Санаторий

     Жена сказала:
- Михалыч, езжай в санаторий. Тебе положен бесплатно, а ты не был ни разу.
  И дома с едой проблемы. И с деньгами. И кризис в стране.
- Какой санаторий? У нас сеанс. И Новый год на носу!
- У вас вечно сеанс. Вот там и подумаешь, почему денег нет. И за мной соскучишься.
- Я и так скучаю.- Подумал и добавил, -  Лапочка.
   Жена была реальная лапочка 90-60-90. И глазастая.
   И настойчивая:
- Путевка, считай, есть. На Кавказ. С сеанса отпросишься. - и хлопнула ресницами...

    ...Михылыч отпрашиваться не стал. А в санаторий дал телеграмму:
  "Задерживаюсь на 4 дня. Заранее благодарен. Михалыч."
     И потом поехал. И это оказалось правильно.
     Потому что там его приняли за начальника. И директор сам проводил его
  в люкс. Люкс был 2-комнатный: спальня и гостиная. В гостиной сервант с хрусталем.
  Зеркала. И всякая советская кожаная утварь. Директор сказал:
- Располагайтесь. Диет-сестра отведет Вас к завтраку.
    Диет-сестра повела. По коврам. Сквозь зимний сад, мрамор и тяжелую медную
  чеканку. Столовая была заполнена на 1/3. Завтрак был в разгаре.
- Михалыч, с кем Вас посадить?
- Все равно. Но пусть это будут дамы.
    Диетическое лицо сестры сделалось игривым. Михалыч пояснил:
- Дамы не едят быстро и шумно. И не вспоминают службу в армии. И амурные победы.
- Я Вас посажу с помощницей мэра по культуре! - и посадила.
   Вокруг и повсюду сидели мэр и свита. Они были красные от местного коньяка.
  " Надо же... Интересно, зачем им помощь по культуре....",- подумал Михалыч.
  Еще были нефтяники с женами и детьми. Тоже красные. Это все помощница рассказала:
- Я от них заранее отсела и заранее Вас заказала. Никогда не видела ядерных физиков.
  Несмотря что это ваш ведомственный санаторий. Вы не против?
  "Почему на ней вечернее платье и столько золота в завтрак?", а вслух сказал:
- Мне очень приятно. Рад представлять физику для милой девушки.
  Помощница тут же стала рассказывать, что она вдова. И что ее покойный муж любил
  как раз такой салат. Как сейчас у Михалыча на вилке....
  Михалыч покашлял и подумал, что платье из-за траура.
    Но ко всем последующим завтракам она приходила в вечерних платьях. В разных.
  И к обедам и ужинам тоже. И много золота. Но ела медленно и бесшумно.
     Но много.
 
     Через неделю Михалыч тоже стал красный. Потому что нефтяники с коньяком
  стали прятаться от жен в его люксе. И постоянно просили рассказывать про
  кварки и Big Bang. И постоянно фотографировались с ним под пальмой
  в зимнем саду. На память о ядерной физике. "Как с обезьяной на пляже, - отметил
  Михалыч, - она за бананы, а я за коньяк."
     Любознательные нефтяники были симпатичны. Потом они стали приводить
  детей и заставлять их слушать Михалыча про ядерные силы. Потом помощница по
  культуре просила рассказать только ей отдельно. И толкала коленкой в ажурном чулке.
  Потом  Михалыч заскучал и засобирался домой. Потом...

     Потом приехали дети.
  Свои. Ведомственные. Детдомовские.
  Из одного уральского  городка, зараженного ядерными отходами.
  Зараженного сильно, но давно. Все  периоды полураспадов давно миновали.
  Поэтому дети были с виду нормальные.
    То есть, в столовой стало весело и шумно.
    А Михалыч сильно задумался. Потому что с детьми была учительница. 90-60-90.
  В джинсах и кофточке. Глазастая. С хвостиком на затылке. И поэтому с ушками.
    И Михалыч составил план. И дождался ее у лифта.
    И лифт поехал.
- Между прочим, вот это яблоко Ваши дети в меня швырнули.
- Не может быть! Вы просто хотите познакомиться. Меня зовут Соня.
- А можно мне завтра с Вами на минеральные источники? Я ни разу не был.
    Это была правда. Только умолчал, что из-за коньяка и нефтяников.
- Я бы с удовольствием, Михалыч. Только я здесь не одна. Точнее, одна, но
  в виде исключения. С нами все детдомовское начальство. И три работника гороно.
  И их родственники. За мной наблюдают.
    И вздохнула. И Михалыч вздохнул. И на всю жизнь запомнил:
  "Одна в виде исключения"....
     На следующий день директор санатория отвез их с Соней на вокзал.
- Михалыч, тебе поезд подали. Персональный.
     Соня пошутила. Или не пошутила:
   на перроне, кроме них, никого не было. Поцеловала и улыбнулась.
     И в вагоне Михалыч был один.
  "В виде исключения....", - подумал он. И помахал Соне в последний раз.
     До Ростова поезд пустовал. На Кавказе была война.