Возвращение

     Андрею было безраздельно скучно, хотя в его плотном расписании операций и консультаций, казалось, не было места для скуки. Конечно, работа придавала силы и вдохновляла и дальше помогать людям, но в душе не хватало чего-то совсем простого, нежного как цветок. Кому-то это покажется сентиментальностью, но Андрей понимал - это ностальгия, ностальгия по прошлому. Ведь после интернатуры в Канаде он так ни разу и не был в России. Широкие горизонты раскинулись перед ним в медицинской сфере да и личная жизнь казалось бы удалась: женат, двое детей. Правда, жена так и осталась для Андрея иностранкой. Она была его бывшей пациенткой. Обворожительная, но холодная красавица, которая на пироги и чай никогда не пригласит, не принято. Дети тоже почти не знают русского. У Андрея просто физически не хватает времени на занятия с ними, поэтому они больше мамины дети, хоть он их и очень любит. Куда они делись весёлые студенческие годы, когда всё было общим: и радости и печали? Не хватало задушевных разговоров на кухне, пива с друзьями и той прекрасной девушки, которую провожал до дома каждый вечер и трогательно целовал в щёчку на прощание. Где она сейчас, Настасья? Ему вспомнилось, как он смеялся над ней и называл себя чудищем из аленького цветочка, и на душе потеплело. Да не дождался он её и так и остался заколдованным чудовищем, которого она могла превратить в прекрасного принца.
       
       Разум часто спорил с сердцем Андрея, ведь у него было всё, что нужно преуспевающему человеку, но Андрейка так и остался в душе простым русским парубком и разгуляться этой душе было негде. "Напиться что ли?" - подумал Андрей и отправился в его любимое заведение русский ресторан "Три медведя". По дороге туда он размышлял, где бы он сейчас был, если бы остался в России. "А я в Россию домой хочу!" - вспомнились ему слова из песни в фильме про русских спецназевцев. Зайдя в "Три медведя", он остолбенел: на него подняла столь родные глаза его Настенька. Её взгляд тоже стал удивлённым и немного смущённым. Она изменилась, похорошела, была дорого и со вкусом одета. Но глаза остались прежними. "Вот тебе и на", - подумал Андрей, - "а ещё говорят, что чудес не бывает". Но Настя была не одна, с нею рядом был респектабельный мужчина. И это портило всю сказочность происходящего. Андрей собрался с духом и подошёл к их столику.

- Разрешите вашу даму на танец,- сказал он по-английски.

- Если дама не будет против, - сказал с явным недовольством Настин спутник, чуть приподняв густую, покрытую серебром бровь.

       За время мелодии они не успели рассказать друг другу почти ничего, но самое ужасное Андрей всё-таки успел уяснить: Настя жила с этим "джентельменом" на правах куртизанки.

- Как ты можешь? - вскричал Андрей по-русски, - ведь ты же его не любишь.

- А что мне делать, если тот, кого я любила, уехал за границу и живёт там припеваючи с женой и двумя детьми? В монастырь уйти? - выпалила она.

       Андрею стало горько и мучительно больно, как говорят "за бесцельно прожитые годы". "Что я наделал? Я сломал ей жизнь! Ей и себе". Когда мелодия закончилась не заметили ни он, ни она. Андрей не знал, что делать, но чувствовал, что здесь необходим мужской поступок. Он задержал её руку, когда она уже собиралась уходить, и прошептал:"Уедем со мной в Россию, только ты и я". Настя неестественно рассмеялась и выдохнула: "У нас на Руси семьи не разбивают, добрый молодец". Она быстро подошла к своему спутнику, что-то сказала и они, расплатившись, покинули зал. В этот вечер Андрей сильно напился и даже плакал. Но это плакал не он, это плакала его душа, осень закралась в неё и не выпускала его из ледяных объятий до тех пор, пока он спустя полгода не вернулся в Россию, нищую, но столь богатую душой матушку-Россию, соскучившуюся по своему блудному сыну.