Меж высоких гор

                I
       
         Который день уже Крымов рассеянно бродил по улицам города. Недавно он приступил к работе над своим новым романом. Намечен сюжет, захватывающая линия событий. Однако, не хватало самого главного. Крымов еще не видел свою героиню. Так уж повелось, что начиная новую работу, он непременно искал нужные образы вокруг себя. Уже потом, волею автора, они переносились на страницы и обретали свою новую жизнь. 
         Крымову перевалило за сорок, но автором он считался молодым. Тихий, незаметный сотрудник планового отдела, он мысленно проживал в своих произведениях совершенно иную, более интересную жизнь. Ему нравилось управлять поступками своих героев, подвергать их испытаниям. На его страницах, порой, пылали нешуточные страсти, которые волновали многие женские сердца северного города. Со временем творчество превратилось для Крымова в особый вид наркотика, и, войдя однажды, в свой созданный мир, обратной дороги у него уже не было.
        Путь в литературу для него не был легким. Марина Викторовна Бельская, знаток русской литературы и редактор журнала “Фонтанка”, терпеливо читала и возвращала его рукописи. Однако, Крымов был настойчив в любом деле и, спустя некоторое время, приносил свой новый труд. В конце концов, Марина Викторовна сдалась, и после значительной правки, в журнале был опубликован его первый рассказ. От вида этих журнальных страниц, Крымов пережил сильное волнение. Последовал второй, третий рассказ, потом вышла его первая книга. Он брался писать о многом, но более всего его привлекало описание тончайших оттенков человеческих отношений, чувств. Это увлекало его, он сам пытался найти для себя некоторые ответы. Крымову казалось, что многое другое в жизни уже потеряло искренность  и  обесценилось.
        Обдумывая свои новые рассказы, Крымов не любил оставаться дома, где в условиях  уютной однокомнатной квартирки создал вокруг себя маленький мирок, некую ловушку для своих наивных и доверчивых поклонниц. Здесь, на улице, ему работалось легче. В стенах домов, людском потоке всегда была своя особая энергетика, дававшая новые  эмоции,  мысли.
        Призрачный земной рай среди блистательных перспектив и устремленных  в небо куполов Петербурга. Из огромных сверкающих витрин на него, скучая, смотрели безликие манекены. С рекламных щитов стройные  загорелые красавицы демонстрировали французское белье и туалетную воду. Бурлил праздный и разноязыкий людской поток, главной артерии города - Невского проспекта. Над всем этим равнодушно поднимались фасады дворцов и ажурные балконы, сгибавшие своей тяжестью мускулистые тела каменных атлантов. Нет, сегодня все это было не то.
        Крымов увидел свое отражение в стекле витрины дома Зингера. Выглядел он не лучшим образом: хмурое лицо с воспаленными глазами, впалые щеки отсвечивали модной сизоватой  небритостью. Мятая куртка и неизменный рюкзачок за плечами. Не лучше смотрелось в стекле и все то, что происходило дальше, за его спиной. Отражения проходивших мимо людей непрерывно менялись, деформировались в странных кривых уродцев, расплывались вместе с улицей и уносились куда-то вверх. Потом и вовсе все   заслонилось большой грудью отражения, похожего на девушку из Иваново с канала НТВ. Тем более, любопытным показалось Крымову увидеть в отражении, среди всего этого, одинокую женскую фигуру в белом плаще. Женщина за его спиной повернулась, на мгновение задержала на нем взгляд. Лицо ее показалось Крымову странно знакомым. Теперь она, словно выйдя из отражения, медленно удалялась по улице в сторону  Казанского собора.  Словно завороженный, Крымов последовал за ней вдоль канала. 
               
                II
   
         Он  долго и медленно шел за нею, порой теряя из виду  среди прохожих и находя снова. Между ними уже будто существовала незримая связь, словно разматывалась длинная мифическая нить Ариадны.  Казалось, Крымов узнал эту женщину.
           - Даша? Здесь, но зачем и откуда?  Нужно скорее подойти и окликнуть ее.
           При одной только этой мысли, Крымов уже будто врастал ногами в асфальт. Он  продолжал свое осторожное движение  на почтительном расстоянии,  совершенно не давая себе отчета.
           Так неторопливо они шли вместе вдоль канала и скоро оказались у Львиного моста. Здесь женщина остановилась, коснулась рукою белого изваяния и неожиданно повернувшись, оказалась прямо перед Крымовым.
           - Ну и что, Сергей Дмитриевич, так и будешь ходить за мною следом?
           Конечно, это она, Даша. Теперь уже скорее Дарья Александровна... Нет, не та из их первой встречи, молоденькая сотрудница одного из столичных НИИ и отчаянная  скалолазка. Время меняет и не щадит никого. Она стояла перед ним в распахнутом плаще с легкою косынкой на шее. Теплая, нежная и усталая. Только спокойные серые глаза с золотистым венчиком стали еще глубже, и эти складочки в уголках губ, словно след пережитой боли.
           Они поздоровались, и Крымов осторожно и как-то нерешительно поцеловал ее.
            - Пожалуй, она стала еще лучше, - подумал Крымов.
            Это была красота осени, устоявшаяся, зрелая, с ее мудростью и покоем. Он давно уже любил больше осеннюю пору. Из весенней молодой нежности еще неизвестно, что вырастет и получится, каким будет потом год.
            Они свернули на Малую Подьяческую в ближайшее кафе и сели за столик. Крымов взял Дашу за руку, словно все еще сомневался, что она реально существует, сидит рядом с ним. Рука ее была теплая, с синеватым ручейком жилок. У нее дрогнул подбородок.
           - Сколько лет мы с тобой не виделись? Господи, это же было еще в прошлом веке...
           Крымов на мгновение закрыл глаза и еще крепче сжал ее ладонь.

                Ш

           ...Тот год, полный  напряженной и неотложной работы, завершился для Крымова отпуском в Сухуми. Декабрь - не самое лучшее время отдыха, межсезонье, давно закончился бархатный сезон. Зимы, в привычном русском понимании, здесь не было. Словно уступая зиме дорогу на Севере, осень остановилась и свила свое гнездо в Абхазии.
           В памяти остались тронутые огненным цветом рощи и туманы над побережьем, мокрые асфальтовые дорожки и сиреневые сумерки. Зарядили тягучие, моросящие дожди, сменяющиеся редкими солнечными днями. Шторма бороздили прибрежную гальку пустынных пляжей, оставляя на них шлейф бурых коричневых водорослей и острый запах йода.
         Пансионаты пустовали, в них поселилась зеленая скука, разгонявшаяся редкими экскурсиями. Завтраки, обеды. Вино, карты и старые анекдоты, потом скучные разговоры и опять вино. Наступил мертвый сезон.
          Крымов полюбил прогулки по набережной и пустынным мокрым причалам. Ему нравились эти тихие улочки с домами, лепившимися по склонам гор, словно ласточкины гнезда, покрытые  водопадом подсыхающего винограда и плюща. Он заходил в крохотные кофейни и, сидя за чашкой густого, крепко сваренного напитка, просто смотрел на море.
           Непохожими были и сами люди. Смуглые, с орлиными носами в огромных кепках, под которыми сверкали темные, как маслины глаза. Их движения порой медлительны и полны скрытого достоинства, даже некоторого изящества. Они могли часами пить вино, кофе и вести неторопливую беседу. Женщины здесь тихи и как-то совсем незаметны, они больше заняты работой по дому, детьми. В воздухе повсюду был разлит терпкий и нежный аромат, похожий на запах хорошего вина, горько-пьяный дух опавших листьев. Красивейший райский уголок, тишина и покой...
           ...Впрочем, теперь часто кажется, что такая картинка из какой-то совсем далекой и чужой нам  жизни, так  все давно изменилось. После стремительного развала большой страны и последовавшей за ним войны с Грузией, эта земля  надолго потеряла покой. В душах поселился страх, люди здесь стали жестче и перестали доверять друг другу.  Потоки беженцев, разрушенные дома. 
            Тогда Крымову захотелось побыть одному, наедине со своими мыслями. Отдыхая, будто выключаешься из обыденной жизни  и нормального течения времени. Мы вечно куда-то бежим, суетимся. Крымову уже тридцать, а он так и не понял, зачем живет на этом свете. Скучная, заурядная работа и как-то не сложилась семейная жизнь. А рядом нет человека,  которому он нужен, ради которого стоило жить.
         Конечно, была мать, для которой он единственный и неповторимый, самый умный и талантливый. Раньше Крымов писал ей длинные письма, поверял ей свои мысли, советовался.  Но в последнее время как-то разладилось и здесь. Крымов стал редко писать, получая заслуженные упреки, но он совершенно не знал о чем с ней говорить. В его жизни совершенно ничего не происходило. Крымов все более замыкался и уходил в себя. Ощущение какого-то тупика, замкнутого среди бесконечных стен,   все чаще преследовало его.
          Нет, сейчас, на этом горном склоне, ему уже не хотелось мучить себя такими вопросами. Ведь жизнь прекрасна тем, что является данностью свыше и другой такой, второй уже не будет. Может быть, стоило научиться жить проще, не задумываясь над ее течением.  Слушать этот шум моря, подниматься в горы, дышать целебным воздухом реликтовых сосен и смотреть на эти вершины. Этот свободный, огромный мир был необычен и удивительно сливался с его сегодняшним состоянием. Он будто нашептывал ему о неповторимости каждого мгновения человеческой жизни.
        Крымов не заметил, как оказался у самого края пропасти. Рядом с ним вниз сорвался небольшой камень, но его падения он не услышал.
        - Бездна, только один шаг и ты уже в вечности, - подумал он, поспешно отступая от края.

                IV
 
          Совершенно неизвестно, встретился бы Крымов с Дашей в тот год, если бы в Абхазии на побережье не выпал обильный снег. Говорят, что такое случается здесь очень редко. По крайней мере, мохнатые зеленые пальмы под снеговыми шапками выглядели весьма экзотично. Резко упала температура, под угрозой оказался богатый урожай мандарин. Изнывающих от скуки отдыхающих пригласили помочь местному совхозу.
          Ехали на автобусе весело, с песнями. Работали тоже, кто как это умел. Под ногами сплошное месиво из оранжевого снега, а ветки деревьев все еще гнулись под тяжестью налитых соком плодов. Вначале многим это показалось необычным развлечением, но потом дело  начало продвигаться вперед.  Ящики постепенно заполнялись, гора их росла.
           Даша, стройная и подтянутая, в синем спортивном костюме, быстро и ловко укладывала мандарины в ящики. Крымов относил ящики к месту погрузки. Лучшей возможности познакомиться просто не могло быть. Так все и случилось, будто оба они ждали этого дня.
            На отдыхе знакомства вообще завязываются легко. Жизнь отдыхающих окутана легким флиртом, словно туманом. Какие вопросы чаще всего задают коллеги по приезду из такого отпуска? Совсем не о погоде и температуре тамошней морской воды...
            Они уже встречались без малейшего смущения, гуляли по набережной, совершали долгие морские прогулки и очень скоро стали неразлучны. Вечерами посещали кафе, танцевали или сидели за бокалом вина, которое здесь совсем не разбавляли водой. По вкусу оно скорее напоминало греческое. Похоже, что местные потомки аргонавтов сохранили не только тайну золотого руна, но и  качество этого напитка.
            Запомнилась поездка в горы к заваленному снегом озеру Рица. Это был особенный вечер, который бывает только в горах. Поверхность озера уже почти не видна. Солнце опустилось за скалу, но было  еще светло. Закат охватил почти половину неба, и на его свете резко выступали громады ребристых вершин. Воздух был неподвижен и звучен. Длинные синие тени двигались по снегу, тишина и безмолвие. Они стояли только вдвоем, ее  тонкие волосы прозрачно золотились в ускользающих  лучах и, казалось, что в этом мире более уже никого не было.
            - Почему я счастлив теперь и зачем не жил так раньше? - подумал Крымов. – Как  я мучительно копался  в себе, что-то придумывал и ничего не делал для себя, кроме неприятностей. А вот сейчас мне уже не нужно ничего другого для счастья. Ему неожиданно открылся новый мир.
            - Счастье – вот что, говорил он себе, - счастье в том, чтобы любить и жить для близкого тебе человека. Это же совершенно ясно. В каждом из нас заложена потребность счастья, значит, оно так и должно быть. Он тогда искренне радовался этому своему новому открытию простой, казалось бы, истины.             
          Крымову нравилось, что на Дашу многие обращали внимание. От этого не удержался даже  его  сосед по комнате,  гаерствующий технарь и большой любитель кроссвордов. Он сделал при этом лукавое лицо.
           - Хорошенькая блондиночка, но знаете ли... На чей вкус... Слишком жидка, не моего романа... Гордится - этого у нее сколько угодно, - вставил он, гримасничая.               
           -Соседей знать не хочет. И язычек у нее тоже бывает, еще тот... У! Бедовая. Женщины ее здесь как огня боятся. - Вы правильно делаете, молодой человек... По военному, с места в карьер... Вот возьмите и женитесь на ней. Они сюда за этим и приезжают...
            Сосед, довольный собой, побагровел от хохота.
             А Крымов только крепче сжимал ее теплую и нежную руку. В ответ на это бессознательное движение, он тоже всегда чувствовал ее слабое пожатие и считал себя самым счастливым человеком на свете. Еще они много говорили и даже пытались строить планы на будущее.
            У Даши была непростая жизнь, обязательства перед родными, короткое и не совсем удачное замужество. По-хорошему, она приходила в себя только в отпуске, когда уходила в горы. Вместе с друзьями было совершено уже не одно восхождение на Эльбрус и другие вершины в Кабардино-Балкарии. Вначале ее отказывались брать – женщина. Теперь она уже давно стала среди них своей.  В этом году просто не повезло с отпуском, ушли без нее на северную вершину Ушбы. Даша загоралась и могла рассказывать часами о своих восхождениях и умении ходить в связке, об опасности лавин и камнепадов. 
           - А ведь с виду так не скажешь: она такая хрупкая, женственная,- думал Крымов.- Только там, в горах, у них все, видимо, по-другому.  Это характер, мужчинам внизу с такими женщинами всегда будет непросто... Кажется, она ничего не боится в жизни. Для нее все эти пропасти и горы  -  только испытание себя...
            Даша и сама не знала, чего в этом было больше: женского честолюбия или страстной увлеченности.  Наверное, все это чем-то дополняло друг друга. У нее тогда распался брак, ее попросту предали, растоптали.  Долго не могла прийти в себя, потом заполнила эту пустоту. Со временем горы стали для нее стержнем, настоящим делом. Там она встретила людей, которых, внизу, просто не бывает. Даша на всю жизнь запомнила свое “боевое крещение”, самую первую высоту. Какая ей тогда открылась первозданная красота! Этого нельзя было даже передать словами и красками, можно просто умереть от счастья. Конечно, ощущение преодоления себя и адреналина в крови. После всего этого ты словно очищаешься от всякой шелухи, и жизнь уже воспринимается острее, более полной.
          В горах даже мужчина – совершенно другое дело. Там он тебе скорее друг, или брат. Нет, Даша и на восхождении чувствовала себя женщиной. Была близость на высоте, в занесенной снегом палатке. Могло проснуться желание, если делишь на отдыхе один спальник. Но прежде, мужчина всегда должен был ее заинтересовать как мужчина, как личность.  Правда, потом иногда было сложно “спускаться с высоты”, особенно если человек уже нравился.
          Нет, Крымов совсем не был похож на ее друзей. Он весь состоял из сомнений и противоречий. Его нельзя было назвать сильным, но что-то другое, уже влекло Дашу к нему. Объяснить всего этого она пока не могла.

                V

          За все эти дни, с их долгими прогулками и разговорами, они так и не перешли грань близости отношений, кроме нескольких поцелуев и соприкосновения тел. В таком томительном ожидании, наслаждении неудовлетворенной любви была своя особая прелесть.  Крымов смотрел в глаза Даши, и, казалось, уже находил в них молчаливое согласие.
          - Вот и подошел момент, - подбадривал себя Крымов. – Смелее, в любви нельзя останавливаться на половине дороги. Мы оба ждем этого. Но этой смелости ему именно сейчас почему-то  не хватало.
          Только в свой последний вечер они остались одни в Дашиной комнате, она устроила все сама. У Крымова сильно забилось сердце, он осторожно обнял ее за плечи.
           - Мне  раньше было очень одиноко, Сережа... Какие сильные у тебя руки... Обними меня... Еще... крепче... крепче... Теперь возьми меня на руки...
           Она была легкая, почти невесомая. Держа на руках, Крымов кружил ее по комнате. Даша все крепче обнимала его шею, целовала, обдавая  лицо, горячим дыханием.
           - Быстрее, еще быстрее... Боже, мне так хорошо еще не было...
           Они вместе опустились, он жадно целовал ее, но Даша, казалось, сопротивлялась. Потом он снова почувствовал на своих волосах ее теплое дыхание и губы. Ее серые глаза увеличились и стали огромными, и в тоже время темными и глубокими как пропасти, где он когда-то стоял у самого края. Теперь он уже сам стремился туда, но она снова ускользала от него, и появлялась вновь, прикосновения становились все дольше и сильнее.
           Никогда, даже в самых дерзновенных мечтах, Крымов не смел, вообразить себе такого удивительного счастья. Он даже сомневался, была ли эта ночь сном – прекрасным, волшебным, но обманчивым сном. Нет, она все же была, только время остановилось. Крымов не мог дать себе отчета, сколько прошло времени с начала этого свидания.
            Луна светила в их открытое окно и, наверное, улыбалась им и всем обретавшим свое счастье в эту ночь.   
            Наступало утро нового дня, а с ним приходило время расставания. Они не стали давать друг другу клятв и обещаний до гробовой доски, старались владеть собой. Может быть, только выглядели тогда бледнее чем обычно, а на их лицах тенями оставалась ушедшая ночь. Обменялись телефонами, но кто же знает, что будет с ними завтра...

                VI

               В тот же день Даша улетела самолетом из Адлера, а Крымов, спустя еще два дня, уехал поездом на Краснодар. Дорога шла через горы, порою нависая мостами над пустынным берегом и белой полосой прибоя. В соседнем купе бурно отмечали наступление нового года. Через пьяный шум из динамика на стене доносился знакомый южный говор партийного лидера страны. Что ожидало нас впереди, еще не знал никто, но ощущение напряжения уже висело в воздухе. 
              Трясясь в этом старом вагоне, среди гуляющих сквозняков,  Крымов не чувствовал себя опустошенным, как бывало у него после очередной интрижки, этого “счастья на мгновение”. Напротив, он начинал понимать, что в этот раз он соприкоснулся с полностью открытой, чистой душой и не сможет жить, так как прежде.
              Тревоги, горечь и обиды, сидевшие в глубинах его души ушли по-настоящему,  насовсем. Крымов снова чувствовал себя счастливым полноценным человеком, может быть впервые за долгие годы.
               - Нужно только не потерять Дашу, обязательно найти ее. Она нужна мне, - словно заклинание повторял он себе.
             После приезда в Ленинград, жизнь Крымова снова пошла по-старому.  Проходили дни, недели и месяцы, но они с Дашей не становились ближе. Их общение ограничилось несколькими короткими звонками, а писем не писали и вовсе. Жизнь постепенно вовлекала Крымова в водоворот привычной повседневности, из которой когда-то оба они были вырваны. 
             Крымов все собирался сделать свой первый шаг, позвонить и объясниться, но так и не сделал этого. Он даже сам не понимал, чего в этом было больше: его вечной неуверенности в себе или обычной лени и нежелания менять что-либо вокруг себя. Время шло дальше, и Крымов совсем перестал об этом думать.
              Спустя годы, все это уже представлялось ему странным и очень далеким.
             - Просто, все мы там, в горах, бываем немного другими, - объяснял себе Крымов.
             То, что когда-то перевернуло его жизнь, теперь казалось ему банальным и не очень оригинальным курортным романом, который не имеет права на долгую жизнь у людей его круга,  с его манерами и привычками.
             - Так уж случается в жизни, что люди, которые в жизни могли стать очень близкими, оказываются только случайными знакомыми. Разве в этом было мало правды?
              И все же, выстраивая для себя такие удобные схемы, Крымов в глубине души понимал, что это время не прошло для него бесследно, он выглядел иначе и поиск счастья изменил всю его жизнь...
              В те годы, предшествовавшие рубежу третьего тысячелетия, знаменовались заметными событиями. Земля тряслась, словно от перегрева. Рушились страны и низвергались памятники, воздвигались границы новых государств и начинались войны,  проливалась кровь. Люди, опьяненные свободой, шли на улицы делать свою историю, и тогда в верхних кабинетах власти менялись таблички.  На карте новой России вместо знакомого Ленинграда появился еще более привычный город с областной судьбой, Санкт-Петербург.
             Что могла значить на фоне таких событий судьба одного, двух человек? Так, песчинка малая  в большом мире... Только оказывается, что весь этот мир состоит из таких крохотных песчинок, а совсем не из дворцов и газпромовских небоскребов, танков или ракет. Исчезнет, вдруг, одна такая песчинка, и весь этот огромный мир становится для тебя другим...
             Случается иногда - вдруг нас посетит запоздалое прозрение. Значит, что-то было не так, и уже не время думать о невыдержанном в этой жизни испытании.  Беспечность не всегда лечится покаянием, теперь поздно.  Крымов понимал, что мир без Даши для него  оставался пустым.

                VII


            Они опять сидели рядом. Крымов открыл глаза и снова не отпустил ее руки. Он представлял себе все это продолжением странного сна. Так просто не бывает в жизни, а значит, она вновь может исчезнуть. Кажется, вся прошлая жизнь была только ожиданием этого.
             - Как же ты жила все эти годы?
             - Это будет слишком долгим рассказом для нашей встречи, но я рада снова тебя видеть...
             Для обоих все когда-то начиналось с простого желания провести время на юге в обстановке всеобщей расслабленности, обычный  курортный роман...
              - Сколько лет прошло, но почему же мне так щемит сердце, - думал Крымов.
              - Вот он снова появляется на моем пути, и я опять делаю этот шаг первой, - думала Даша. – Крымов умный, с чувством юмора и по-прежнему симпатичный. Теперь у него даже появился какой-то новый, питерский лоск. Он по-прежнему нравился ей.
              - А ты не хочешь вернуть все обратно, так как было у нас там, раньше, быть всегда вместе? – спросил с волнением Крымов. – Ведь это судьба снова сводит нас в этом городе.
              - Я не знаю, Сережа, совершенно ничего не знаю. Все это теперь так неожиданно...
                Господи, она ведь всегда читала его насквозь, с того самого первого дня,  и все же влюбилась сильно,  искренне, отлично зная  что продолжения там быть не может.  Снова разбудить свои чувства, пережить счастье и опять его потерять. Как вынести эту боль и не разучится верить... Ведь тогда Даша верила, что встретила того самого единственного, чтобы отдать свое нерастраченное чувство. Если бы Крымов все это сказал ей тогда, она бы не думала ни одной минуты, но он промолчал или просто испугался своего счастья, их  общего счастья...
             - Ты считаешь, что все это еще возможно?  Вот так, взять и перечеркнуть все прошлые годы, начать заново...  Теперь Даша посмотрела ему прямо в глаза. Давай не будем торопиться строить новые планы и просто продлим эти минуты. 
             - Тебя удерживают другие отношения, у тебя сейчас кто-то есть?
             -  Сейчас нет, но это трудно объяснить и понять будет не просто. Ты встретишь еще женщину, достойную тебя.
             - Прости, но с этого времени я не смогу смотреть на других женщин. Они перестанут для меня существовать.
            Даша улыбнулась, и Крымов впервые почувствовал легкое пожатие ее тонкой руки, только одно мгновение...

                VIII

           Они снова медленно шли вдоль канала, но теперь уже к Невскому проспекту, рядом и держась за руки.
           Им снова было хорошо вместе и казалось, что всего другого между ними уже более нет. Каждый из них думал о чем-то своем, а может быть, и их мысли тоже были рядом. Даша приехала в Питер на неделю, оставалось еще три дня. Крымов снова  пытался строить какие-то планы. Потом уже, на правах хозяина, принялся рассказывать что-то интересное, о том, куда еще можно успеть на идущем в городе фестивале “Белых ночей”,  об открывшемся заново Летнем саде, и о его больших разочарованиях по этому поводу.
            Даша, казалось, все это внимательно слушала, улыбалась и, соглашаясь, кивала головой. Как же все это было по-другому, там, в далеких горах Абхазии...
            - Такие мгновения не повторяются, - говорила себе Даша. Ни о чем не жалею, ради этого всего стоило жить.
             Она очень ясно представила себе, как Крымов в тот памятный вечер кружил ее по комнате, его сильные руки. Даже сейчас при воспоминании об этом у нее пробегала сладкая дрожь. Пожалуй, это было самое лучшее из того, о чем она  теперь помнила всю свою жизнь. Даша улыбнулась себе, ведь тогда он почему-то напомнил ей любимого литературного героя, Григория Печорина. Это был настоящий рыцарь, страстный  и еще такой нежный... 
           - Пусть все останется таким, самым лучшим, но уже только в памяти, а встреча эта будет нашей последней, - сказала себе Даша.
             Возле Корпуса Бенуа, на стене здания, они увидели большую и красивую картину. Это была ее копия, репродукция картины “Воспоминание о Кавказе” М.Ю. Лермонтова. Два горца верхом ехали по дороге меж высоких скалистых гор. Такая живая, и очень грустная картина, ностальгическая любовь к этим местам. Средства изображения бедны и  торопливы, гений всегда спешил жить и не тратил время на детали. Жить ему тогда оставалось совсем немного... Конечно, он не был известным живописцем. Просто, таким было тогда дворянское воспитание: все умели писать стихи и рисовать. Рисовать, кажется, молодой Лермонтов научился даже раньше...
            Репродукция была оформлена под стекло и зеркально отражала часть улицы. Крымов даже видел их собственные отражения на ней, меж высоких гор. Он так увлеченно рассказывал, что даже не заметил, что в какой-то момент, Даши рядом с ним уже не было. Она словно исчезла, растворилась вместе с этим отражением в синей дымке далеких вершин, или шумном потоке улицы... 
             Крымов понимал, что искать ее теперь окажется бессмысленным. Как и прежде, после этой короткой встречи у него появилось чувство нового света, будто открылись глаза. Так бывает однажды  в храме, когда верующий человек прикоснется к лику святому на иконе, или посетит его видение, Ангел Божий... Оказывается, что так бывает и в мирской жизни, между земными людьми, если вам открываются их чистые души.
              Очень скоро у Крымова, что называется, пошел его новый роман, причем все было так ясно, что он едва успевал записывать новые мысли... Теперь он хорошо видел свою героиню и знал линию ее поведения, поступков. Перед его глазами стояла Даша, хрупкая и такая сильная, бесконечно дорогой ему образ. Конечно, в литературе были свои правила жанра, и на его страницы  выходили совсем другие люди и их новые истории... 
             Через две недели Крымов отнес свою рукопись в редакцию. Спустя три дня, ему позвонили и попросили зайти. Мария Викторовна снова болела, но, как всегда, оставалась на работе и не оформляла больничный лист. Она здесь самая незаменимая, и поэтому уже два года не уходит в плановый отпуск.  Сегодня ее взгляд по верху толстых стекол больших очков был теплым и не обещал Крымову скорой расправы.
            - Знаете, забрала вашу рукопись домой и читала ее до глубокой ночи. Она интересна, есть психологический накал и удачно написанные образы. Особенно главная героиня хороша, симпатии автора тут, безусловно, очевидны. Лирично, без пошлости... А вообще-то, грустно все это... Пожалуй, кажется, что у вашего романа нет конца... Чем же все это закончилось?
             Крымов улыбнулся, и на мгновение задумался. Он ожидал этого вопроса.
             - Что же делать, история моих героев еще не закончилась...
             - Тогда стоило бы ее продолжить, если конечно, ваша героиня не станет возражать...
            Оба они, почти одновременно, посмотрели в окно. Кто знает, может быть именно сейчас, там, на улице, в людском потоке, в проезжающих мимо автомобилях уже писалась для них новая история... 


  На фото картина М.Ю. Лермонтова
"Воспоминание о Кавказе".