Мне не нужно...

Мне не нужно чужих восхищений,
Да и слава мне не нужна.
Я устал от мнений и прений.
Мне осталось чуть-чуть до дна...

И завистливых взглядов не надо.
И слащавых ваших словес.
Мне осталось чуть-чуть до ада,
Коль достать не смог до небес...

Я взлетал высоко, да всё мимо.
И парил над Землёй – невпопад...
Стёрты краски, и нет больше грима.
И одна мне дорога лишь – в ад.

И за что я такой пропащий?
Пусть хохочет глумливый бес.
Но живой я был, настоящий!
Только вот не достал до небес.

Не хватило мне луковки малой*,
Чтоб вцепиться за самый за край.
И звенит струна с каплей алой,
Своры слышится мерзостный лай.

 
Бездны темной врата предо мною.
Жуткий ужас душу свербит.
Но горит еще малой свечою
Что в грудине с детства болит...

Что вело меня и спасало.
Не давало достать до дна.
Оттого ли жизни мне мало?
Оттого ли, что жизнь не одна?

Протяну свою руку до краю.
Ноги от земли оторву.
Не успел я многого, знаю.
Но не знаю, зачем я живу...

Возоплю: – Дайте, дайте мне неба!
Неужели не заслужил?
Не сидел. И не грабил. И не был.
Только всё же неправедно жил...

Неужели мне карой  награда?
Только знаю я это и сам...
Ничего в этой жизни не надо...
Я всего лишь жить тут устал...


*Притча о луковке, рассказанная Ф.М. Достоевским в романе «Братья Карамазовы»

Жила-была одна баба злющая-презлющая и померла. И не осталось после нее ни одной добродетели.
Схватили ее черти и кинули в огненное озеро.
А ангел-хранитель ее стоит да и думает: какую бы мне такую добродетель ее припомнить, чтобы Богу сказать. Вспомнил и говорит Богу: она, говорит, в огороде луковку выдернула и нищенке подала.
И отвечает ему Бог: возьми ж ты, говорит, эту самую луковку, протяни ей в озеро, пусть ухватится и тянется, и коли вытянешь ее вон из озера, то пусть в рай идет, а оборвется луковка, то там и оставаться бабе, где теперь.
Побежал ангел к бабе, протянул ей луковку: на, говорит, баба, схватись и тянись.
И стал он ее осторожно тянуть и уж всю было вытянул, да грешники прочие в озере, как увидали, что ее тянут вон, и стали все за нее хвататься, чтоб и их вместе с нею вытянули.
А баба-то была злющая-презлющая, и почала она их ногами брыкать: „Меня тянут, а не вас, моя луковка, а не ваша“.
Только что она это выговорила, луковка-то и порвалась. И упала баба в озеро и горит по сей день.
А ангел заплакал и отошел.