Маричка часть 4

В пятидесятых легче стало.
Работать в топках перестала.
Шурка в Москве, Володя в Туле.
Чуть с облегчением вздохнули…

Со мною Люба да Татьяна.
Любка-то девка без изъяна!
Косища смоль, глазищи, брови…
А бедова – в миг успокоит!

Совсем красавица, певунья,
А хохотушка, а плясунья!
Один лишь минус на весь круг:
Пуст без приданого сундук!

И, вроде, времена другие,
А вот порядки те ж – лихие…
А ей всё, будто, до рожна –
Возьмут, кому буду нужна!

Клянётся ей один: судьба!
Но не берут – ведь голытьба…
Наперекор пошёл всему:
Будь мне хозяюшкой в дому!

Как расписались так  ушла,
Но не сошлись у них дела –
Пришла как в гости к нам тогда,
Да и осталась навсегда…

Я приторговывать тут стала,
Пусть на барыш было и мало,
В долг не жила. Не занимала,
На худо-бедно нам хватало!

А тут вдруг Любка как взбесилась,
Ехать в Сибирь загомозилась!
Не удержать никак! Какой?
Махнула я на всё рукой…

С год не была, потом вернулась…
То ль поняла, то ли очнулась?
Тянули путь будто тогда
От  «Барнаул» до «Кулунда»!

Зачем было мотаться вдаль,
Когда под боком та же сталь?
Те ж паровозы и вагоны
И стрелки те же, перегоны…

Но разве ж мне её понять?
При той же должности опять!
Живая  хоть и то уж ладно –
Страна-то вон как неоглядна!

Опять в бригаде на путях
И на виду и на людях!
По вечерам клуб да танцульки,
Да кавалеры, да прогулки…

Как у ней вышло с Михаилом?
И что и как у них там было?
Того не ведаю, не знаю,
Но выбор этот одобряю!

Хороший парень и степенный,
В чём-то совсем не современный…
Как и на ней бедна одёжка…
Но как поёт его гармошка!

Поговорить и то приятно!
Сошлись без росписи, понятно –
Она же с тем не разводилась…
Когда ей было? Закрутилась…

А и зачем? Детей-то нету…
Искала счастия по свету,
Оно же дома на печи
Лежало, грело кирпичи!

В девятом доме их квартира
С водою, душем и сортиром,
Зарплата – тыщи у него!
А мы с Татьяной… ничего!

Вот как-то раз приходит сам
С бутылкой в вечер по часам
И говорит: «Послушай, мать!
Обидно мне, чего скрывать?

Углы чужие сохраняешь
И своих собственных не знаешь…
Тут приглянулся мне домок,
Один его купить не смог…

Давай-ка в складчину с тобою!
У нас-то есть где жить с женою,
А вы, как пташечки на ветке,
Средь стен чужих, как будто в клетке…

Домок пускай и не большой,
Но, ведь же, собственный,  да твой!
Какой ремонт – мы всегда рядом,
Лишь позовёшь и всё, как надо!

Уговорил! Купили дом!
Так и живу всё время в нём!
Потом и Шура возвернулась:
Что-то в столице ей взгрустнулось…

Причины точной не узнать,
А потому нельзя понять
В чём скрытый смысл или загвоздка?
Одно бесспорно: не всё просто!

Ей с мужиками не везло,
Чуть только что на лад пошло –
Тут, словно сатана из круга:
Вася! Домой! – его супруга…

Что оставалось? Вновь искать,
Гадалок разных созывать…
Ох, сколько денег прогадала!
Тем сколь не дай – всё будет мало…

Татьяна с детства всё болела,
Пусть не сгорала, только тлела…
Болезнь её полна коварства –
Коробками пила лекарства…

Вот как отца-то забирали
Да мне в живот-то вилы ткали,
С тех самых пор была на пенсии,
Как инвалид по эпилепсии…
***************************
Души добрейший человек!
Только за что вот так с ней век?
Кому бы тот вопрос задать?
Кого к ответу бы призвать?

Вот так втроём и доживали,
А мы к ним в гости наезжали!
Но это уж другой рассказ,
Он не про бабушку, про нас…

А что же здесь будет итогом?
Осталось рассказать не много…
Может, саму себя спросить:
Как удалось ей выжить, жить?

Пройти сквозь столько испытаний,
Мучений, горестей, страданий,
Тревогу за детей, потерь,
Напрочь захлопнув в счастье дверь…

И в то же время устоять!
Не ныть, не плакать, не роптать!
И никого не обвинить,
Что так скрутилась жизни нить…

Рассказывала и не мало,
Только, что надо не сказала,
Всегда о том, что на виду,
Чтоб не привлечь опять беду…

Властей боялась – хоть не верьте-
Всю жизнь свою да самой смерти!
Перед иконами молилась,
Но очень долго не постилась…

«Грех-то из уст, а не в уста!»
Её позиция поста!
«Кого вокруг не осуждай,
Не о своём не рассуждай!»

А в храм ходила редко, мало,
Попам совсем не доверяла…
Но свято верила в Христа!
Как-то во всём была ЧИСТА!

А сколько выпало ей слёз!
Всё: как бы кто бы не донёс…
Тихонько говорите, тихо!
Вокруг кружит поймает лихо…

Так шепоточком и жила,
И так же тихо померла…
За восемьдесят ей уж было,
За чем-то в погреб заходила

Да оступилась. Прямо в низ…
Попробуй там не расшибись:
Метров пятнадцать глубина,
А всё ж уж старая она…

Везти в больницу - мало смысла…
Стали считать и дни и числа…
С неделю маялась, как будто
И померла уже под утро…

Дождь шёл, я помню, в этот день,
Словно лежала грусти тень…
Приехал даже сын, Володя,
Он в Орске жил с семьёю, вроде…

Про дядьку знаю совсем мало –
Родство по ветру разметало,
Да разнесло за сто дорог,
На наш он не ступал порог…

Учился в ремеслухе, в Туле,
Потом попал в тюрьму по дури…
Вернулся будто раньше сроку,
Да только мало в этом было проку:

Снова притоны и «малины»…
В общем, понятная картина,
Но всё ж Господь от бед отвёл,
Когда в тот дом его привёл…

Игра по-крупному там шла,
А призом девушка была…
На животе её играли…
Катюшей девушку ту звали…

Тот «банк» тогда легко он взял,
Да со стола девчонку снял…
Считал, что это ерунда,
А оказалось – навсегда!

Влюбился так, что сам дивился!
Месяц прошёл, взял и женился!
Уехал с нею на Урал,
Где их никто совсем не знал!

Дочь родилась, потом сыночек…
Ах, жизнь не вместишь в пару строчек…
Всё было: радость и беда…
Катились шариком года…

Права имелись – таксовал,
Её работать не пускал!
Что приносил, на всё хватало!
Знать, зарабатывал не мало!

И вот от сына есть внучок,
Забавный,  шустрый мужичок!
Малыш совсем, а столько знает!
На равных с дедом рассуждает!

Но зла судьба, коварен рок
И кто перечить им бы смог?
Дед за ручонку всё держал,
Но вырвал внук да побежал,

А тут машина, как на грех
И всё…днём белым на виду у всех
Погиб внучок… как деду жить?
Не смог смерть эту пережить…

Два раза-то его спасали,
А в третий раз не увидали…
Жива ль тётя Катя или нет –
И для меня большой секрет…

Ну, вроде, всех я помянула!
Память свою перетряхнула,
Сдержала собственный обет
В прошедшем отыскать их след!

Не знала деда, ну так что же?
Его я продолженье тоже!
А бабушку, его Маричку,
Любила, помню на отлично!

Есть и во мне часть его крови
И я горжусь этим, не скрою!
Умнейшим был как человек,
Жестоко поступил с ним век…

Вот парадокс: они скрывали,
Что благородством обладали!
Были дворяне от рожденья,
Но вот эпоха вырожденья

Вместо достатка, жизни в холе
Преподнесла им боль, неволю…
Вместо почёта, уваженья –
Животный страх и униженье…

И под хомут подставив шеи,
Жили « как все», не как хотели…
И за себя и за детей
Распяты тысячью смертей…

Его «ушли», она осталась…
Сколько на долю ей досталось?
Но поднималась, вновь вставала
И находила и теряла…

Уж собственной пугалась тени.
Не разгибалися колени…
Не говорила. А шептала,
Но чаще всё-таки молчала…

Но разве в том её вина?
Нет! Чаша горечи до дна
Испита ею! Это точно!
Коверкала «система» прочно…

Вдруг нынче снова «господа»…
Как бы не грянула беда…
Иль от неё передалось
Вот это: как бы не стряслось?

Моя, быть может, череда
Трястись от страха, господа?
Ведь и теперь чуть что стреляют
И очень часто убивают….