цветные старые лоскуты -кусочки

***

чем мы когда спасались?
почему люди как электроны,
все парами,
почему молитва всегда переходит
в самоанализ,
почему город превращается во время
дождя в
великий аквариум?

***
я становлюсь твоей инфекцией,
твоей легочно-полостной частью.
Вживляюсь в тебя.
Какая разница, кого ты считаешь семьей,
если у тебя каждый вечер другая семья
и каждая глядит на тебя с участием.
Когда ты на манер Бродского пишешь
что-то в блокноте,
какая к черту разница
где ты и кто ты.
К счастью,
твои соучастники,
соотечественники и
сопричастники
вроде бы с тобой на одной волне,
и одна на двоих рюмка.
Одно на двоих похмелье на утро,
так пусто и гулко
в одной на двоих голове.
Скажи мне, ради Бога скажи мне,
что когда все это кончится,
нас уже канонизируют
или хотя бы издадут,
как утреннего и полуночника,
и будут помнить,
как вечные май и труд.

***
Не общественный я человек,
а штучный,
но не как первый феррари
или часы от гуччи,
а, скорее, песок -
вездесуща, сыпуча.

***
Такой официант смешон,
тороплив, растороплив.
По утрам кушает хлопья
с молоком,
пьет много черного кофе,
мечтает подкопить деньжат на поездку
да новый топик,
радуется редким встречам с друзьями.
Ищет парня или подружку,
часто обменивает з/п
на алкогольное дно стакана.

А загорев и уволившись,
улыбается безоружно,
уезжает, смотрит -
глядишь, свезло,
не разлюбила людей,
еще что-то от мира нужно.

***

Пусть полиция переловит всех
мизантропов и аутистов.
А я научусь различать атеистов
по лицам.

***

Обожание
это когда
начинается
дрожание
вблизи
обожаемого.

Я курю свое прошлое
через удвоенный фильтр,
поступает в желудок и легкие
воспоминательный никотин.

***
большая личность
груба, цинична,
ее жизнь всегда
легендарна, эпична,
даже если она идет за хлебом.