Мы любили друг друга жадно и на износ...

Мы любили друг друга жадно и на износ, и не взгляд не прощен, ни циферки на плакате, целовались в такси, в парадных, как будто в вате все минувшее, воспоминаний болезненный недодоз, мы животными были, людьми, богинями и богами, пирамидами инков, монолитами стоунхенджа, все меняется, где там на полу одежда? И шесть лет заплатами на заплате.
И не отпускает, хочешь – забыть – забудь. Не скучай, не грусти, не думай, а вот не люби – не выйдет. Будто бы по венам красной шершавой нитью невидимый кукловод кровотоку наметил путь. И я дергаюсь, прозрачная стрекоза, пришпиленная к пыльной подушечке застекольной, и вроде почти неважно, и даже уже не больно, но крылышки трепещутся еще еле-еле, едва-едва.
И мне уже в целом неважно, с кем ты сейчас, и я ведь тоже не образец ни верности, ни опоры, но твой голос как стеком по боку, на глазах шоры, и бег сердца стремится к абсолютнейшему нулю. Иногда мне кажется, это я просто сплю, и солнечный свет на веки сомкнутые капает через шторы.