Вася

"Вася"

1.
Вася мерз и стоял на одной ноге как цапля на берегу Ладожского озера. Вся эта жизнь осточертела ему до печёнок и хотелось опустить ногу, но было нельзя.
– Нельзя, – говорил себе Вася и стоял как стойкий оловянный солдатик, вот уже не первый год отравляя вид из окна жителям дома номер 54 по улице Ропшина. В принципе, их можно было понять. Вася не только вот уже два с половиной года стоял посреди в общем-то чудесного, если не считать Васи, двора, но к нему еще регулярно приходили товарищи. Они усаживались на скрипучие детские качельки, разбросанные поблизости, на песочницу, недавно устроенную рядом с уже имевшимся на тот момент Васей, и пели свои заунывные песни. Потом они выпивали и начинали декламировать стихи. Двор хоть и не был колодцем, но представлял собой замкнутый квадрат, из-за чего стихи разносились душно и громогласно по всей площади двора, безоговорочно проникая во все приоткрытые окна окружающих домов. Поначалу всем нравилось. Люди гордились и Васей, выбравшим для своего стояния именно их двор, и поэтами, тогда еще не душно, а душевно оглашающими окрестности своим могучим великорусским словцом. Но со временем жильцы утомились. Почти все стихи они знали наизусть, а новые появлялись все реже. Из героя местных новостей Вася превратился в густо воняющего заморыша и рассадник заразы. Последней каплей стала история с озеленением двора, когда из-за Васи пришлось скривить стройную как водосточный желоб тропинку между тощих только что насаженных липок. Вот этого образовавшего по дороге к дому крюка длиной в четыре метра, жители двора стерпеть уже не могли. Они решили действовать.

2.
Сначала они стали воздействовать на него уговорами. Хотя всем было понятно, что уговорами тут не поможешь. Но всё же жильцы не решились приступать прямо к делу, ещё раз не поговорив с Васей.
- Вася, опусти ногу. - говорили одни.
- Вася - тебе же в школу нужно идти! - другие пытались актуализировать в Васе иные жизненные цели, кроме медитативного стояния на ноге.
- Вася, у тебя яичница сгорела, беги домой! - подшучивал над Васей балагур-дворник.
Но Вася был глух или непреклонен. Да и что могли решить фразы, которые Вася уже неоднократно слышал от жильцов на протяжении двух с половиной лет. После того, как обычная словесная артподготовка в очередной раз не увенчалась успехом, Васины соседи с помощью участкового приступили к силовому этапу операции.

3.
И тут обнаружилось самое загадочное во всей этой истории. Оказалось, что к Васе никак не подступиться. Какая-то неведомая сила хранила его и его стояние на одной ноге. Ещё бы! Как может нормальный человек в обычных условиях так долго находиться в равновесии, касаясь твёрдой поверхности всего одной конечностью? Участковый и мужчины-добровольцы попытались раз, поговорить с Васей по-мужски,  попытались накинуть на Васю рыболовную сеть, два, попытались три, столкнуть Васю с места джипом, никакого эффекта! Бампер джипа погнулся, сеть оплавилась, мужики ушли за пивом. Сердобольная Иннокентия Онуфриевна, старушка с 1913 года, которую во дворе иначе как частью пейзажа никто уже и не воспринимал, вдруг очнулась, перекрестилась и предложила позвать Батюшку. Приехал Батюшка, Отец Исидор, в скромной служебной рясе, вывалившись из своего японского автомобильчика с крестом в руке он был похож на какого-то водопроводчика, готового нырнуть в люк и разводным ключом наделать чудес по восстановлению водоснабжения микрорайона. Может быть, так оно и было, если бы у микрорайона в данном случае были проблемы с водоснабжением, но проблемы были совсем иного рода, и отец Исидор задумался. Он перебрал в голове известные ему молитвы и требы, подумал об оставленном в багажнике автомобиля бесполезном здесь, по всей видимости, кадиле, пожал плечами, посмотрел на небо, повернулся, сплюнул, перекрестился, сел в машину и молча уехал. После этого началось! Джереми и Янки, снимавшие мансарду флигеля во дворе, не имеющие внешне определённого пола и социальной значимости хиппи-панки-готы, не имевшие также привычных для слуха соседей имён, кроме своих системных кличек, развели тутже бурную деятельность. Откуда-то стали приезжать лысые оранжевые буддисты, петь песни, водить вокруг Васи хороводы, какие-то барабанщики погрузили весь двор в потусторонний ритм своих бонгов, какие-то гитаристы, балалаечники и ещё шут его знает кто – все пытались что-то сделать с Васей, песнями, децибелами, мантрами, аккордами, стихами, заклинаньями, привести его в чувство, наладить с ним контакт, вывести его из равновесия, короче, разрешить эту напряжённую ситуацию. Приехало телевидение, корреспонденты иностранных медиа-холдингов стали завсегдатаями двора, все соседи приосанились, стали одеваться чище и праздничней, раздавать интервью направо и налево, вспоминать подробности известной и неизвестной им васиной и своей биографии. Во дворе появились сувенирные ларьки, закусочные, общественные туалеты, Макдональдс и шиномонтаж. Местное муниципальное образование организовало массовые гуляния с блинами и раздачей предвыборных листовок и цветов пенсионерам. К Васе присылали экстрасенсов, они ходили вокруг него со своими лозами, заряжали об него воду, но ничего не помогало. Гадалки истратили не одну колоду карт, психологи испытали все техники,  тесты, парапсихологи вызывали духов васиных предков, но Вася был по-прежнему непоколебим. В конце концов, бурная общественная жизнь васиного двора привлекла внимание спецслужб. Квартал был оцеплен, в соседнем сквере развернули полковую кухню, импровизированную вертолётную площадку и штаб спецоперации под кодовым названием «Нога», всех иностранных резидентов с их фотоаппаратами и диктофонами выдворили из страны, а жильцам строго-настрого приказали не покидать своих квартир ни под каким видом, вплоть до выяснения всех обстоятельств. Сам подполковник Коньковский, прошедший Анголу, Афганистан, Чечню, Ирак, Курскую дугу, Куликово поле, Чернобыль и 11-е сентября прибыл к месту проведения операции в качестве спецконсультанта по особым вопросам. После того, как от президента было получено «добро», в свою очередь получившее положительную резолюцию в совбезе ООН и в трёх сверсекретных масонских ложах – началось…..

4.
Подполковник Коньковский, специалист по паранормальным явлениям и влиянию внеземного разума на массовое сознание, подошёл к Васе вплотную и что-то стал тихонечко нашёптывать ему на ухо. Собравшаяся вокруг толпа репортёров с благоговейным вниманием наблюдала за действиями подполковника. Лишь щелчки фотоаппаратов разбавляли зловещую тишину, от которой, не будь этих щелчков, точно закладывало бы в ушах. Такая тишина обычно воцаряется перед взрывом бомбы или в тот момент, когда стадион застывает в секундном молчании, перед тем, как закричать "Гол!" или тоскливо заулюлюлюкать от того, что мяч ударил в штангу. Ах! - волна удивлённых вздохов прокатилась по толпе репортёров и простых очевидцев.- Вася, стоящий на одной ноге, вдруг чуть-чуть подёрнул кончиками губ, что могло на любом другом лице означать улыбку, но на лице Васином, - бесстрастном и уже как 1,5 года не улыбавшемся, - выглядело как гримаса. Видимо, мимические мускулы, рассогласованные и раскоординированные за полтора года простоя, ещё не вполне были способны отражать эмоции Васи адекватно. - Эмоции, которые появились у Васи, может быть, впервые за долгие полтора года стояния на одной ноге. Буквально через секунду кожа вокруг Васиных глаз подёрнулась мелкими морщинками а ещё через мгновение Вася улыбался уже всем лицом и даже стал поворачиваться этим своим лицом к подполковнику.

5.
Подполковник Коньковский при этом чудесном факте оставался невыносимо хладнокровным, ни один мускул на его героическом от рождения лице не дрогнул. Васина же улыбка продолжала своё развитие, превращаясь в откровенный смех, перекатывающийся в добродушный хохот. "Чудо, классно, зашибись.." Это не полный набор слов восхищения, звучавших в толпе наблюдавших за Васей, стоящим на одной ноге, и теперь уже хохочущим как раскаты летнего грома. Всеобщее любопытство подстёгивал вопрос - что будет дальше.

6.
Внезапно порывистый ветер ворвался в толпу, и в считанные секунды небо заволокло под завязку черными дождевыми клубами. Без всякого промедления стена воды разделила восторженную толпу на отдельных промокших человечков, еще более жалких и растерянных в электрических всплесках множества молний. Подполковник улыбнулся, сделал глубокий вздох, как будто ливень размягчил его, увеличил объем легких и вдруг громко рассмеялся. Так громко. что ни шум воды, ни движение разбегающихся людей. ни даже раскаты грома не могли сделать этот смех незначительным и незаметным. Он широко раскрыл руки и пошел к Васе, похожий со стороны на чучело медведя, у которого отняли поднос. Коньковский приблизился вплотную и сомкнул на Васиной спине скобы мужских объятий. Ребра предательски лопнули, пробивая остриями легкие, сердце, печень.
……………………………
- Удивительное дело, Михаил Александрович, - говорил потом своему другу и коллеге патологоанатом Вешневецкий, - просто чудо какое-то! Двадцать лет препарирую, а никогда не встречал такого случая, чтобы так руками ребра ломали! Весь ливер в фарш!
- Да! Дивны дела Твои. Господи! Будьте здоровы, коллега,- кивал головой Михаил Александрович, привычным аккуратным движением отправляя в рот порцию спирта.

Конец.

А. ДуримЭ