
и муть души дымочком папиросы
уносится от солнечных лучей…