mute

Вообще-то на свете есть вещи страшнее его молчания:
Из сводок, ньюслент, репортажей все время струится кровь;
Ночами мне снятся горящие избы и кони чалые
И я выхожу вся в ожогах и ранах из этих снов.
Держусь за потертую свою жизнь, как в метро за поручни,
Все тщусь хоть немного петь с Вечностью в унисон.
Единственное, что пока еще служит помощью -
Мой вечный реланиум, валиум, сибазон.
Из тех, кто когда-то был рядом, осталось четверо,
И те на последнем дыхании держатся на плаву,
Всех остальных раздавила квадратная геометрия,
Мне даже противно подумать о том, как они живут.
Вдобавок все это сдобрено вязким тупым бессилием,
Хронической неспособностью что-нибудь предпринять.
Плутая в озимой ржи я отчаянно балансирую
Над страшным обрывом, который однажды сожрет меня.

Конечно. На свете есть вещи больнее его молчания,
Есть то, что тащить на себе особенно тяжело.
Я вынесу все.
Только это - не получается.
Он молчит,
так,
что трескается
стекло.