ХрусТалёВа

В семье Молчановых жизнь текла непримечательно –
из тесной спаленки перебиралась в кухонку,
оттуда – вкрадчиво, котом прикинувшись,
ползла к дивану в зал и там над ухами
четы Молчановых урчала, тёрлася.
Глазищи разные, все тельце в полосах.

В том зале, окромя диванчика, стоял сервантище…

В утробе важного Сервант Сервантьича
хрустальны залежы – бокалы, рюмочки,
ладейки, блюдечки, солонки, уточки –
предметы гордости семьи Молчановых.

Осушал поллитровку Молчанов –
голос звенел как сталь,
вторил ему хрусталь:

Ладейки бабкины чуть-чуть картавили,
дзинь-дзинь, заискивая, успокаивали;
рюмахи дедовые - толстостенные
дон-дон - басили в лад – иди, мол.
на хрен спать;
Кряхтели уточки, стонали блюдечки,
Молчанов слушался, и, спотыкаясь, брёл
к супруге в спаленку.

И тем реликвиям дожить бы лет до ста,
Быть может, до двухсот… сиять и радовать
сынка Молчановых, внучка Молчановых
и прапраправнучка…

Но жизнь-злодейка - с писклявым голосом,
до самой задницы в контрастных полосах,
всегда не вовремя, как та Каренина
под ноги бросилась…

Ииии…  биццо сердце перестало на минуточку
у Молчанова в объятиях Сервантьича.
Под обмякшим телом пьяного Молчанова
подкосились лакированные ноженьки,
полетели  хрусталями перелётными
утки-уточки, за ними энэлошные
взмыли с гладких полок блюдечки, а рюмочки
загнусавили, затренькали, посыпались 
на Молчанова… на лбу его пристроился
ненадолго рог хрустальный, что подарен был
генацвале - самым грозным и неистовым…
рог последним ухнул на полы скрипучие…

замерла жена Молчанова в молчании,
на мгновенье… и стремглав к супругу бросилась,
нежно щупала (как блюдечко хрустальное)
крепкий  торс его, разглядывала рученьки,
потный лоб, лицо слегка осоловелое.

- тьфу ты, господи… живой скот, ни царапинки,
спать пошли уже – семейная реликвия…

На окне сидела жизнь и  хитро щурилась
разноцветными бесстыжими глазищами.