Рябиновый закат 8

Стояла жара. На небе ни единого облачка. Высокая бездонная синь.
 Люди и животные ходили, как морёные. Коровы уже к обеду выходили со знойных пастбищ и стояли гуртами в прохладных илистых берегах.
Васька, Матренин кот, спал целыми днями в Егоркиной горенке. Туда через маленькое оконце не проникали солнечные лучи и в комнатке царила спасительная прохлада.

 - Глянь-ко, Дашутка. Орешек себе люльку готовит! - Матрёна позвала внуку к окну.
Соседский пес, громко скуля и фыркая, яростно рыл яму под старой ивой. Белые уши хлопали по  грязной морде, хвост вытянулся. Докопав, он с блаженным видом, подобрав под себя лапы, забрался в спасительную ямку, укрытую от любопытных глаз, свисающими до земли, ивовыми ветвями.
 -Всем жарко, бабушка. Мне тоже. Хоть бы скупнуться... - ныла Дашутка.
 -Одну не пущу. Иди, клич Танюшку, а я в окно гляну, как пойдёте.
Дашка с радостным воплем побежала к соседям. Матрёна, услышав счастливый щебет внучки, выглянула в окно.
 - Таню слушайся, озорница!

Танюшка-то совсем невеста. Высокая стройная. Егорушке нравится. Не раз Матрена замечала тоскливый Егоркин взгляд в сторону соседских окОн.
 Растут детушки...Когда бегом, а когда кувырком - идет жизнь...
Никола остепенился и то Слава Богу! На человека стал похож. И у дома все перевернул: забор новый, хлев к осени до рубит. На Наташку глядеть любо-дорого.
 Вот ЧТО для бабьего счастья  надо? Всего-то - чтоб мужик нЕ пил.

 - Мама, да выращу я его! 
С отстранённым видом глядела Матрёна на дочь. Думала, напутала чего Харахолька, когда  тараторила в магазине:
 -  Рейсовой-от полон народу. Наталья твоя сидит с Галинкиной девкой...
Купив хлеба, побежала домой. И, точно, Лизонька - голубонька встречает у калитки.
А, увидев Наташку, так и села в подпороге на лавку.
 В просторном ситцевом сарафане, живот -катышком.

 - Вырастиш, куды нынче денешь! Уж поди рожать скоро.
А матери чего не сказала?
Тот болтун где? ДОма! Ой, Наташка! Недаром говорят про баб "Волос долог - ум короток!"
Матрёна поднялась с лавки. Ноги, как камнями набили
 - Собирайте на стол, обедать будем.

К ночи засобиралась гроза. Яркие сполохи бесшумно вспыхивали над  черным замершим лесом.
Настоявшийся вечерний зной дышал густой выжидающей тишиной.

Танюшка, со страхом поглядывая на небо, снимала с веревок, высохшее белье. У резного палисадничка дедка Василя, по мосткам, стайка ребят с грохотом катила под крышу пузатую, из под соленой трески, бочку.
Матрена попросила Дашутку:
 - Положи, внученька, на подоконники по ржаной корочке*. Больша гроза нынче буде...

Ближе к полуночи загремело. Сначала далеко, глухо...
По листве быстрой дрожью пробежал слабый ветерок. В свете редких молний было видно, как резко обозначились избы,  взбелело барашками в миг поседевшее озеро.

И, вдруг, рвануло. Застонала  крыша. Закряхтели под сильным напором деревянные балки. Яркое зарево над  деревней раскроило раскаленное небо.
 На столе от грома подскакивал будильник. Дребезжала посуда. Молнии одна за другой
 ударяли в кромешную темень. Быстро, не дожидаясь.
Ветер с шумом клонил придорожные ивы. Трепал черемухи. Отрывал смолистые ветки тополей и кидал их в страшную сверкающую ночь.
Казалось, не кончится...

 Потом все стихло...

Тяжелые капли ударились об, оставшийся на крыше, шифер. Зашумело. Начался ливень.
 Иссохшая  земля взахлеб пила благодатную воду, всеми порами вбирала в себя,
 разрядившуюся за ночь, прохладу.

Матрена скинула со спящих внучек одеяло. Жарко.
 Сходила в горенку. Егорка с котом тихонько похрапывали.

 Легла...

- Спишь, Наташка?

 - Экую бурю, девка, пережили дак и все остальное переживем...


 положить по ржаной корочке на подоконник* - задобрить грозу