Jin Ling

Бабушка Ингрид сидит в инвалидной коляске
И стонет от боли в коленях иногда,
На секунду прервав свой рассказ о веселой молодости.
В пальцах сжимает тлеющий Jin Ling,
Но она ни за что, никому не расскажет,
Где же его находит.
Эта привычка - её обещание,
Что никогда не забудет
Прожитого и выпитого
На берегу Балтийского моря.
"Всё - говорит, - моя девочка,
В жизни твоей не напрасно,
Особенно, если после всего
Остается безудержное
Желание что-нибудь выпить
И в памяти потеребить.
Это у нас такая любовь, понимаешь:
Пьянеть и молчать в свою тряпочку;
Такое пристрастие к ставшей
Уже родной черной боли
Можешь признаться мне:
Тебе это всё страшно нравится."

У неё по рукам
Сквозь рисунки врачами исколотых вен
Следы возрастной пигментации
И какие-то чёрные птицы
На левом плече.
Она всё меня хвалит и говорит,
Чтобы я никогда не курила,
А то, как и ей понравится.
Боится, что я не смогу,
Как то раз, как она,
Самой же себе не отказать отказаться.
Она же сама еле ходит,
Хотя ей совсем
Не так уж и много лет;
У неё нет детей
И в дом престарелых
Она не просится
"Пусть - говорит, -
Моя молодость хоть чуть-чуть,
Но наедине со мной посидит."