8. Философский калейдоскоп... Дойти до намеченной

У Набокова, я уже упоминала, в "Даре", шикарная мысль.

Что мистика не ждёт нас в конце линейного пути и/или на том свете, что мистика здесь и сейчас нас окружает если не всегда, то по крайней мере тот отрезок времени, пока ты человеком с ограниченными возможностями не стал и возможности воспринимать мистику не лишился.

Мы помним всё поющий Гондолин,
Алмазный Менегрот и травостой полей...

"Айрэ и Саруман"

В шелест высокой травы упади добровольно и мирно.
Гладь твоих грёз оживит беззаботнейший Ирмо...
Здесь нам с тобой не везло среди крови и смуты...
Расстаёмся светло... Расстаёмся светло...

Горит закат, как пурпур королей,
Над троном дня, над серебром долин,
Мы помним всё поющий Гондолин,
Алмазный Менегрот и травостой полей...

Да, ты был твёрд, как рукоять клинка,
Твой путь прямой разрублен пополам.
Пора домой к далёким берегам,
С тобою голос мой, со мной твоя рука...

Пена морская дарует тебе ожерелье из капель.
Призрачный парус умчится с тобой от беды...
Свет одинокой звезды рассечёт, словно скальпель,
Неподвижное тело твоё возле кромки воды.

"Айрэ и Саруман"

*
Мы встретились с тобою в храме
И жили в радостном саду,
Но вот зловонными дворами
Пошли к проклятью и труду.

Мы миновали все ворота
И в каждом видели окне,
Как тяжело лежит работа
На каждой согнутой спине.

И вот пошли туда, где будем
Мы жить под низким потолком,
Где прокляли друг друга люди,
Убитые своим трудом.

Стараясь не запачкать платья,
Ты шла меж спящих на полу;
Но самый сон их был проклятье,
Вон там — в заплёванном углу...

Ты обернулась, заглянула
Доверчиво в мои глаза...
И на щеке моей блеснула,
Скатилась пьяная слеза.

Нет! Счастье — праздная забота,
Ведь молодость давно прошла.
Нам скоротает век работа,
Мне — молоток, тебе — игла.

Сиди, да шей, смотри в окошко,
Людей повсюду гонит труд,
А те, кому трудней немножко,
Те песни длинные поют.

Я близ тебя работать стану,
Авось, ты не припомнишь мне,
Что я увидел дно стакана,
Топя отчаянье в вине.

Ал.Блок

"К проклятью и труду" не в смысле, что ничем в жизни заниматься не надо, или что принципиально отвратительно вести хозяйство собственноручно, даже в военное время, когда страну поднимать, карточки, трудодни и жрать нечего - даже в этом случае, не получая от того и этого труда удовольствия, можно тоже и не раздражаться, работать на автомате, самому быть не здесь. А мы пришли к тому, что труд стал проклятием, и трудиться хорошие "граждане" должны не для материальных приобретений себе ли, стране, а для того, чтобы постоянно испытывать истерику: оттого, что всё надо работать, оттого, что отдачи материальной нет от этой работы. Кто не испытывает этой истерики, тех уничтожают. Кто правильно и сильно эту истерику испытывает, то у тех, при определённом везении, работа может оказаться не трудоёмкая физически, а денег будет хватать на определённую "корзину потребителя". Это, вот, завоевание основной части власти всей какая есть над чем бы то ни было, и основной части разнообразной свободы. Теперь живём здорово, и с кучей, видите, компромиссов между свободой и властью и наоборот. У тех и этих цель теперь общая. Могут Нобеля получать, видите, как подружились две в прошлом противоположные точки зрения.

Как это, ага,

Спаса со стены под рубаху снял,
Хату подпалил, да обрез достал.
При Советах жить - торговать свой крест,
Сколько нас таких уходило в лес.

Агата Кристи Ак   19.03.2014 02:20   •   Заявить о нарушении