Экзюпери

Тонконогие верблюды на краю пустой равнины,
И барханы цвета хаки, и железный самолет,
В знойном воздухе клубится бледный образ бедуина
У него внутри, как птица, сердце черное живет.

И поет оно, и бьется, в самом деле, словно птица,
Соловей или синица – как угодно говори,
Бедуин слагает песню. Ну, а в двух шагах томится
Весь иссохнувший от жажды летчик Сент-Экзюпери.

Он глядит на бедуина, но кричать уже не может,
И томит его, и гложет солнце, круглое, как ртуть,
Бедуин балдеет в трансе, и покуда песнь не сложит,
Не оглянется. А песня бесконечна, словно путь.

В ней стеклянными слоями душный воздух разделился
И сверкнул на дне кувшина драгоценный изумруд…
Бедуин и сам не понял, почему остановился
Боевой корабль пустыни, уважаемый верблюд?

Но верблюд остановился, обалдев от песнопений,
Он рванулся к человеку закусивши удила!
Так спасен был славный летчик для грядущих поколений,
Ну, а песня бедуина так до нас и не дошла.