Рябиновый закат 10

 Копали картошку. Урожай был невелик. Все жара выжгла. Дождя-то за лето, считай, не было. Человек без воды замрет, так и растенье. Тоже ведь живое...

Андрюшка выворачивал лопатой сухие пожелтевшие грезда*. Три клубня покрупнее, остальное - горох. Матрена, охая, переживала:
- Ох, парень, насидимси зимой без картошки.
 - Что ты, тетка! У меня на полосе в ЗагумЕнье богато наросло. Там в низИнке земля. ЗА лето не просохла. В конце августа пробовал откопнуть, дак э-эдаки рюхи - три штуки - вёдро!
Сегодня у вас докопаю, завтра своими огородами займусь. Так что не переживай, будет тебе к солоному грибку чугунок "в мундирах"!

 Ребятня, с перемазанными печеной картохой щеками,  носилась, играя, по узким пожелтевшим межинам. Со всех огородов доносились разговоры, смех, окрики. Гулко бились тугие  картофелины о стенки старых оцинкованных ведер.
На Катькиной усадьбе на солнцепеке хохлушкины снохи перебирали просушенный урожай. Скособоченные серые мешки стояли заполненные под завязку.
 - Не сыпьте много в кули. У хлопцев горбы не казенные, - командовала Катюха, нарезая большими кусками хлеб. - Давайте крошку в рот кинем, а то я от голода ноги еле таскаю. Лексеевна, Андрюха, подте с нами чаевничать. Пирожки с утра напечены, сальцо с укропчиком...
Андрюха воткнул лопату в землю:
 - Пошли, тетка, уважим Катерину Васильевну!

Чай терпкий, с ветерком, с ароматом, рдеющей в палисадниках калины, с устатку, с вечного  деревенского труда - сладок без сахару.
Пьют, переговариваясь, дуя на дымящие паром крУжки.
 Катюха, прислонилась широкой спиной к березе, закрыла глаза и тихонько запела:
  - Что-о сто-оишь, качаясь,
   То-онкая рябина,
   Го-олово-ой склоняясь,
   До-о самого тына...

Поплыла над деревней легким облачком, подхваченная тонкими женскими голосами, песня...

 Бабы пели,  мужики курили, вспоминая о чем-то , незаметно для себя улыбаясь в усы...
Великое дело - перекур!

Степка на растеленном по дивану одеяле громко икал. Матрена, вытерев полотенцем  вымытые руки -  слава Богу, докопали - ,  подошла к внуку:
 - Рученьками намахал, замерз? Куда наш Гулюшка, полетел? Зернышки клевать! Сейчас бабушка возьмет на ручки. Ох, эта мать, кинула парня... Наташка, дай парню титку, а то, бедный, весь прикхвоктался*.
Степка, не мигая, смотрел черными отцовскими глазами.
Матрена взяла его на руки:
 - Ну, казак, держи голову!

 - Я иду, смотрю: сапоги обернуты на забор -  значит, дома. Откопались, - Клаша села на лавку. - А ко мне с обеда Лидка - почтариха заходила, письмо от дочери принесла. Говорит, завтра с мужиком на Шанино болото за клюквой собираютси.
 - О-ой, Матренушка! Разве сидела бы я, - Кланя с тоской посмотрела в сторону леса. - Уж давно бы все Обобрала. Дак здоровья-то нет. Вчерась в парник пошла. Да у того доска высоко набита, запнулась да чухнулась в самы-то огурцы. Не одну плеть сломала. Вот никогды он ничего путью не сделат, безрукий.
...Огурцов-то насолила, подруженька?
 Матрена не успела ответить.
 - Я дак вчерась ушат с хреном под гнет поставила. ВаськО у меня любит, чтоб огурчики похрустовали.
 ...Мог бы ведь сходить на болото-то, - Клаше не давала покоя клюква, - дак ведь целый день у своего невода торчит. Заберетси, ужо, в него золота рыбка...

  квохтать* - икать
 грезда* - гнезда