Божественное око

Так перламутрово скроено в зале высоком,
Строенном кем-то, кого ощущаю и знаю,
Из уважения всуе его иногда называю
Вовсе не богом, а где-то божественным оком.
Что же оно изначально меня похвалило,
Будто луча плащаница до сердца упала,
Белою сутью проникла, потом пощадила
В миг, когда сил оставалось на доннышке - мало?
Вот разыгралась природа и что-то за нею,
Праведный Бог покачнулся в глубоких высотах,
Даже поднялся зеленым, чуть-чуть пламенея,
Славно раздул по мирам горневидные соты.
Мне остается,  природа,  проникнуть и ведать,
Что за тобой бесконечно рождается снова.
Око, ты знаешь, ты молишься, рушится кредо,
Кредо привычки рождением в чем-то иного.
Все потаенно меняется  в калейдоскопе,
Бог перестроил  и фокус, и жесткую рамку,
Стерлась земное в своем желевидном потопе,
Кто-то потянет опять на земле свою лямку.
Промысел плавно поднимется новою планкой,
Рок ниспадает хламидами прежней одежи,
Бог, ты нашел себе новую свежую самку,
Значит людские тебе не понравились рожи!
Приоткрывается суть низнебесных рождений,
Странностью ужаса многозубастых рептилий,
Вот и сгибают свои непосильно колени
И пожирают шагами бесчетные  мили.
Рядом стоящие вкруг, помогают друг - другу,
Всем дошагать до высот и высоких молений,
Чтобы никто не упал из зловещего круга,
Круга судьбы и последующих воплощений.
Как мне помочь и воскрикнуть, - вы слепомохнаты!?
Вы ошибаетесь, - свет не дается свечами,
Радугой вам переменчивость серебра - злата,
В блеске софитов горды вы не теми лучами.
Только не слышит меня рать густая,
Тянется в гору тяжело - тягучею массой,
Может быть, Око, ты ведаешь новую расу,
Где-то рождаясь, она и мою пыль сметает?
Может не так  возлежишь, окоем изначальный,
На строгом севере тих и холоден донельзя?
Бог перламутровый встал вседержаще печально
И говорит о почившей безвременно пользе.
Я ли шагаю к тебе, Бог, доверою древней,
Мне ли устать и потом возлежать при палатах
Или прожить свою жизнь при харчевне,
Ряженым быть и просить на земле медь и злато?
Что же за польза такая, смертельность и холод?!
Бог, его образ донельзя растаявший иней,
Неутолим и зовут к небесам боль и голод,
Я и не думал, что мир может быть таким сильным.
Так перламутрово скроено в зале высоком,
Строенном кем-то, кого ощущаю и знаю,
Из уважения всуе его иногда называю
Вовсе не богом, а где-то божественным оком.

Сшонэ 270712