Рябиновый закат 6

Тонкой снежной проседью лег на деревню морозный утренник. Накинув фуфайку, Матрена вышла на улицу. Под ногами хрустела, намерзшая за ночь, хрупкая наледь.
Загорался восток. Небо над лесом замелькало алыми полосами, поджидая сонное апрельское солнце.

Деревня просыпалась. Светом желтели в темноте низкие  окна хлевов. Бренчали ведрами, шуршали соломой. Из открытых дворных дверей  доносились ласковые уговоры хозяек:
 - Стой, моя буренушка ! Стой, родимая! - и было слышно, как  тугие молочные  струи начинали звонко биться о  дно, зажатого меж колен, подойника. 

Матрена тяжело вздохнула.
Можно бы еще  коровушку-то  подержать, но девки воспротивились. Да  сама заболела на ту пору. Тут Галинка и  скомандовала:
 - Ты свой век потрудилась, теперь очередь моя! Надо маленько провздохнуть тебе.
и увела Мартинку к себе.
 Матрена едва привыкла, что рано утром не надо  обихаживаться*. Всю жизнь с коровой. Погоревала, да к старости сил не прибавится.
И вот уж пять лет, как у неё в хозяйстве один кот.

Затопила печь. Поставила чайник.  Достала из комода три махровых полотенца. Пусть внучатам отвезут от бабки подарки.
Сунула в карман Наташкиного пальто бумажный свёрточек.  Две сотни. Может, на хлеб нет,  матери не скажет.
Слушая ровное дыхание дочерей, вспомнила, как когда-то прибегала весной с ночной смены со сплава. Минуты свободной нет, а она все равно, хоть мгновение, полюбуется на своих девок. Будить жалко. Длинноногие, худенькие, с тёмными кудряшками у висков. Стёпушкина порода...
Давно ли это было? А уж у каждой  нынче своя семья...
Бежит времечко...

 - Вставайте, девоньки мои! Отряхайте сны...У матери самовар на столе...

На остановку не пошла. Проводила дочерей до калитки. Шепнула на последок Наташке
  - Будет не в моготу, выезжай.
Наташка улыбнулась и у Матрены защипали глаза
 - Ну, подте с Богом!
 Летушко- то настанё, дак робят ко мне привезите!
Помахала на прощанье рукой...

 - Тётка Матрёна, дома ли?
 По серёдке избы "вырос" Колька.
 - Дома, Николушка. Где мне ещё быть. Девок спровадила да прилегла  маленько. А ты чего, в одном-то сапоге?
 - Да, баба моя - у пьяного Кольки потекли крупные слёзы - всю одёжу у меня забрала, сапоги в стару картофельну яму выбросила. Один кое как достал, да вот пиджачёк, еще с отцовского плеча, в кладовке нашёл...Нищий я, тётка, ноне*
Колька сел к столу. Быстрым зорким взглядом окинул полки в кухонном шкафу. За резным стеклом точно узрел зелёную бутылку одеколона.
  - Налей ты, Матрена Лексеевна, больному - не здоровому рюмочку тройного. Худо мне совсем...
 - Нет! Еще остатки нутра спалишь себе. Поди домой, спать повались...Не надоело тебе пить горькую? Жизнь ведь пройдёт - не заметишь. Жона да робятки с тобой мучаютси. Нешто не жалко? Баба- то ведь совсем  с лица спала*.
 - Моя- то Натаха? Были бы кости - мясо нарастёт! - пьяно слюнявил Никола
 - Эх ты, ухарь! У хорошего мужа жона - барыня! - разозлилась Матрена.
Что и за мужики нынче пошли. Пьянки - гулянки. Как вот с такими жить? Оперетси - то не как... Где Наталья -то?
 - Выгнал...Уехала на рейсовом - и заревел, как ребёнок.
 Матрена плеснула в стопку малиновой настойки, подала Николаю
 -Пей да поди себя в порядок приводи. Завтра на трезву голову езжай за женой. Да будё* пить... Уйдёшь без жоны со свету...


   обихаживаться* - справляться по хозяйству
   с лица спала* - похудела
   ноне* - теперь
   буде* - хватит