Евгению Александровичу Евтушенко посвящается..

Дорогой Евгений Александрович,
Я еще хочу сказать, что на меня большое впечатление произвели ваши очень сильные стихи, мне посвященные. Чудо! Хожу, как в тумане. И вообще то, что вы стольким поэтам стихи посвятили – это случай небывалый в истории литературы, феномен. Я тоже написала вам стихотворное посвящение. Может быть, его напечатать в «Новых известиях», на вашей поэтической странице? Если вы разрешите, я посылаю текст Маше Михайловой.
7 мая 2012 года
Варна, Болгария

******

Евгению Александровичу Евтушенко

Где-то под Иркутском, в лед колючий
Он ключи, мальчишкой, уронил –
Подымай! – прилип к ладони ключик,
Как татарский мед, как Нильский ил.
Сколько бы ни лили кипятка,
Ключика не отдала рука.

Шивы шестирукие, Левши
За снегами рождены, в глуши:
Черта выпороть, слетать в столицу,
Туфлю снять с ноги императрицы,
Взять Оксану, в ад не сдать души.
Изловить, за это право – сбыться –
Шансы все, летучие чижи.
               
А коль смерть придет с клюкой – так в рожу, на,
Шкура к кости крепко приморожена.               
Раз младая Пифия в метро
На него уставилась мертво.
               
Дрельщик! Словом высверлил озон!
Чать его, в СИЗО на весь сезон!

На запястьях щелкнули браслеты,
Но взыграли вьюги флажолеты.

Закипела, не оборвалась
Костью, кожей нажитая связь.

Ну и боль – зажатый в пальцах ключ,
Зайчик-недотрога, русский луч!

Вот ему в Пальмире дарят розу,
Вытравить не хватит купоросу
Розы все) – раздал по лепестку:
Абиссинцу, Лебедю, Врагу,
Ярославне, Лирнику, Юроду,
Калиостро, Голему, Банкроту,
Лит-чекисту, Джеку-мореходу,
Мало ль в тех эмпириях народу,
Демону, Кукушке на суку,
Синдику, Блуднице, Бурлаку,
Ляду ли, Холере самоходной –
Лишь стихия б в них была свободной.

Лепесточков тыща, а судья:
Нильский ил, татарский мед, судьба.

И Пальмира сделалась Зимой,
Он же, в фокусе прожитых лет –
Розой универсума самой
Стал, не скинув фрака и штиблет.


(Насчет ключей, примерзших к ладони – это у меня в детстве в Иркутске был такой случай, мороз за 40, я стояла в подъезде и плакала, что не могу дверь открыть, так как ключ не отлипает от кожи, соседка вышла, увела меня к себе, поливала мне на руку горячей водой из чайника – но мне кажется все, кто вырос в Сибири, могут припомнить что-то подобное).


Вот еще стихи, чтоб, может быть, вас развеселить.
               
Это способ жизни насолить,
Будь она хитра, как сто китайцев,
И с любовью-ведьмой поквитаться –
Ведьме плюй на хвост, как нам велит
В зипуне с искрою голубой
Сорочинский ушлый заседатель.
               
Только все напрасно. Ах, издатель,
Ты книгопродавец и предатель!
Обаял и кинул. Шут с тобой.

Верьте, драгоценные коллеги,
В ремесле своем мы не калеки.
               
Выпьем, пушкины, за сбычу мечт!
Но, увы, в журнале нету мест.

Это способ счастье засолить
Впрок на зиму, как арбузы в бочке.
               
Ах, читатель, добрый сателлит,
Где-то в Сан-Франциско иль в Опочке
Мы возьмем с тобою верный тон
Над Кощея стужей неживою.
Я тебе всего лишь камертон,
И стою в шкафу, вниз головою.

Это способ труса застрелить,
Что засел внутри, слепой от вою.

Быть голодным на Руси поэту,
А его куплету – недопету.

Это голубятни голытьба –
Тигры пусть смакуют моцареллу.
В горле щучьей косточкой судьба,
И донос на самого себя.
Близких подошьют к тому же «Делу».

Никому ты, лирик, не судья –
Жук в ночи, сплясавший тарантеллу.

Мало, Муза, в небе наследила,
Но хоть съешь со шкурой крокодила –
Критик снова примется, как тать,
Собственное брюхо щекотать.

Это способ тундру заселить
Дружественным племенем кентавров,
Щи сварить с венком из горьких лавров,
Да в озоне дырочки сверлить. 
 
Мы гуляли с миленьким в саду,
А литература – просто ду…

Что стоишь и плачешь, деточка,
В руках у тебя дудочка?
В голове у тебя дырочка,
Дурочка ты, дурочка!

                Ой вы, сочинители и чудики,
                Вы торчали бы на клумбах в садике,
                Починяли б старенькие видики,
                Вышивали бы по шелку батики!

                Не гоняйтеся в ночи за призраком,
                Угощайтесь под простынкой прозаком.
                Вам в бессонных совах оставаться,
                Вам бы вовсе к людям не соваться.
               
                А не то, потопчут вас подковами,
                Галстуками наградят пеньковыми!

                …Это способ смерти насолить.

******                В кожу переплетите том Кама-сутры,
Кости пойдут на Амура лихие флейты,
А из волос (не жалела солнечной пудры) –
Лишь для кузнечиков вязать сандалеты.

Вот завещанье, планеты, духи и звери:
Я откажу ретивое сердце – волку,
Вдохи и выдохи – российской Венере,
Демону –  не скупясь, ресничного шелку.

В дождь расцветет позвоночник, сухая ветка –
Может, русалке на зонт не хватает спицы?
А капилляров-вен лиловая сетка
Это готовый гамак для весны-синицы.

Голосовые связки дарю дельфину,
Пусть он расскажет людям, как быть счастливым.
Татуировку – морскому коньку на спину.
Хватит тепла на манто (обещала!) – ивам.

Раковины ушные
И хрусталики глаз –
Стихам, стихии,
Где паслась, где спаслась.

Все улыбки свои кладу под подушку
Новорожденной Алисе, души не чая.
Мартовский Заинька, ты не скучай за чаем,
Ты береги малышку, зеркал подружку.

Тело мое давно уж стало флаконом
И пропиталось счастьем, как ароматом.               
Черепа чашу пригубит Гамлет-анатом? –
Нет – но Ромео, у девочки под балконом.

******
               
Венчалися бурые волки:
Невеста в фате из метели,
В облизанном ветром шелке,
Жених в жабо из капели.
Им таежные елки
Псалмы Соломона пели.

И, словно в прицел двустволки,
Все звезды на них глядели.

О нежные волчьи лица!
Нет краше пары в державе.
На свадьбе волка с волчицей
Кометы венцы держали.

У них фиолетовы пасти
И бритвой – нюх на свободу,
И в каждом когте по счастью,
Добытому на небе слету.

Хвосты их как две печали,
Их шеи змеятся гордо,
А холки как две пищали,
Подстрелившие черта.

В очах у них яр горячий
Морошкового варенья,
Им ветер, попик бродячий,
Бормочет стихотворенья.

Не съезжались трамваи
К загсу, и трали-вали.
А люди, страшны, как Вии,
Острей наточили вилы.

Умеют, до заячьей дрожи,
Заверчивать штопором зенки
И драить медные рожи –
Волки, беглые зеки.

Венчалися волки в чаще,
Клятые и пропащие,
И голубые вербы
Простирали к ним ветви.

Русалка ли выпьет лишку,
Качнув в колыбельке крошку –
Подарит вечер волчишке
На зубок червленую ложку.

Живите счастливо, волки,
Купайтесь в Дону и Волге!
               
О, будьте друг-другу милы,
И будьте верны навеки,
Последние в этом мире!

А мы заплачем, калеки,
На стыдной паперти  храма,
Любви не отмерив грамма,
Сто раз предавшие верность,
А коли так, то и вечность.


                Дромадеры

                Баснописцы или драмоделы,
                Лирики – короче, дромадеры:
                Он жует арахис, крут и горд,
                Только безобразит – острый горб.

                Параллели и меридианы
                Гложут, словно кактус, бактрианы
                (Чтобы с кровью выплюнуть в романы),
                Но, не важно, север или юг –
                Жизнь везде пустыня, милый друг.

                Чем оборонить от жести жесткой
                Песенку свою – клочками шерстки?
                Боты стерлись, пря не удалась,
                Эх, лягнуть копытом задним власть!

                Между пальцев деньги утекают,
                Лишь хлысты погонщиков сверкают.
                Вот идет пророк, звезда во лбу,
                Черной желчи жбан зашит в горбу.   

                Смерть вокруг – вараны да барханы,
                Баи всё, да ханы, баре-хамы.
                Новости: сегодня под мостом
                Изловили Герцена с хвостом.

                С Огаревым в Западной Сахаре
                По России сердцем иссыхали.
                Может, мальчик, станешь знаменит,
                Но уж колокол не зазвенит.

                Топоча, бежит людское стадо,
                Перемелят все в песок! Не надо!
                Поманили булкой – впали в раж.
                Оказалось, как всегда: мираж.

                За стихи, верблюд, не расстреляют,
                Лишь глаза стеклянные вставляют,
                Чтобы видел то, что видят все,
                Пасся в обязательном овсе.
               
                Пусть на зоне порвана колючка,
                Но в меню твоем одна колючка.
                Не лепил горбатого Гулаг –
                Показал нам дулю вурдалак.

                Но зато под зноем, как алоэ
                Расцветет заклятое Былое,
                И над миром пролетит самум
                Избраннейших ядовитых дум.
               
                Караван идет, несет труды
                На горбах, без пищи и воды.


Евгений Александрович, пусть у вас глаза больше никогда не болят, и вообще ничего никогда больше не болит. Счастья вам и вашим близким.
С уважением Ольга Мартова (Андреева)