Лолита и гумберт

 Лолита Гумберта не любит, хотя и гладит, как торнадо
 просторы прерий на безлюдье, и говорит ему «Не надо».
 И от мотеля до мотеля мотаясь, он летит, как выстрел,
 и прячет  страхи в её тело, тоской  простыночку повыстлав.

 И от мотеля до мотеля  мотает их да так, что нет
 ему покоя. В самом деле. Как будто вслед – весь белый свет.
 Когда простерто её тело на чистых синих простынях,
 она опять – белее мела, как безразличие и страх.

 Когда простерто её тело на мятых простынях  натурщиц,
 оно, как  мысль пойти «на дело» и на безмраморье скульптурно.
 Скажи, Эдгара По землячка, мертвячка ты или живая?
 чья ты замучка и заначка и чья зелёная трава?

 Я побегу с тобой лужайкой, накрою мотылька сачком,
 козявок мертвых урожай—все на булавочках—торчком.
 Какие усики и лапки, какие краски на крылах!
 Те—как неоновые лампы, а те  - орнамент на коврах.

 Зачем же Гумберту вот эта энтомологии банальность?
 «Пежо» зияет из кювета, напоминанием финала.
 Оскал  зубастый радиатора, усталость гнутого руля,
 как бы останки авиатора, и надо начинать с нуля.

 Смотри глазами стрекозиными — казенных дядек ломота,
 как я копытами козлиными тебе подстукиваю в такт.
 Лечи меня или замучай—за счастье это и за честь—
 личинка будущих замужеств, которых впредь не перечесть.

 2007