Глубокий Яр

                Глубокий Яр
                Рассказ
    В нашем педагогическом  институте было только два факультета – физический и физвоспитания. В конце сентября нас, первокурсников, будущих учителей физики, собрали и сообщили, что мы все на месяц едем в колхоз на уборку урожая. При этом нам выдали рабочую одежду – чёрные лыжные брюки и куртки. Это было очень кстати, так как начиналась осень, а в поле на кукурузе не поработаешь в одежде, которую бережёшь для занятий. Благодаря факультету физвоспитания  все мы были экипированы на славу и на следующее утро уже весело, с песнями ехали в кузове грузовика в колхоз. Наша группа попала в село Глубокий Яр. Нас высадили возле здания  колхозного детского садика. Детей там не было, но была столовая с длинными самодельными столами и скамейками, а также кухня с плитой, которую топили дровами. Две наши девушки Валя Завирюха и Валя Березина вызвались готовить еду – завтраки, обеды и ужины. Все остальные были свободны до следующего утра. Нас развели по хозяевам, у которых нам предстояло жить целый месяц.
   Ещё по дороге мы с Томой Корень решили, что будем жить вместе. Томка была маленького роста, кругленькая, простодушная и весёлая.  Нас с ней поселили в хате на горке, на самом краю села. Это село недаром называлось Глубоким Яром  - оно располагалось на склонах двух холмов, спускавшихся к трассе.               
  Двор был огорожен чисто символически низким забором из нескольких старых досок. Наша хозяйка – невысокая худощавая женщина – жила вдвоём с сыном Колей, которому через несколько дней предстояло идти в армию. Хата под камышом состояла из двух небольших комнат с глиняными полами. Нам выделили одну из комнат, в которой была кровать, стол и широкая лавка. Пол был застелен домоткаными половиками. Во дворе была кухня с плитой. Умываться можно было под рукомойником, прибитым к старой груше. Туалет был во дворе, за домом. А воду надо было носить из колодца с журавлём, который был довольно далеко внизу. Пока стояла сухая погода, спускаться по воду было несложно. Но можно  представить себе, как нести вёдра с водой в гору  в дождь или в гололёд. Пока был Коля, воду он нам приносил.
   Мы с Томкой оставили свои вещи и налегке спустились к столовой, где уже собрались все наши в ожидании ужина. На ужин была пшеничная каша, салат из помидоров с луком и сладкий чай. Девочки-поварихи очень старались разнообразить наше питание, исходя из тех продуктов, которые им поставлял колхоз. На завтрак обычно был салат с хлебом и какао с молоком. Каждый из нас подходил к поварам и получал эмалированную мисочку с салатом и такую же миску какао. Я почему-то совершенно не задумывалась тогда над своей фигурой и ела всё, что давали. Результаты обнаружились только через месяц, когда я приехала из колхоза домой, и оказалось, что я поправилась на шесть килограммов.
  После завтрака нас отвозили на работу. Сначала мы убирали виноград. По утрам было прохладно, а днём солнышко здорово припекало, и мы работали в футболках. Над душой никто не стоял. Мы работали спокойно, разговаривали или пели. Обед нам привозили  прямо на виноградник, в двух бидонах на телеге. В одном бидоне был борщ, а в другом – каша или картошка с мясом. А ещё был бидон с очень вкусной колодезной водой. После работы и ужина около нашей столовой были танцы под баян. Там на площадке собиралась и сельская молодёжь. Мы с Томой чаще всего уходили в свой временный дом, не дожидаясь конца танцев. Томка любила разгуливать по нашей комнате в одной майке.
- Ты что здесь раздетая ходишь?  - возмущалась я, - Там же Коля.
- Ну и  что? – возражала Томка по простоте душевной. – Мы ж теперь как сёстры с братом.
Я так не думала и старалась плотнее задёрнуть занавеску между комнатами. Мы ложились, укрывались одеялом  и рассказывали друг другу разные истории. Чаще всего рассказывала я содержание прочитанных любимых книг, например «Граф Монте-Кристо». Но только я доходила в своём рассказе до самого интересного места, как убеждалась, что моя Тома крепко спит.
     В субботу утром наша хозяйка сказала:
- Дівчатка, приходьте сьогодні раніше, поможете готувати столи для провожання.
После работы мы даже не стали обедать и сразу побежали помогать. Во дворе уже стояли столы, накрытые цветной клеёнкой. Мы расставляли тарелки, мыли и вытирали алюминиевые вилки. Кроме нас было ещё несколько помощниц, которые весь день готовили, жарили котлеты, варили мясо. Мы с Томой решили выкупаться. Нагрели в кухне на плите ведро воды и приготовили ещё два ведра холодной воды. Первой мылась Тома. Потом я закрылась в кухне на крючок, завесила  маленькое окошко своей футболкой и вымыла в тазике голову. Электричества в кухне не было, но на столике стояла керосиновая лампа, еле освещавшая тесное пространство вокруг стола. Вдруг оказалось, что горячая вода в ведре закончилась, и мне нечем мыться. В большой кастрюле на плите что-то булькало. Я подняла крышку и в полутьме скорее по запаху обнаружила там целые капустные головки, кипящие в воде. Тогда я быстро зачерпнула кружкой кипяток из этой кастрюли и разбавила холодной водой из ведра.
Домывалась я  в спешке, так как мне уже стучали в окошко:
- Выходи, нужна капуста для голубцов.
Наскоро вытершись и одевшись, я замотала свои длинные волосы полотенцем и побежала в хату причёсываться. Во дворе уже начали собираться  гости. На столбе во дворе, специально по случаю такого праздника,  повесили электрический фонарь с маленькой лампочкой.  Вскоре мы с Томкой  сидели за праздничным столом, пили вино, а потом вместе со всеми полночи танцевали под баян. Было очень весело. Новобранец Коля танцевал со всеми девушками  по очереди и всех просил писать ему в армию.
 Рано утром в воскресенье всех новобранцев увезли на грузовой машине в город, а мы занялись уборкой двора и мытьём посуды.
   Через неделю мы получили первое письмо от Коли с адресом воинской части. Я переписала адрес в свою записную книжку и уже из Одессы послала Коле поздравительную открытку. На этом наша переписка закончилась.
Виноград мы убирали всего несколько дней, и нас перебросили на уборку кукурузы. 
В тот год комбайнов в колхозе не было. Мы становились на краю поля, каждый занимал по два рядка и шел вдоль ряда, очищая початки кукурузы и собирая их в мешок. К нам подходили наши ребята, забирали наполненные мешки и отдавали пустые. Кукурузные початки они высыпали из мешков на площадку-прицеп, которая стояла под посадкой, прикреплённая к трактору. Тракторист обычно дремал в тени.
    Однажды после завтрака нас никто не повёз на работу. Мы прождали целый час. Наконец Вова Котов, наш комсорг, отправился к начальству выяснять, что случилось. В конторе тоже никого не оказалось, но какая-то женщина сказала ему:
- Разве вы не знаете, сегодня у нас в селе храм – никто не работает.
  Оказалось, что существуют храмовые, церковные праздники, о которых мы, городские жители, в основном атеисты, не имели представления. Зато для сельских мужиков – это лишний повод не работать и напиться «до чёртиков». В этом нам вскоре пришлось убедиться. Мы пошли в поле пешком, работали как обычно, складывая кукурузу в мешки. Наконец, появился трактор с прицепом. Наши ребята быстро нагрузили прицеп, и трактор тронулся. Мы гурьбой шли сзади и смеялись, наблюдая, как пьяный тракторист  неуверенно ведёт свой трактор. Вскоре нам стало не до смеха. Трактор с прицепом начал спускаться с невысокого холма. Вдруг прицеп накренился на бок, кукуруза с него посыпалась, прицеп перевернулся и потянул за собой трактор. Тут уже все мы перепугались не на шутку. К счастью, тракторист отделался ушибами. Ребята вытащили его из кабины трактора, уложили на травке, потом все вместе подняли трактор и прицеп. А нам, девчатам, пришлось до самой темноты собирать и грузить кукурузу снова на прицеп. Тракторист отоспался и отвёз кукурузу на ток уже без приключений, а мы запомнили этот «храм» надолго.
    Ещё запомнилось, как мы уезжали из Глубокого Яра. Перед отъездом мы с девочками заглянули в сельский магазин, поразивший нас жуткой убогостью. На полупустых полках стояли горкой  консервные банки «Кильки в томате» и две коробки – в одной мятные пряники, а в другой – мятные конфеты. А напротив входа ещё стояли какие-то бочки. Продавщица в грязно-белом фартуке взвесила нам килограмм пряников, которые оказались твердокаменными. Мы навсегда попрощались и ушли к нашим ребятам. Командовал  нами Вася Радзилевич. Он лучше всех нас знал, как добраться до станции, чтобы разъехаться по домам – кому в сторону Одессы, кому в противоположную сторону. Вася остановил попутку, мы забрались в кузов и весело доехали до железнодорожной станции со смешным названием Мардаровка.  Там выяснилось, что поезда до Котовска придётся ждать часа два. Мы расселись на чёрных шпалах, сложенных в стороне от вокзала. Вася достал из своей сумки хлеб и сало.
- Знаєте, як їли козаки? – смеясь, говорил Вася. – На великий кусень хліба маленький шматочок сала.
Он  нарезал всё на кусочки перочинным ножиком и раздал всем поровну. Было очень вкусно. Потом мы ехали харьковским поездом - кто до Котовска, кто до Балты. По дороге Вася рассказал легенду о происхождении названий станций, которую я тогда услышала впервые.
  Было это незадолго до строительства железной дороги Одесса – Балта. Ехали из Бирзулы (Котовска) на санных  тройках два богатых купца и по дороге заспорили, чьи кони лучше. Такой у них спор разгорелся, что взялись за чубы. Так появилась станция Чубовка.  Поехали дальше, и дошло у них до мордобоя. Вот и назвали  следующую станцию Мардаровка.  Потом стыдно им  стало, перекрестились, а станцию назвали Перекрестово. Дальше уже ехали, молча, а следующую станцию назвали Затишье. Ещё проехали и решили помириться, сделали остановку и весело отметили примирение. Так появилась перед Раздельной станция Весёлый Кут. А купцы разъехались в разные стороны: один – в Одессу, другой – в Кишинёв. Вот такая легенда передаётся до сих пор из уст в уста бывалыми пассажирами поезда, проезжающего по этой дороге.