Ода к юбилею охотника за зайцами

Я здесь шутливо и серьёзно,
Где перегнул, прошу покорно
Не обижаться, изложил,
Как юбиляр наш - век прожил.
Теперь, когда свой путь рабочий
Он завершил, то, между прочим,
Определённо говоря,
Свет белый дед коптил не зря!
Почти, от самых он пелёнок -
Умом был, смел и телом тонок;
Звёзд, правда, с неба не хватал,
Вороной тоже не бывал.
Не слыл красивым дед от роду,
Чью унаследовал породу?
То неизвестно никому,
Но... липли женщины к нему.
Тут я вперёд залез немного,
Чуть-чуть, простите, ради бога.
Сначала ратные дела,
В которых дед сгорел дотла.
В кулак, зачем же усмехаться?
Совсем нетрудно догадаться,
Что на сегодняшний, он, день,
С былым, в сравненье, только "тень".
Гонять за "зайцами" трудненько -
И уставал наш дед частенько,
Случалось и... не досыпал...
Вот потому заметно сдал.
Но суд чинил он - бишь расправу -
Над всеми "зайцами" по праву!?
Здесь он немало попотел...
Считает - хлеб не зря свой ел.
Хотя ведь "зайчий" род остался,
Как дед усердно не старался.
Всю жизнь свести его нанет...
Но всё ж, доволен жизнью дед.
И чёрт их бей всех "зайцев" кряду,
Он получил за них в награду:
Плешь от затылка до бровей
Да крохи пенсии своей.
Но мы не зря ведь вам сказали,
Вы, может, помните, вначале?
Что не напрасно дед наш жил!?
Он женщин, был слушок, любил..
Жена? Ну, что ж... и ей хватало:
Она детей ему рожала,
На то она ведь и жена,
Что сотворишь с ней без вина?
Зато чужие бесподобны,
В любой момент боеспособны...
Когда на каждый день другой,
Тут поневоле хвост трубой.
А пред таким, как дед, мужчиной,
Корова станет балериной,
В момент завяжется узлом,
С закуской гарной и с вином...
Куда жене до той коровы…
Дед безразмерные подковы
После женитьбы ей "прибил" -
Жену в работе он любил.
Среди мужчин бытует мненье,
Что Ева - хрупкое творенье -
Тонка была Адама кость...
Дед сразу вбил в проблему гвоздь!?
С доброжелательной охотой
Дед загрузил жену работой.
И потому теперь она
Слаба здоровьем, но - сильна.
Что ж, годы делают умнее,
А старость, может быть, добрее...
Теперь, когда уж стар наш дед,
Сомнений в этом, вроде, нет -
Труды, по дому, он на плечи
Возьмёт!.. То не пустые речи!?
На днях себе дед слово дал,
Торжественно пообещал -
На пенсии: варить и жарить,
Стирать, жену в горчице парить
И ноги каждый день ей мыть,
Готов ту воду даже пить!.
И чистенькую на кушетку -
Укладывать…  И в рот конфетку,
А коль захочет - леденец...
Не грозный муж - святой отец!
Представьте... Бабка - королева!?
Подушка справа, пуфик слева;
Лежит в перинке пуховой
И не рукой, и не ногой.
А дед несёт ей всё в постельку,
От счастья, бедный, "пьяный" в стельку.
Не жизнь - сплошная благодать.
"Чего тебе ещё подать?"-
Он шепчет на ухо старухе,
А старая опять не в духе:
Ей где-то муж не угодил:
Борщ, видно, вновь пересолил…
Или не бросил в кашу масло,
Иль, может быть, в печи погасло,
Да мало ли чего ещё...
Закрутишься - забудешь всё!?
Дед красный, потный от смущенья,
Пригнув колени, ждёт прощенья.
И бабка обворожена -
Прощает грех ему она.
Опять жену дед нежно гладит,
Подушки поправляет сзади
И тужится предугадать,
Что бабка выкинет опять.
"С такой житухой не до жиру -
Не поменять ли мне квартиру?"
Устало размышляет дед,-
"Так год, другой и я скелет"...
Очнулся дед от тяжкой дрёмы
И видит, что лежит он дома,
И на перинке пуховой,
И не рукой, и не ногой...

Я, где шутливо, где серьёзно,
Обидел, коль, прошу покорно
Меня простить, здесь изложил,
Как юбиляр свой век прожил.

    9 июня 1992 г.