Слабость

               

       - Смотри, Николай идёт. Еле живой… Господи! Что водка с мужиком сделала! - говорила соседка соседке, кивая на противоположную сторону улицы, где  падая и поднимаясь брёл пьяный мужчина.
       - Не обо мне ли речь ведёте, бабы? - спросил он, поглядывая мутными глазами на притихших женщин.
       - О тебе, Коля. Бросил бы ты пить. Ведь какой мастер был!
       - А я и сейчас мастер… Вы думаете, я алкаш? Думаете…я знаю… А я возьму и брошу. Хоть сегодня. Хоть завтра. Я всё могу…, - сказал Николай и побрёл дальше, всё также спотыкаясь и падая.
       - Пропадает человек… А Любке каково? Мучается с ним уж который год… - неслось ему в след.
     Подойдя к опрятному деревянному домику, пьяный остановился у калитки. С удовлетворением оглядел расписные ставни, резные наличники, петуха на крыше…
      - Я ещё могу… - буркнул он себе под нос и зашёл в дом.
      - Опять!.. Коля, ты же обещал! - измученным голосом произнесла жена.
      - Так получилось, Люба. Но ты не волнуйся. Завтра ни-ни… - Николай прошёл в комнату и, не раздеваясь, завалился на кровать.
                …
      Дождавшись, когда он уснёт, Люба накинула на плечи куртку и вышла из дома. Пройдя по полупустынной улице, остановилась возле небольшой деревянной церквушки.
       - Здравствуйте, отец Василий! - приветствовала она седовласого священника отдыхающего на лавочке.
      - Здравствуй, Любушка! Что случилось? Беда, какая?
      - Да знаете вы мою беду…
      - Что, опять пьёт?
      - Пьёт, - горестно вздохнула женщина. - И уговаривали, и кодировали - всё бесполезно. Две - три недели трезвый, а потом опять в запой. Может, вы что посоветуете, а? - спросила она с надеждой.
     Отец Василий задумался. Через минуту ответил:
      - Пусть завтра приходит… Скажешь, у меня для него работа есть.
                …
     На следующее утро, с первыми лучами сентябрьского солнца Николай уже был у церковных ворот. Пройдя по двору, к небольшому домику, примыкающему к храму, он постучался.
      - А, Коля! Пришёл, - отец Василий встретил его в домашней одежде. - Проходи.
      - Я это… - Николай отвёл взгляд. - Люба говорила работа есть… Да врёт наверное. Хочет, чтоб вы мне мозги вправили.
       - А зачем мне тебя учить? Сорок лет. Поди сам соображаешь что хорошо - что плохо… А работа есть. Церковь сам видишь, в каком состоянии. Почитай сто лет без ремонту.
       - А платить сколько будете?
       - Много не обещаю… Село маленькое - приход не велик.
       - Ладно, возьмусь, - согласился Николай и пошёл за инструментом.
     Сделав несколько ударов топором по бревну, он только сейчас осознал, насколько его руки изголодались по хорошей работе.
     Он трудился от зари до зари. Менял одряхлевшие венцы, вырезал наличники, обновлял купол… Всё это время отец Василий был рядом, помогая Николаю насколько это возможно в его годы. В перерывах между работами они беседовали обо всём уже как породнившиеся души. Николай был полон энергией и новыми идеями:
       - А что если нам алтарь обновить, отец Василий? Да ты не сомневайся, я смогу.
       - Я не сомневаюсь, Коля…Ты лучший мастер в нашем селе. Я думаю, чем расплачиваться с тобой. Итак, много лишнего сделал.
       - Не надо денег. Это я так. Для души…
                …
    Прошло две недели… Возвращаясь как-то поздно вечером домой, Николай встретил бывших приятелей - собутыльников.
        - Колян! Сколько лет, сколько зим! Совсем друзей забросил. Выпей с нами.
        - Не могу… Работаю я…
        - Обидеть хочешь?! Чуть-чуть за дружбу.
        - Ну, разве что чуть - чуть, - сдался Николай.
      Домой он пришёл еле живой, напугав уже было привыкших к покою, жену и детей. Он пил три дня. На утро четвёртого пришёл к отцу Василию.
        - Вот…Опять не удержался, - произнёс он, пряча в сторону одутловатое лицо. - Ты уж прости меня…
       - Я то что…Лишь бы Бог простил, - вздохнул старик взглянув в его сторону. – Иди, работай…
      Николай вошёл во двор, взял топор и с остервенением вогнал его в мягкую ткань древесины. Затем ещё и ещё раз, пробуждая стуком ещё не проснувшееся село…