Я буду ждать

отрывок               

Цветочный рынок в Париже похож на волшебный сад.  Здесь можно  гулять  несколько часов, ничего не купить, но навсегда запомнить бледнеющие розовые пионы, сиреневые фиалки и молочные щеки маленькой французской девочки, которая стоит рядом с прилавком и кусает нижнюю губу. Ее клетчатая юбка и высокие гольфы шепчут о том, что она школьница. Карие глаза внимательно изучают подошедших туристов. Она стесняется и прислушивается  к чужому языку, который мирно летит с губ пожилой немки или светловолосого американца.  Девочка отвечает только тем, кто говорит на французском и не то чтобы отвечает, а коротко  называет цену. Хмурится, улыбается и чувствует  себя маленькой хозяйкой цветочного рая.
Я вижу ее каждое утро, когда спускаюсь по узкой улочке.  Утренние солнце медленно  заливает все пространство  струящимся светом.  Улица становится похожа на любимую картину французского импрессиониста.....

......Реальность  с каждым днем твердит мне все громче, что мы никогда  не встретимся. Но  сердце говорит другое, и я хочу ему верить.
Каждое утро я просыпаюсь, надеясь, что именно сегодня  я снова тебя увижу. Я  жду тебя и  буду продолжать ждать, даже если ты никогда не придешь.  Я буду ждать, потому что только это имеет значение. ..

Письмо не было подписано. Не было ничего: ни имени, ни даты, ни адреса.
Я подняла глаза и посмотрела на Сену. Бато-муше медленно скользил по прозрачной воде, туристы, стоящие на борту фотографировались  и всматривались в парижский пейзаж. Доносилась музыка и смех.

....Мне потребовалось 10 минут, чтобы оказаться в этом сквере. Деревья шумели, светло-зеленые листья кружили в воздухе и падали под ноги гуляющих туристов. Высокий указатель вел к месту, где росло самое старое дерево Парижа.
Эта была древняя робиния, посаженная еще во  времена правления Генриха Наваррского.
Ствол дерева ослабел  от времени,  и  его укрепили бетоном, и со стороны  могло показаться, будто дерево опирается на бетонный столб. И все это казалось мне аллегорией того, что  древо жизни  существует только тогда, когда  опорой для него служит любовь.
Внутри меня плыла тоска: моя собственная  и тоска  влюбленного автора письма. Мы оба страдали от любви и не знали, что делать. Но в отличие от него, у меня была возможность все изменить и попытаться быть счастливой.