О природе звука, знака и слова

Нет веселее музыки, чем нот,
Небесных ласточек, полет,
На проводах присевшей стайки,
На струнах - пальчиков разлет.
От школьной гаммы путь далек
Лежит, линованный, и сталью
Размечен точно небосвод.

Жужжат смычки
Летят жуки
Басовый ключ
Стоит могуч
Скрипичный луч
Летуч

Мы слышим звук, не видя рук,
Вписавших знак; мгновенен путь
От строк до звезд; вот знак - вот звук.
И Моцарт голову на грудь
Роняет, не успев черкнуть
Надстрочный стан:
Восьмых чета
Летит с листа
На юг, на луг

Без слов, без слез,
Без ссор - до звезд,
Туда, где прост
Закон миров
Обмен даров
Где мысль и звук
Не знают рук

Без слов, без строф.
А если - кровь,
То только миг.
И яд и ад -
Слепого взгляд,
Глухого - м и.

Минорной гаммы чистота
Мажорной гаммы быстрота -
О, этих лестниц на листах
Спасительная высота
Стремительная простота!

Нет веселее азбуки, чем нот,
Небесных ласточек, полет.
...........................................

Есть путь иной: кровавый, страшный путь.
Путь ста ключей и ста высоких лестниц.
Есть путь земной, на нем не смей уснуть:
Есть сто клинков, сто ядовитых лезвий.

Сто языков, сто пар мертвящих глаз,
Сто маленьких сальери под кроватью
И смерть - такая, что убитым раз
Не быть. Глава на грудь... И в сотый час -
Я жив, я жив сполна, так убивайте!

Мир жаждет слова. Вот оно дано.
Один лишь звук в трепещущей гортани.
Он льется, словно новое вино,
В мехи немых, глухих исповеданий.

Вот, тяжелы, наполнились мехи.
В них юность жизни и древнейший искус.
Вот мех пробит  и потекли стихи,
И горсти подставляй - кувшины - рты -
Пей радость, пой, вином и смехом прыскай!

И так бы жить!.. Но звука алчет знак.
Тогда рождается второе слово.
Уж не одно... уж не вино, чернильный мрак
В мехах опустошенных бродит снова.

И белый, хрупкий, словно лотос, лист
Готов принять как первое причастье
Капель с дерев и соловьиный свист,
И шепот трав, и мрак ложится, чист
И синь, рядами слов. И это счастье.

И так бы жить. Но знак, что принял звук,
Трель соловья, капель с дерев и шепот,
Какой-то немощью печали вдруг
Охваченный, свой забывает опыт.

Меж ним и звуком  (музыка молчит)
Зазор все шире. Вот уж это бездна.
Над нею путь немыслимый лежит,
Над нею мост трепещущий летит,
Вздымая ось, дугой взмывая к звездам.

И - выжить бы! По тонкому мосту
Перебежать упругими шагами,
Бежать сто лет, и двести лет, но ту
Услышать весть! О, не преткнись о камень,

Бегущий. Этот бег, меж берегов,
Не помнящих друг друга - выше, круче -
До звезд - и уж в полете - есть любовь,
Есть вера. Этот бег любви, не слов,
Не строк - как долг и подвиг неминучий.

...............................................

Но вот подножка. Лезвие ножа.
Подпил стропил. Цепи звенящей ржа.
И бездны смерч удушливый, и дна
Магнит. Паденье. Страх. Последний знак.

В нем глохнет шорох музыки обманной
Паучьих пауз в сетке филигранной.
Его вписать как Моцарта убить,
Его не знать как милостыней жить.

Он молча ждет, что солнце не взойдет.
Он в точку сжат, и он разорван в клочья
Без авторства пустого многоточья.
Но даже он, сомкнув уста, поет -

Нет веселее музыки, чем нот,
Небесных ласточек, полет.