Исцеляющий недуг

Это произошло со мной, когда я в очередной раз сидела дома и «зализывала раны» после скандала на работе. Меня снова выставили во всем виноватой. Хотя я ни к чему не имела ни малейшего отношения. Как так получилось? Сейчас объясню.
Все дело в том, что я по природе своей такой человек, который говорит «Да, конечно» даже тогда, когда внутри все буквально орет «НЕТ!». Это отражено внешне так ярко: ссутуленные плечи, опущенная голова, пугливый взгляд, - что каждый этим пользуется. Это тянется с самого детства: у меня дети брали игрушки, ломали их, а родители ругали меня; в школе у меня списывали одноклассники, а двойки получала я, потому что не могла сказать, что я сама делала задания; в университете меня нарочно назначили старостой, чтоб прогуливать пары, а я отмечала всех как присутствующих, а если вдруг из деканата заходили проверить, получала по шее, разумеется, я. Вот и на работе все пользуются моей бесхарактерностью. От босса до уборщиц. Неправильно оформлена документация или не вымыт пол – во всем виновата я. А босс, нужно сказать, большой любитель устраивать скандалы. После одного из таких скандалов это и произошло.
В тот день босс накричал на меня за то, что почту принесли на час позже обычного, а я стояла, по своему обыкновению опустив голову, и слушала. Он гневно ходил по кабинету, весь красный от злости, кидал в мою сторону папки с документами, карандаши, коробки со скрепками, и прочую канцелярскую утварь. А я лишь стояла, согнувшись почти в половину роста, и слушала. Вышла из кабинета я через два часа. Чувствовала себя совершенно побитой. Нет, не физически. Мало что из того, что босс кидал, достигало своей цели. Но если бы можно было нарисовать мой моральный портрет в тот момент, это было бы чудовищное зрелище – все в ссадинах, синяках, кровоподтеках. Но я не ушла домой. Я вернулась на рабочее место и продолжила делать свою работу, а заодно и тех своих коллег, которые не брезговали таким способом сократить собственные усилия.
Домой я вернулась около десяти вечера, хотя официально мой рабочий день до шести. Сил что-либо делать не было, поэтому я, заварив себе сладкого чаю, сидела в темноте и прокручивала моменты сегодняшнего скандала, придумывая остроумные ответы на реплики босса. Ответы, которые никогда бы не озвучила. Для босса я знала только «Да, конечно» и «Извините». Мне кажется, просидела я так до полуночи, а потом провалилась в беспокойный сон, в котором опять и опять меня за что-то отчитывали.
Проснулась я раньше, чем прозвенел будильник, от какого-то непонятного зуда в ступнях. Я внимательно изучила обе ноги, и, никаких видимых раздражителей не обнаружив, начала массировать зудящие места. Зуд не унялся даже после небольшой растяжки стоп. Как раз, когда я закончила зарядку, прозвенел будильник, и я, стараясь не обращать внимания на недомогание, начала собираться на работу. Мне еще показалось тогда, что зудящее ощущение переместилось чуть выше, уйдя с поверхности стоп внутрь. Но думать об этом мне было некогда.
На работу я приехала в девять. И могла уже точно сказать, что зудело теперь чуть выше щиколоток. Сделав все утренние дела, я начала искать в интернете болезни с такими симптомами, и в итоге решила, что у меня просто расстроились нервы. А зуд поднимался все выше и выше. К обеду я ощущала его в пояснице, а ноги налились чем-то тяжелым. Девочка-курьер – единственный человек в конторе, который относился ко мне с добром, - сказала, что во мне что-то изменилось, а посмотрев на меня еще с полминуты, заявила, что моя походка стала тверже, но она твердая наполовину.
День был мучительно долгим. Когда зуд поднялся на уровень диафрагмы, начались жуткие боли в позвоночнике. Мне было сложно работать, приходилось то и дело отдыхать. Зуд добрался до лопаток, и у меня на лбу выступил пот. Было такое ощущение, будто кто-то взял меня за плечи и выкручивает их назад. Мне самой казалось, что чем сильнее я выпрямляюсь, тем слабее боль. На часах уже было пять.
В половину шестого, когда зуд добрался до последнего шейного позвонка, вытянув мне спину так, что лопатки сходились вместе, меня вызвал к себе в кабинет босс. Когда я вошла, он растерялся. Оказалось, что он ниже меня, хотя раньше мне казалось, что босс просто великан. Как только он собрался открыть рот, чтоб в словесном потоке выплеснуть на меня ушат грязи, зуд проник в самый центр моей головы, заставив меня выпрямиться полностью, и посмотреть боссу в глаза. Он от неожиданности не смог вымолвить и слова, а в его суетливом моргании я увидела страх.
- Извините, - сказала я, и удивилась твердости собственного голоса. – Я сегодня неважно себя чувствую. Мне нужно отдохнуть. И завтра я не смогу выйти на работу. Беру больничный день.
Почему-то я не ощущала в этот момент собственного страха, зато чувствовала, что босс изрядно напуган.
- Да, конечно. – промямлил он бывшую некогда моей коронной фразу.
Дома я была в половину седьмого: впервые так рано с тех пор, как я работаю в этой конторе. Зудело в темечке, почти на поверхности головы. Это очень мешало сосредоточиться на мыслях. Я все еще пыталась осознать произошедшее. Но я с удовольствием отметила, что в теле у меня разлилась какая-то уверенность. Выпрямленные плечи с непривычки немного побаливали. Я приняла обезболивающее и легла спать, твердо решив, что назавтра пойду в больницу, и выясню, что за недуг меня посетил.
Утром я чувствовала себя будто бы заново родившейся. Зуд исчез, а ощущение чего-то нового в организме осталось. Проходя мимо зеркала я замерла. Никогда! Никогда в жизни я не видела себя такой: спина прямая, голова поднята вверх, а взгляд прямой и даже немного колкий. Это меня буквально поразило! Но я не отказалась от своих планов посетить врача.
Приехав в районную поликлинику, я отправилась прямо в рентген-кабинет.
- Пожалуйста, просветите меня во весь рост. – попросила я доктора, пожилого мужчину с веселыми глазами. И рассказала ему о вчерашнем зуде, и о собственных ощущениях.
После изучения моих снимков врач подмигнул мне и сказал:
- Вам не о чем переживать, милочка. У вас просто вырос внутренний стержень.
Домой я возвращалась пешком, напевая крутящуюся в голове песню Машины Времени:
- Не стоит прогибаться под изменчивый мир,
Пусть лучше он прогнется под нас.