Бой на Звёздах

               
                Пролог

   Звездолёт был не фотонный – это был вполне обычный корабль, который доставлял туристов до следующей базы по пути на Зарю.
   Фёдор покинул Пустыню вместе с другими стройотрядовцами на мощном боевом крейсере, но по ходу полёта узнал, что президент Галактического Союза находится с визитом на Пегасе, и будет на Земле не раньше чем через две-три недели. Таким образом, награждение, которое было запланировано на конец Июля, переносилось.
   Эти дни Фёдору пришлось бы коротать в городе, или у родителей на даче. Но ему пока почему-то не хотелось туда.
   «Будет ещё время, съезжу, - половина лета впереди», - размышлял он.
   Конечной целью крейсера была Земля, но он делал большой крюк, чтобы попасть на одну из бесчисленных пограничных баз, и доставить туда запасы продовольствия. Звездолёт должен был провести на этой маленькой планете ровно сутки. Но отсюда было рукой подать до Зари. Она находилась в двух днях полёта от пограничной заставы. Это если лететь не на фотонном, а на обычном корабле. На фотонном было бы гораздо быстрее – выход в гиперпространство, два часа, и ты на Заре.
   Об этой планете ходили разные слухи. Она была открыта недавно. Земного типа. Там, как и на многих небесных телах, присутствовали вода, атмосфера, животные и растения. Были найдены остатки некогда существовавшей здесь цивилизации, давно уже исчезнувшей. Видимо, один из космических ковчегов, гамма, дельты, или ещё какого-либо уровня разумной жизни, успел побывать и здесь. Фёдор вспомнил классификацию, о которой говорила ему Эа. Но люди почему-то не прижились на планете, может, погибли, может, истребили друг друга в войне, а может быть, покинули планету по неизвестным причинам. Однако, это было уже давно. А вот животные и растения, наоборот, прекрасно себя чувствовали.
   Но не это влекло на Зарю. Здесь процветал туристический бизнес. Многочисленные базы и дома отдыха, театры, стадионы. За обустройство планеты взялись всерьёз. Фёдор знал, что некоторые его одноклассники, проходят летнюю практику на Заре, так же, как он  проходил её на Пустыне, работая на постройке городов, стадионов и баз отдыха. Заря постепенно превращалась в туристический рай. Причиной тому были её мелкие тёплые водоёмы с идеально ровными песчаными пляжами, отсутствие опасных тварей, вулканической деятельности, и прочих неприятностей. Мягкий климат круглый год. Но даже не это было главным. А главным было то, что на этой планете происходили необычные световые явления. Происходили они при появлении светила в утренние часы, отчего планета и получила своё название – Заря. Небо тогда светилось, наподобие северного сияния, но более красочно и ярко чем на Земле. А примерно раз в неделю, на небе разыгрывалось и вовсе феерическое представление. Оно начинало переливаться, как будто в него взмывали тысячи снарядов, рассыпающихся искрами бесподобного салюта, а на горизонте фонтанами сверкали миллионы фейерверков. Причину подобных явлений уже не первый год пытались выяснить учёные, съехавшиеся сюда со всего Галактического Союза. Но выяснили они пока только то, что это чудо природы ни для физического, ни для психического состояния здоровья человека, или представителя другой цивилизации, не опасны. Вот тогда здесь и началось строительство. Каждый уважающий себя турист, просто обязан был провести отпуск на Заре. Это даже вошло в поговорку: «Не был на Заре - значит, не знаешь, что такое настоящий отдых».
   Однако, посетить планету, расположенную от Земли на довольно приличном расстоянии, могли себе позволить далеко не все. Местные дельцы взвинчивали цены, в результате чего Заря стала превращаться в курорт для олигархов. Земля запротестовала. Но здесь президент Галактического Союза оказался бессилен. По договору Заря являлась независимой планетой, не входящей ни в какой союз, и цены невозможно было регулировать указом сверху. Они зависели от порядочности или алчности дельцов, съехавшихся сюда со всей галактики, и стремящихся сделать на отдыхающих хороший бизнес. Тем не менее, Галактический Союз участвовал в обустройстве планеты, а с Земли неоднократно прибывали стройотрядовцы, большинство из которых были студенты, обязанные пройти летнюю практику. Но сюда они летели охотно – для большинства из них это была единственная возможность побывать в этом туристическом рае, да ещё получить какие-никакие деньги за работу. Хотя платили тут мало – дескать, вы здесь живёте, да ещё вам и платить за это!
   Фёдор не был на Заре. Это ему и его родителям было не по карману. Но он мечтал там побывать, хотя бы в составе стройотряда. И именно эту идею, вынашивал Фёдор в то время, когда звездолёт разгружался на пограничной базе.
   «А что, - думал Кошкин, - совсем же рядом отсюда. Рейс корабля каждый день. Туристов возят, следующих через погранзаставу на Зарю. Это шанс! Попаду туда, устроюсь на неделю в стройотряд, к знакомым ребятам. Может и с нашего института там кто-нибудь будет. Поработаю, заодно и отдохну. Потом ещё всем рассказывать буду, что был на Заре. Обзавидуются. А мне вообще, как Герою космоса, кавалеру Рубиновой звезды, положена путёвка и отдельный люкс, - совсем размечтался Фёдор».
   Он пошёл к капитану крейсера и предупредил, что намерен прервать свой полёт на Землю. Фёдор сослался на неотложные дела, которые ему предстоит решить здесь, дескать, у него есть на этом объекте знакомые, с которыми он хотел бы повидаться. О том, что он хочет добраться до Зари, Фёдор распространяться не стал – здесь таких туристов не жаловали, даже считали предателями, не присоединившимися к бойкоту и неуважительно относящихся к политике Союза. Но капитан не стал интересоваться – с кем хочет повидаться Фёдор, и что его здесь заставляет задержаться. Несмотря на то, что это была пограничная зона, здесь было немало и гражданских поселений. Кошкин клятвенно заверил, что улетит на Землю следующим рейсом, когда звездолёт опять будет здесь транзитом, доставляя с Пустыни на Землю очередных, закончивших практику стройотрядовцев. А это должно было быть дней через десять, даже двенадцать, – пока крейсер долетит до Земли, пока вернётся на Пустыню, пока снова стартует с Пустыни и долетит досюда.
   «Медузкин, наверное, покинет Пустыню другим рейсом, - размышлял Фёдор. - Он планировал вылететь через неделю, чтобы быть на моём награждении. Но я напишу ему. Скажу, чтобы не торопился. Пусть дождётся, пока вернётся «Стремительный»».
   Таким образом, Фёдор остался в гостинице, дожидаясь очередного рейса на Зарю, а крейсер «Стремительный» взял старт к Земле уже без Кошкина на борту. Вот отсюда берёт начало вся одиссея Фёдора, полная различных злоключений.

                Глава 1. Пираты (Захват)

   Уже сутки Фёдор летел на малом пассажирском корабле, под названием «Астрикс», направляющемся к Заре. Пассажиры здесь были не олигархи – те путешествуют на судах иного класса, а некоторые и на собственных кораблях, да бывает ещё и с конвоем. А этот звездолёт – бюджетный. На нём на Зарю летели рабочие, студенты, учёные. То есть, в основном те, кто смог скопить некоторую сумму, для этого увлекательного отдыха, в чём-то себя ущемляя. Фёдор считал, что это глупо. Копить, копить, а потом всё спустить в одночасье, чтобы на твоих деньгах нажился какой-нибудь владелец пансионата, бессовестно завышающий цены. Хотя, может быть, для некоторых  это и есть то неповторимое удовольствие от путешествия – раз в год тратить деньги без ограничения, как миллионер. Неважно, что потом одиннадцать месяцев ты будешь во всём себе отказывать. Так бывает у некоторых людей, которые не по своим средствам желают посетить дорогой ресторан хотя бы раз в жизни. И идут они туда не потому, что там всё очень вкусно, или им подадут нечто особое – дома они могли бы приготовить то же самое, если не лучше, истратив на это гораздо меньшую суму. Но они хотят платить баснословные деньги, чтобы самоутвердиться, почувствовать в этих стенах себя большим человеком, сказать другим: «Видите, я тоже могу здесь быть». А качество еды, да и сама еда, не имеет никакого значения, так как платят они не за неё, а за своё самоутверждение, за повышение своей самооценки.
   Нет, Фёдор всего этого не понимал. На Земле давно уже переросли всё это бахвальство. Рестораны там – место качественного и недорогого питания, где можно культурно отдохнуть, а не остаться без последней копейки. Но на других планетах такие способы самоутверждения продолжали оставаться, и были не редкостью.
   Именно поэтому Фёдор не замечал среди летевших на Зарю землян. Здесь были представители разных планет Галактического Союза, но землян, кроме него, не было. И Фёдор знал почему. Таким образом, земляне выражали негласный протест против превращения уникального объекта космоса в место наживы одних за счёт разорения других. Если на Заре и присутствовали представители Земли, то только в качестве учёных, делегатов иногда проходящих здесь съездов, спортсменов, или же стройотрядовцев, к которым и желал присоединиться Фёдор.
   Поскольку звездолёт был не суперлюкс, то и цена на билет была для Фёдора приемлема. У него скопилась некоторая сумма, полученная за практику на Пустыне, да друзья скинулись на дорогу, чтобы Кошкин смог спокойно провести остаток летних каникул. Фёдор не знал, причитается ли ему вместе с Рубиновой звездой и какое-то материальное вознаграждение, а спрашивать о том ему было неудобно – Герой космоса, и вдруг интересуется какими-то деньгами. Да, вообще, это и неправильно было бы давать к орденам и медалям деньги.
   «Я же не наёмник, а ради родины, ради людей, ради родных и друзей, жизнью рисковал. И подобной награды – Рубиновой звезды Героя, более чем достаточно, без всякой денежной компенсации, которая может только снизить радость от проявленного уважения. Хотя, впрочем, льготы к этой награде, скорее всего, прилагаются. Но льготы есть льготы, а вот брать деньги за подвиг – стыдно, равно как и давать их».
   Фёдор пошёл в столовую. Меню здесь не отличалось разнообразием. Кошкин сидел за грязным столиком, и с отвращением допивал компот, напоминающий ему тот, что давали в детстве в школе. Но те были из грейпфрута, хотя Фёдор никогда не понимал, как можно пить этот хинин, и потому оставался без третьего, а из чего сделан этот, знает только Бог. Вообще, вся эта грязная посудина, принадлежащая компании планеты Зифирея, вызывала у Фёдора сильнейшую неприязнь. Неужели трудно постирать простыни, скатерти, помыть полы и стены? Но зифирейцы всегда отличались крайней нечистоплотностью, и Фёдор, покупая билет в этот свинарник, отдавал себе отчёт, что его ждёт во время полёта. Команда тоже не отличалась особой вежливостью, особенно работники столовой. С самых первых минут полёта у Фёдора чуть не возник скандал с полной раздатчицей, которая обругала Кошкина последними словами из-за того, что он осмелился попросить более чистую тарелку, да ещё посмел потребовать поставить на стол салфетки. Она едва говорила по-русски, но, тем не менее, Фёдор понял из её крика, что она пыталась сказать.
   - Ишь, форму одел! Да ещё медаль нацепил! Видали мы таких! Герой нашёлся! А мне наплевать – кто ты! И здесь ты никакой не герой. Здесь мои правила!..
   Фёдор сначала недобро посмотрел на неё – знала бы эта склочница, через что ему пришлось пройти, чтобы носить эту форму и медаль. Но потом решил, что не стоит тратить нервы, всё равно ей ничего не объяснишь. Кошкин не стал спорить и ушел, вздыхая, в свой номер, по сравнению с которым его камера на базе Терров, казалась люксом.
   Но, несмотря на то, что никому из пассажиров не нравилась эта посудина третьесортной компании, которую уже давно собирались закрыть Службы контроля за перевозками, билеты на неё исправно распродавались, так как все неудобства компенсировались одним немаловажным плюсом – низкой ценой перелёта.
   «Зря я пожадничал, – сокрушался Фёдор. – Если бы чуть доплатил, не пришлось бы два дня маяться в этом гадюшнике, где есть риск отравиться продуктами, подхватить заразу, или, вообще, стать жертвой взрыва реактора, который, скорее всего, уже не один сезон не проходил осмотр, а тем более не становился на капремонт».
   Радость от встречи с Зарёй внесла немного оптимизма в его невесёлые думы, но Фёдор уже начал жалеть, что не отправился на Землю, а ввязался в эту авантюру.
   «А ведь планету назвали «Заря», так же, как зовут мою любимую Эа!» - подумал Фёдор, и на душе у него потеплело. Он уже забыл Террианский язык, но прекрасно помнил, как переводится имя его возлюбленной. Такого он не смог бы забыть никогда! Он помнил это слово ещё с детства, читая древнегреческие мифы, где упоминалась Эос - богини Зари, и сейчас, это имя имело для него особое значение.
   Фёдор вышел в кают-компанию, большую часть которой занимала оранжерея. Стены и потолок были сделаны из сплошного ряда иллюминаторов, и представляли единое стеклянное покрытие, наподобие того, что бывает в оранжереях или парниках на Земле. Но там эти стёкла реально дают свет и тепло, а здесь что? Всё равно кругом бездна ночи, если только вдали промелькнёт какая-нибудь более яркая звездочка, да при посадке на планету какое-то время растения будут освещаться местным солнцем. Очевидно, это был чисто декоративный дизайнерский изыск, направленный на то, чтобы обеспечить комфорт и создать домашнюю атмосферу.
   Фёдор глядел на россыпи звёзд, на эту бездонную  мглу, и поражался величию космоса. Этот вид каждый раз приводил его в восторг, манил своими извечными загадками и непознаваемостью. Так же, как и тысячи лет до Фёдора, наши предки смотрели на небо и поражались его величию, приписывали ему мистические свойства. Они давали названия созвездиям, считая, что каждое из них имеет отношение к какоё-нибудь легенде, обожествляли звёзды и планеты, полагая, что это живые существа, поэтому они могут влиять на судьбы людей, откуда и появилась астрология. И, конечно же, обожествляли Солнце, называя его главным подателем жизни. Особенно в Египте, где каждое божество, так или иначе, связывали с солнечным диском. Несомненно, Солнце играет важную роль в развитии жизни на Земле, и с точки зрения материализма оно и есть тот самый бог, который породил жизнь, поддерживает её и развивает случайными мутациями под воздействием солнечной радиации. Так что, наши предки во многом смотрели на мир материалистически. И мы недалеко ушли от них в этом понимании. И Фёдор, всего может быть несколько дней назад, готов был отстаивать именно такой взгляд на существование жизни во вселенной. Но события последней недели перевернули всё в его мировоззрении. И теперь он думал о Том, Кто не только создал жизнь и поддерживает её, но Кто и Солнце само сотворил, сотворил бесчисленные миллиарды светил, многие из которых гораздо больше нашего скромного подателя тепла.
   Фёдор так сильно увлёкся этими рассуждениями, что не заметил, как к нему подошёл его сосед по каюте. Парень был с системы стрельца, и летел на Зарю весело провести время с друзьями, благо у него, как и у земных студентов, в настоящее время были каникулы. Целеста, откуда он был родом, была достаточно большой, красивой планетой. Были там и океаны и горы и пустыни. Были там и разные народности. Одни продвинулись до космических высот, другие вели полудикий образ жизни. Всё впрочем, как и на Земле в недавнем прошлом. Одно, правда, во многом объединяло народы Целесты – они были жутко говорливы. Не все, конечно, но большинство. При этом, они ещё любили активно жестикулировать, наподобие наших итальянцев. Вот и сейчас, не успел парень подойти, как на Фёдора обрушился неудержимый поток слов. Язык народов Целесты Фёдор, понятное дело, не знал, однако парень довольно сносно говорил по-русски и чуть-чуть по-английски, поэтому он мог без особых проблем излагать свои мысли, не боясь быть непонятым. Но Фёдор реально уже не обращал внимания на его сбивчивую болтовню на страшно исковерканном русском. Он понимал лишь общий смысл, и молчал, делая вид, что слушает, только для приличия.
   Из галереи Кошкин вышел в просторный холл, где двумя рядами шли большие иллюминаторы, и продолжал смотреть на звёзды, думая о чём-то своём. Но болтун вышел вслед за ним, и Фёдор боялся, что сегодня ему уже не будет покоя от этого парня по имени Завс. Однако, теперь целестец понял свою ошибку и не стал донимать Фёдора потоком слов. Так они оба стояли и молчали, глядя в бездонное небо. В холле народу было мало – почти все разошлись по каютам.

                *                *                *

   Вдали показалась звёздочка, которая выделялась своим блеском среди других светил, видимых через иллюминатор. Эта светящаяся точка привлекла внимание Фёдора, в то время, как другие присутствующие не обратили на неё никакого внимания. Звездочка продолжала расти, её светимость увеличивалась. Наконец, её заметили все кто был в холле и стали показывать на неё пальцами, болтая что-то, каждый на своём языке.
   Завс вопросительно кивнул в сторону яркой точки, явно двигавшейся в их сторону.
   - Корабль, - коротко сказал Фёдор. – Непонятно только, для чего он приближается к нам.
   Через несколько минут космический объект подлетел так близко, что стали видны его очертания. Он погасил скорость и двигался параллельно «Астриксу» на небольшом расстоянии.
   - Что они хотеть? – поинтересовался у Фёдора Завс.
   - Не знаю, - отозвался Фёдор. – Просят стыковки. Но наш капитан, кажется, не спешит готовить модули.
   И, вдруг, борт корабля-преследователя озарило пламя, и через секунду «Астрикс» изрядно тряхнуло, да так, что почти все наблюдатели попадали на пол.
   Фёдор инстинктивно схватился за выходящий из стены поручень, что предотвратило падение, но сильно ударился плечом о выступ, да так, что ему показалось, что сломана кость.
   - Они что, сходить с ума?! – закричал Завс, катаясь по полу и держась за ногу.
   В холле началась паника. Кто-то вбегал в помещение, выскочив из своих кают, кто-то наоборот, старался его покинуть. Некоторые пассажиры получили травмы, и не могли идти, ползком двигаясь к выходу. Кто-то помогал им подняться, тогда, как большинство не обращали на раненых никакого внимания.   
   «Он идёт на стыковку, – подумал Фёдор. – Что-то сейчас будет».
   Преследователь подлетел к стыковочному узлу, и через минуту шлюзовые камеры намертво примагнитились к шлюзам «Астрикса». Прошла минута, две, три…
   И вот, наконец, раздались шаги бегущих людей, крики, одиночные выстрелы. В холл ворвалось несколько вооружённых человек, одетых в защитные скафандры, без каких-либо эмблем и опознавательных знаков.
   - Всем лечь на пол! – крикнул один из них, очевидно командир.
   Путешественники испуганно начали ложиться, утыкаясь лицом в пол, и ложа руки на голову. Кто делал это через чур медленно, получал удар прикладом в спину.
   Фёдор с вызовом посмотрел в глаза командиру, за что немедленно получил удар, пришедшийся как раз по больной руке, и упал, закричав от боли, хватаясь за ушиб.
   - Кто-нибудь ещё хочет?! – спросил командир на чистейшем русском языке.
   Но его все поняли, даже те, кто совсем не знал русского, или знал его кое-как. Люди послушно лежали на полу, стараясь посильнее вжаться в него от страха.
   - А теперь по одному на выход, - скомандовал незнакомец.
   И солдаты стали поднимать с пола вновь испечённых заложников. После тщательного обыска на наличие оружия, людей дулами автоматов подталкивали к выходу. Причём, в равной степени доставалось и женщинам, особенно если кто-то из них принимался вопить очень громко.
   Фёдор вместе с остальными оказался в тесном коридоре, в котором уже толпились пленники, которых вывели из кают.
   - Куда нас вести? – спросил Завс одного из захватчиков и тут же получил прикладом по спине, что надолго отбило у него охоту задавать вопросы.
   Солдаты толкали их дулами и прикладами автоматов, заставляя идти, как понял Фёдор, в сторону шлюзовой камеры. И они шли молча, под тихие всхлипывания, испуганные, мужчины, женщины, дети.
   Фёдор понял, что их захватили, чтобы перегрузить на пристыковавшийся корабль. Но кто эти  люди? Террористы, берущие заложников, или новые рабовладельцы, захватывающие таким образом себе новых рабов? Почему говорят на русском? Почему их форма без опознавательных знаков? Хотя последнее, было достаточно понятно. А оружие устаревшее – огнестрельное, хотя и мощное.
   Фёдор шёл одним из последних в этой колонне пленников. Краем глаза он увидел, как тот, кто возглавлял эту банду, подошёл к капитану «Астрикса», и что-то ему сказал. Тот ответил с улыбкой…
   «Странно, - подумал Фёдор, - он не похож на заложника. И очень странно, что среди пленных нет ни одного из команды и обслуживающего персонала корабля».
   Фёдор напряг слух и всё понял.
   - Ты молодец, Иникар, сделал как надо. Возьми, всё как договаривались.
   - Я должен пересчитать.
   - Ты мне не веришь?
   - Почему я должен тебе верить? В прошлый раз Орландо не досчитался доброй половины обещанного.
   - Он слишком много хотел. Хочешь, пересчитывай, но, клянусь Громом, я ждать не буду.
   - А зачем ты снёс мне стабилизатор? За это платить не собираешься?
   - А ты хотел, чтобы я пробил тебе борт, и началась разгерметизация? Или попал в реактор и отправил всех к праотцам? Нет! Платить я не буду. Этот выстрел нужен был не мне, а тебе. Это ты и такие как ты, просите меня каждый раз стрелять по вашей посудине перед принятием этих ничтожеств, за которых мы уже не можем получать приличных денег. Я создаю по вашей просьбе вам алиби, имитируя нападение, а ты ещё с меня и денег содрать за это хочешь? Какой раз мы делаем с тобой это дело? В шестой? Смотри, за тобой уже наверняка следят люди из Галактической Безопасности. За три года шесть исчезновений пассажиров, и ни одного исчезновения члена экипажа! Тебе помогает лишь то, что на твоей планете у тебя высокие покровители, которые получают свой процент за молчание.
   - Я пока в деле, не хочу выходить из игры. Пока всё чисто, эти истории не получают огласки.
   - А если попадётся землянин? Понимаешь, чем это может грозить?
   - Не попадётся. Земляне на Зарю не летают – у них свои моральные принципы, - зло усмехнулся капитан.
   - Смотри, засветишься, в следующий раз разнесу твою посудину в щепки.
   - Нет, командор, вы меня знаете…
   Далее шла цепь уверений Иникаром командира в своей преданности, достаточной осторожности и чистоте дела.
   Фёдор смог услышать этот разговор только по той причине, что перед шлюзовой камерой движение сильно замедлялось – проходить приходилось по одному в достаточно узкий лаз, и, на несколько минут, он оказался неподалёку от этой беседующей парочки. Но молодой человек естественно не подал виду, что он что-то слышит, или, вообще, как-то интересуется этим разговором. В противном случае, за его жизнь никто не дал бы медного гроша.
   Фёдора повели к шлюзовой камере, втолкнули туда, и вот, он уже на чужом корабле, идёт узким коридором, освещённым светом маломощных ламп.
   Всех пленников распределили по отсекам-камерам, по десять человек в каждой, и Фёдор услышал, как глухо щёлкнул замок, закрывая за ними массивную дверь.

                Глава 2. В плену

   Камера тускло освещалась. Царил полумрак. Все, находящиеся здесь, выглядели измученными, никто не разговаривал. Фёдор посмотрел на тех, с кем ему пришлось оказаться в плену. Кроме него здесь были ещё четверо мужчин, три женщины и двое детей, мальчик и девочка, на вид лет 6-10.
   «Из огня да в полымя, - вспомнил Фёдор старую пословицу. – Только что мне посчастливилось быть в плену у Терров, а теперь здесь. В космос стало опасно летать – сплошной терроризм. Но там хоть было понятно, с кем я имею дело. Это было противостояние другой цивилизации. А кто захватил нас теперь? Гуманоиды с какой-нибудь планеты, не входящей в Галактический Союз? Очередные потомки космического Ноя? Нет, это определённо земляне. Более того, это определённо русские, или же родившиеся в России, для которых язык является родным – слишком уж чисто они на нём говорят. Хотя сейчас русский знает весь Галактический Союз. Он является языком междупланетного сообщения, и его изучают даже на некоторых планетах, в Союз не входящих. Таким образом, русский, в обозримом секторе галактики, является наиболее употребимым языком. Однако, эти не похожи на представителей других рас. Но если это земляне – для чего они нас захватили? Что за пиратство такое?»
   Кошкин читал много фантастики про пиратов, и морских и космических, но он не слышал, чтобы кто-нибудь говорил о появлении космического пиратства в реальности.
   «Однако, вероятно, оно существует. Может быть, даже в больших масштабах, чем мы думаем», - вновь начал свои размышления Фёдор.
   Наконец, один из мужчин прервал затянувшееся молчание.
   - Лайнер захвачен. Капитан, перед тем, как эти негодяи ворвались в звездолёт, наверняка успел послать сигнал SOS. Нас будут искать – пропажа лайнера не пройдёт незамечено.
   - Этот капитан нас всех и сдал, - вставил своё слово Кошкин. – Неужели вы не поняли эту отработанную схему? У него договорённость с командиром звездолёта, и он уже не первый раз докладывает о нападении пиратов, и о захвате пассажиров лайнера. К сожалению, подобным бизнесом занимается, очевидно, не только он, - капитаны других пассажирских кораблей делают тоже самое. Так что никакого сигнала он не посылал, а отчитается за пропажу только через месяц, да и то, наврёт с три короба. Так что никто искать нас не будет.
   - Откуда вы это знаете? – с ужасом в глазах спросила одна из женщин на чистом русском языке.
   - Я слышал их разговор, прежде чем нас затолкали сюда.
   - Но наши родственники и знакомые наверняка забьют тревогу, - вставила другая женщина. – Я должна была сообщить своей семье об удачном прибытии на Зарю.
   - Они обратятся в местные органы власти, а те, в свою очередь, передадут дело по инстанции. И пока оно дойдёт до Службы Галактической Безопасности, пройдёт не меньше месяца, это точно, - похоронил её надежды Фёдор. – Вы сами с какой планеты?
   - С Каравана.
   - Ну, тогда мы точно скоро не освободимся – на Караване жуткая бюрократия.
   - А я с Зелёного Луга, - подхватил мужчина.
   - А я с Аракса…
   Все стали говорить, с каких планет прибыли на «Астрикс», чтобы лететь на Зарю.
   Молчал только Фёдор.
   - Ну что же вы не скажете, с какой планеты прилетели? – поинтересовалась у него молодая женщина.
   - Я с Земли.
   - Не может быть! Земляне ведь не летают на Зарю! – недоверчиво отозвалась она.
   - Почему же не летают? - поправил её Фёдор. – Отдыхать – нет, мы это бойкотируем, а с деловыми визитами – сколько угодно.
   - Но если вы представитель Земли, - продолжала женщина, - да ещё… Герой космоса, взглянув на планку на форме Фёдора, и сначала не поверив своим глазам, сказала она, - вас же непременно будут искать. Не думаю, что эти негодяи захотят связываться с представителями земной расы.
   - Вообще-то я сказал друзьям куда собираюсь, но не обещал им ничего сообщать о себе. Так что, недели две-три, они явно не будут беспокоиться о моей пропаже.
   Дверь кубрика-темницы открылась. Вошли несколько солдат и начали грубо поднимать пленников и выталкивать их в коридор. В коридоре началась давка, в которой некоторым сильно досталось от охраны, считавшей, что они движутся слишком медленно. Фёдор двигался в плотном потоке, стараясь не привлекать к себе внимания, чтобы ещё раз не получить прикладом, особенно если он, не дай Бог, придётся по больной руке.
   Вот, наконец, и выход. Пленники один за другим исчезали в проёме широкой двери, и скатывались по трапу. Фёдор огляделся с высоты трапа, увидел вечернее небо, большой плац, множество стоящих здесь больших и маленьких кораблей, группки людей, окружённых солдатами, и понял – вот он, невольничий рынок XXII века!
   Всех пленников с «Астрикса» согнали в одну кучу, которую плотно окружили люди в военной форме.
   Солдаты смеялись, курили, сквернословили. Многие из них были пьяны. Некоторые находили удовольствие в том, что время от времени задавали трёпку очередному непонравившемуся пленнику, или приставали к симпатичной девице.
   Наконец, к солдатам подошла группа людей весьма неопрятного вида, и в сильном подпитии.
   - Эй, Барабан, где ты там, я тебя уже заждался! - крикнул один из них.
 К ним вышел тот самый человек, который руководил захватом заложников, и который, как и предполагал Фёдор, являлся здесь главным.
   Двое главарей подошли друг к другу, пожали руки, обнялись.
   - Ну что, Барабан, очередной товар привёз? - оскалился подошедший. – Надеюсь в этот раз что-то стоящее?
   - А когда я тебе барахло подгонял?
   - А что ты привёз в прошлый раз? Стариков да уродин. Куда я их дену? Кто их купит? Пришлось отдать за копейки на рудники Галаракса. Больше мне такой товар не привози, не возьму.
   - Послушай, Белый, ты вообще обнаглел. Я тебе и так уже за копейки товар вожу. А ты ещё и качество хочешь? Может тебе Мону Лизу привезти за тот гонорар, что ты предлагаешь?
   - Ладно, хорош трепаться, показывай товар.
   Пленников старались поставить более-менее упорядоченно, но это никак не удавалось. Тогда солдаты вновь прибегли к прикладам.
   - Ты мне так весь товар попортишь! – закричал тот, кого звали Белый. - Кто потом их у меня возьмёт?!
   - Отставить, - нехотя скомандовал своим дуболомам Барабан.
   Белый подошёл по очереди к каждому из пятидесяти трёх пленников, внимательно и придирчиво осматривая их. В этой группе было двадцать пять мужчин, восемнадцать женщин и десять детей. По всему было видно, что в этот раз «товар» ему нравился. Барабан последовал примеру Белого.
   Он подошёл к Фёдору и пристально посмотрел ему в глаза.
   - Где служил, герой?
   - Военная тайна, - с вызовом ответил Фёдор.
   - Медальку, значит, получил, - пренебрежительно ухмыльнулся один из спутников Барабана. – Или купил в ближайшем ларьке?
   Щёки Фёдора вспыхнули, кулаки непроизвольно сжались. Кошкин хотел что-то ответить этому негодяю, но, по понятным причинам, промолчал.
   - Ладно, Ящер, не бузи. За этого мы неплохо поднимем, - остановил товарища Барабан, и осмотр продолжился дальше.
   - Ну что же, - наконец сказал делец, - я доволен. Получишь свой барыш. Только не думай, что буду тебя баловать - оплата по таксе.
   - Да уж, на твою щедрость я не надеюсь, - проворчал Барабан.
   - Ну ладно, давай отметим сделку.
   Барабан махнул рукой, и двое солдат принесли ящик спиртного.
   - А-а, твой прославленный ром? Всё с Пангеи эту палёнку возишь?
   - Пират без рома, всё равно, что ребёнок без пустышки, - ухмыльнулся Барабан. - Ну что, перепьют твои моих? – издевательски добавил он..
   - Да раз плюнуть! Если хоть один из твоих останется на ногах пока я не упаду, прибавлю к твоему барышу ещё тыщу.
   - Правила старые? – осведомился Барабан, которому это предложение понравилось.
   - Да. Пятнадцать человек – восемь твоих, вместе с тобой, и семь моих, вместе со мной. Доза – сто пятьдесят грамм. Играем, пока все, твои или мои, будут в отрубе.
   - Идёт.
   Пятнадцать человек встали в круг, начали передавать друг другу стакан, в который двое наблюдателей, по одному от каждой стороны, наливали ровно по сто пятьдесят граммов «огненной воды».
   Прошёл первый круг. Потом второй. Пока все участники употребляли веселящую жидкость достаточно бодро. Но после пятого круга некоторые начали пошатываться. После седьмого, двое участников свалились на землю.
   - Один-один, - зафиксировали судьи.
   - Так продолжалось ещё какое-то время. Участники «игры» валились с ног один за другим, не в силах даже слегка приподняться над землёй. Вот сильно зашатался, и на следующем круге упал Белый, выпив, как показалось Фёдору, не менее двух литров.
   Наконец, по громкому крику радости, изданному Барабаном, Фёдор понял, что его команда победила, и соперники лежат, поверженные «зелёным змием».
   На ногах остались только Барабан, выглядевший бодрее других, очевидно, очень хорошо тренированный, для подобного рода развлечений, Ящер, и ещё один сторонник пирата, правда, только чудом держащийся на ногах.
   Утерев лицо, Ящер, сильно шатаясь, подошёл к группе испуганных арестантов. По очереди осмотрел всех представительниц прекрасного пола, и, вдруг, схватил за руку и сильно дёрнул на себя одну из них. Женщина с криком упала на одно колено. Но негодяй, у которого осталось ещё предостаточно силы, продолжал тянуть её за собой, волоча уже по земле. Все стоявшие в шеренге с ужасом глядели на это истязание, но, как и водится, никто не рискнул сказать слова в защиту несчастной.
   Наконец Фёдор не выдержал.
   - Что ж ты делаешь, мерзавец! – сказал он, выходя из строя. – А ну-ка, быстро отпусти её! Ящер остолбенел, оттолкнул пленницу, и, шатаясь, подошёл к Кошкину.
   - А это что ещё за герой? Это ты, тот десантничек, который медальку нацепил? – угрожающе проговорил он. – Да только я тебе сейчас оторву твою тупую башку!
   И он со всех сил ударил Фёдора в лицо. Фёдор, чуть отступив, уклонился от удара, и сам, в свою очередь, нанёс сильнейший удар в голову Ящеру. От такого свинга Ящер как подкошенный свалился на асфальт.
   Тотчас, несколько солдат, передергивая на ходу затворы, устремились к Кошкину, повалили его на землю и стали бить ногами и прикладами. Фёдору показалось, что он снова оказался на базе, в тот самый момент, когда озверевшие солдаты Нерегаля избивали его в капитанской рубке. И он даже не знал, что было больнее, - тогда, или сейчас.
   Фёдор краем глаза посмотрел на спасённую им девушку. Она, воспользовавшись общей суматохой, снова заняла место в строю, прячась подальше, за широкие спины мужчин. Значит, он рисковал не зря. А когда от боли Фёдор почти потерял сознание, до него донёсся окрик Барабана:
   - Хватит, хватит, - испортите мне товар.
   Главарь, ухмыляясь, подошёл к Кошкину, которого держали, заломив ему назад руки, двое солдат, схватил ладонью окровавленное лицо, сильно сжимая щёки, отчего Кошкину показалось, что сейчас ему сломают зубы, и произнёс:
   - Драться, значит, любишь? Ну, что же, я дам тебе эту возможность сполна. Эй, Гек, этого не продавай, у меня на него другие планы!

                Глава 3. Пангея
   
  Фёдор летел на корабле работорговца. На том самом, который захватил «Астрикс», и доставил пленников на невольничий рынок. На какой планете этот рынок находился, Фёдор не понял. Очевидно, на одной из планет, принадлежащей теневым дельцам, и не входящей ни в один Союз.
   Его уносило в неведомые дали. Все пятьдесят три человека были распроданы разным хозяевам. Какая судьба теперь ждала их? На какие планеты они попадут? Никто не мог ответить на этот вопрос.
   Мужчин, скорее всего, используют в качестве дешёвой рабочей силы. Женщин, если не повезёт, ждёт бордель. Если чуть повезёт – в горничные, к богатым местным олигархам. А, может, тоже на плантации. Детей… Очевидно, для обучения, чтобы потом использовать в качестве квалифицированных слуг. По крайней мере, Фёдор надеялся на это. Он верил, что высокая стоимость рабов не даст использовать их для каких-нибудь варварских забав, хотя кто знает, какие моральные устои на тех планетах, и в тех обществах, куда их отправили. В общем, всё, как было когда-то на Земле. Но там рабство давно, хотя по историческим меркам, и не очень, было искоренено. А как оказалось, на многих планетах, даже с космическими цивилизациями, оно успешно процветает.
   Фёдору надлежало лететь на планету, о которой толком ничего не было известно. Он услышал только её название - Пангея. Кошкин был единственный пленник, которого продали на эту загадочную планету – все остальные были распроданы в другие районы галактики.
   Перед тем как Фёдора затолкали в звездолёт, он встретился взглядом со спасенной им девушкой. В её взгляде читалась благодарность. Но её, и ещё нескольких пленников, уже вели в другой корабль, который должен был отправить их к дальним окраинам галактики.
   Фёдор не знал, куда и зачем его везут. Может быть, он будет прислуживать в богатом доме? Но как это мерзко, унижаться перед толстопузым хозяином и его семьёй. Против этого протестовала вся гордость Фёдора. А может, его отправят на рудники, где он будет получать облучение, или на плантации, где будет погибать от жары и малярии? И ещё не знаешь, что лучше – быть покорным слугой, или рабом с бесчеловечными условиями работы. В общем, Фёдор не стал гадать о своей последующей судьбе, предавая всё в руки Проведения.
   Полёт занял не больше недели. И вот, наконец, звездолёт пошёл на посадку. Сквозь иллюминатор, которым, всё же, была оборудована его каюта-камера, Фёдор увидел приближающуюся планету, удивительно похожую на Землю.
   Корабль всё больше снижался над планетой, давно выключив фотонные, и перейдя на химические двигатели. Теперь уже можно было различить дома и башни большого города, на чьём ракетодроме приземлился звездолёт.
   Город был большим, красивым, и относительно современным. Было лето, и этот населённый пункт, по крайней мере, та его часть, где находился космодром, утопал в зелени. Хотя вдали Фёдор увидел и другую картину – большие дымящие трубы, поднимающие в небо миллионы тонн гари.
   Фёдора вывели из звездолёта, и усадили в зарешёченную будку грузового автомобиля, похожего на те, в которых перевозят заключённых.
   Ехали долго – часа два. Наконец, автомобиль въехал во двор большого, обнесённого высокой оградой с колючей проволокой и смотровыми вышками по периметру ограды, дома.
   Фёдора провели по лабиринту множества переходов, причудливо расположенных здесь зданий, и ввели в одноэтажное строение, больше похожее на сарай, с толстыми решётками на окнах. Щёлкнул засов, закрывший тяжёлую дверь, снаружи.
   Кошкин огляделся. Комната не камерная, но всё же, далёкая от современного понятия о комфорте. Обстановка здесь скорее, даже, аскетическая, спартанская. Сквозь большие окна, Фёдор внимательно разглядывал строение главного дома, где, вероятно, и проживали его будущие хозяева.
   «Дом богатый, - подумал Кошкин, верный своей привычке всё подмечать, подражая Шерлоку Холмсу, и делать предварительные выводы, - это хорошо. Хотя, может быть, и нет, - кто знает, что у этих богатых на уме».
   Через несколько минут дверь открылась, и в комнату внесли еду, довольно неплохую и разнообразную для пленника, и большие сосуды с водой, предназначенной, очевидно, и для питья и для омовения.
   - Поешь и умойся, - проговорил один из пятерых пришедших, на чистейшем русском языке. – Через час хозяин желает тебя видеть.
   - А кто он? – попытался наладить отношения с вошедшими Фёдор, которому этот человек показался совсем не злым. – Для какой цели он меня купил?
   - Скоро узнаешь. Хозяин, очень большой здесь человек, так что веди себя в его присутствии достойно. И никаких фокусов, иначе будет плохо.
   - Понял, - подтвердил Фёдор. – Постараюсь проявить уважение.
   - То-то, - ответил незнакомец, и вышел со всей группой.

                Глава 4. Хозяин

   Фёдор едва притронулся к пище, ему больше хотелось пить. Вода в одном из сосудов отдавала какой-то хлоркой, и, очевидно, предназначалась для бытовых нужд. В другом, была прозрачная и вкусная, как будто из родника.
   Через полчаса снова открылась дверь комнаты. Вошли другие пять человек вооружённые дубинками, а у старшего на поясе висел пистолет.
   - Хозяин ждёт, - коротко сказал он.
   Фёдор не задавал лишних вопросов, просто пошёл с этими людьми, окружившими его со всех сторон.
   Кошкина вели в этот большой богатый дом. Его провели по нескольким коридорам, потом поднялись по парадной лестнице, похожей на те, что Фёдор видел в музеях-усадьбах, на второй этаж, и, наконец, ввели в просторный зал, отделанный в стиле XIX века. Стены и потолок украшали лепные изделия, некоторые из которых были позолоченными. Повсюду висели картины, по большей части репродукции известных земных художников: Венецианова, Шишкина, Левитана. Стояли статуи.
   В дальнем углу комнаты располагался большой стол красного дерева, к которому вела ковровая дорожка. За ним сидел большого роста тучный и лысый человек, среднего возраста. По сторонам стола стояли двое охранников-громил, выглядевших точь-в-точь, как Фёдор привык видеть в боевиках – в чёрных костюмах и чёрных очках, а под пиджаками у них, сразу было видно, в полукобурах висели пистолеты.
   Фёдора подвели к столу.
   - Я Йозеф Починский, - представился человек без всякого приветствия. – Я купил тебя у известного тебе проходимца... Я хотел сказать, рыцаря без страха и упрёка - Барабана. Он сказал, что ты хороший боец. Это правда?
   - Нет, - подумав, сказал Фёдор. - Не совсем.
   - Тем хуже для тебя, – продолжал Йозеф. – Знаешь, чем мы тут занимаемся, и для чего я купил тебя?
   - Нет.
   - Я устраиваю подпольные чемпионаты. Сразу открою тебе карты, чтобы ты знал, что тебя ждёт. Гладиаторские бои, если тебе угодно. Ставки высокие. Мои бойцы проходят обучение у лучших инструкторов, а потом я выпускаю их на арену. Сначала, конечно, за новичка никто платить не будет, и на тебе я много не заработаю, но потом, если начнёшь побеждать, заработаешь для меня деньги. После этого я включу тебя в чемпионат из десяти боёв. Если  выиграешь, то сохранишь свою жизнь и сильно обогатишь меня. А если нет… Но ты понимаешь, всё в твоих руках. Всё зависит от твоего настроя на победу и усердия в тренировках. Ну и от физических данных, конечно. И, самое главное, от Фортуны.
   - А что будет после десятого боя?
   - Я не монстр и не негодяй. После победы в десятом бое ты завоюешь себе свободу. Тогда я отпущу тебя на все четыре стороны, и даже дам тебе некоторую причитающуюся за труды сумму. Или, если ты проявишь себя очень хорошо, предложу тебе место тренера на хороших условиях – я ценю таланты.
   - А если я не соглашусь драться? – гордо взглянув на этого наглеца, бросил Фёдор.
   - У нас есть немало возможностей обуздать строптивцев, - сказал со смехом Йозеф. – И лучшее применение тебе будет в спортзале, где тренируются мои молодцы. Будешь для них живым снарядом, пока они тебе не отшибут всё что можно.
   - По какому праву вы со мной так обращаетесь?! – возмутился Кошкин. – Я гражданин Галактического Союза. Я герой космоса!
   - Представитель, Герой! – сказал, криво ухмыляясь, Починский. – У нас здесь таких навалом. Пангея не входит в Галактический Союз. Ты это должен знать. Планета была колонизирована пиратами и негодяями всех мастей, многие из которых бежали из заключения. Сейчас здесь живут их потомки, ну и хватает вольных романтиков. И хотя власти пытаются как-то очистить планету от криминала, мы плюём на них и живём по своим собственным законам. По понятиям, если хочешь. А то, что ты десантник и герой – это хорошо, значит смелый, значит подготовленный. За такого больше денег взять можно. А искать тебя не будут – пропал человек и всё. Мало ли их пропадает в космосе? Да и бежать тебе некуда – с Пангеи уходят или боевые, или правительственные, или пиратские корабли. Но ни на один из них тебя и близко не подпустят. Есть ещё торговые, но ты даже не представляешь, сколько там стоит место. Видишь, как много я тебе рассказал. Надеюсь на взаимность. Расскажи теперь о себе.
   Фёдор молчал, демонстративно подняв голову.
   - Гордый, да?! Космический десант и всё такое прочее? Думаешь не смогу смирить тебя? Саймон!
   Один из громил, стоявших сзади Фёдора из той группы, что привела его сюда, выхватил резиновую дубинку и ударил Кошкина по ноге.
   Фёдор вскрикнул и упал на одно колено, с ненавистью посмотрев на обидчика. Тот занёс руку для второго удара. Фёдор инстинктивно закрылся руками.
   - Хватит, хватит, не порти товар, - остановил громилу Йозеф. – Он мне нужен живой и здоровый. А поломаешь ему кости – сам займёшь его место.
   Саймон быстро убрал дубинку, испугавшись угрозы.
   - Ну вот, парень будет вежливым, разговорчивым. Говори своё имя и фамилию, место жительства, возраст, подразделение, за какие боевые заслуги получил медаль.
   - Всё-то тебе знать надо, - съязвил Кошкин.
   - Наглеешь, значит? А я тебе ещё ничего плохого не сделал. Да и чем тебе повредит то, о чём я тебя спрашиваю? Или может быть эта информация государственная тайна?
   - Может быть и тайна.
   - Я бы мог тебе показать, кто ты есть на самом деле, и ты бы сказал, что знаешь и чего не знаешь - и не такие у меня говорили, но я снисхожу к тому, что ты молодой и глупый. Не заладились, значит, у нас отношения. Что ж, не хочешь говорить своё имя, придумай псевдоним, под которым будешь выступать.
   - Зови меня Рокер, Чёрный Рокер, - сказал Фёдор, вспомнив, как ему в детстве, дали такое прозвище после неудачного катания на мотоцикле. Тогда этот мотоцикл его здорово отшвырнул, не успел Фёдор даже тронуться с места. И под общий хохот, друзья прозвали его Чёрным Рокером, из-за того, что мотоцикл был чёрного цвета.
   - Чёрный Рокер?! Ха-ха. Мне это нравится. Исключительно стильно. У тебя есть чувство прекрасного. Ладно, пока будешь зваться так. Но о тебе я всё равно наведу справки – ребята пороются в Космонете. Уведите его.
   Фёдора поволокли обратно. Именно поволокли, потому, что на больную ногу наступать он не мог. Нога посинела и распухла. Кошкин боялся, как бы не было перелома. Врача ему здесь точно не дадут. Он приложил компресс из мешковины, смоченной холодной водой. Боль понемногу стала утихать.
   «Проклятые болваны! – в сердцах выругался Фёдор. – Ничего, я ещё доберусь до вас».
   
                Глава 5. Гладиатор

   Так прошло два дня. К нему никто не заходил, кроме тех, кто приносил ему еду и воду, и делал незатейливую уборку помещения.
   Кошкину было скучно. Он ходил из угла в угол, или подолгу валялся на жёсткой кровати, думая, что ему теперь следует предпринять.
   Бежать! Это самый лучший вариант. Фёдор совсем не хотел идти на бой, который ещё не известно чем для него мог закончиться. Наверняка на турнире будут выступать лучшие из лучших. Неизвестно даже, есть ли разделения на весовые категории, стили, запрещённые удары. А может быть дозволено всё? И разъярённая толпа начнёт требовать крови? И тогда или соперник вынужден будет убить Фёдора, или ему придётся взять грех на душу.
   «Что за глупые средневековые развлечения! Никакой управы на них нет! Прислать сюда пару взводов десанта, да разнести всё это осиное гнездо к такой-то матери! В любом случае, до боя дело доводить нельзя. Я не такой крутой боец. Получу травму – никто лечить меня не будет. Это точно. От этого Йозефа ничего хорошего ждать не приходится. Я для него товар. Он меня терпит, пока надеется с моей помощью заработать деньги. А как поймёт, что ловить ему уже нечего, так сразу и прикончит. Очевидно, весь этот подпольный бизнес держится здесь на рабах-гладиаторах, которых похитили так же как и меня. Они здесь бесправны. Их уже никто не ищет. За них не надо отвечать перед законом. Идеальный вариант.
   Да, надо бежать. Но не сейчас. Сейчас я не могу. Надо оглядеться, посмотреть, что это за дом, какая охрана, какая система защиты территории, наконец, какой высоты забор. О планете тоже ничего толком не известно. Пангея! Я слышал это название. Встречал в Космонете. Почему Пангея, точно не знает никто. Говорят, что так её назвал тот, кто первым прибыл сюда со своей бандой, увидев, что на ней всего два континента, которые он назвал условно Лавразия и Гондвана, в честь древних континентов Земли. Так она ему напоминала Землю. Но это всё домыслы – о планете известно не больше чем о чёрной дыре. Надо поговорить с людьми, узнать побольше, а потом принимать решение. Пусть сначала начнётся обучение – оно никогда не помешает».
   Его рассуждения были прерваны звуком открывающейся двери. На пороге стояли те же конвоиры, что водили его к Йозефу в первый раз.
   - Пойдём, хозяин зовёт.
   - Что вы всё, хозяин, да хозяин. Что вы собаки что ли? – в сердцах сказал Фёдор, ненавидящий это слово применительно к человеческим отношениям.
   За это он сразу получил увесистый удар по спине.
   - Поговори ещё! Ты даже не животное, ты – вещь! Обычная вещь, которой пользуются. А ещё вякнешь, я тебе обе ноги переломаю.
   - Только попробуй! Помнишь, что сказал ваш босс – займёшь моё место.
   - Да я тебя… - кинулся главный на Кошкина.
   - Всё, Ёж, остынь, не собирай себе проблем на голову, - оттащил его другой. – Пусть хозяин с ним сам разбирается.
   - Ну, погоди ещё у меня… - пригрозил Фёдору тот, которого назвали Ежом, и толкнул его к выходу.
   Они прошли уже известной Фёдору дорогой до кабинета того, кто называл себя хозяином.
   - Так-так, - начал Йозеф. – Думал, что от меня что-то можно скрыть? Фёдор Кошкин, - надев очки, начал читать с листа Починский, - родился 25 Апреля 2125 года. Студент Физико-Астрономического института, на отделении «Исследования дальнего космоса». Проходил практику на Пустыне, где был временно зачислен, в связи с военным положением, в состав пятого десантного полка. Участник боевой операции, за которую и получил звание Героя космоса… Продолжать? У меня здесь целое досье на тебя.
   «Никакой конфиденциальности, - с горечью подумал Фёдор. – Проклятый Космонет – всё лежит в открытом доступе».
   - Правда твоя боевая операция на Пустыне строго засекречена, но это для меня и не важно – я знаю о тебе всё. И не только о тебе, но и твоей дальней и ближней родне, твоих друзьях и приятелях.
   Фёдор молчал.
   - Это тебе урок. Ты мог бы мне всё рассказать с самого начала, и мы бы поладили, но теперь ты у меня на подозрении, как человек неблагонадёжный. А это значит – особых милостей от меня не жди. Молчишь? Нечего сказать? Правильно, улавливай суть. Никогда, слышишь, никогда, не пытайся идти на конфликт со стариной Йозефом. Завтра начнётся твоё обучение. И пора выставлять тебя на арену – хватит тебе задарма есть мой хлеб, пора отрабатывать.
   Фёдора отвели назад в его камеру. За это время он не проронил ни слова. Ему было обидно, что этот болван, так просто всё о нём узнал.
   «Интересно, - подумал Фёдор, - раз на этой планете есть связь с Космонетом, то, может быть, мне удастся послать весточку друзьям? Намекнуть, хотя бы, где меня следует искать».

    На следующий день с утра, всё та же охрана отвела Фёдора во внутренний двор. Там располагалась большая площадка, размером с волейбольное поле, на которой, очевидно, и происходило обучение будущих гладиаторов. Кроме Кошкина, там присутствовали ещё шесть учеников разного возраста, роста и комплекции, и учитель. В тот момент, когда привели Фёдора, они стояли на коленях и кланялись святыне школы, коей здесь был каменный столб, с какими-то иероглифическими надписями, как это, впрочем, принято во многих школах восточных единоборств. 
   Фёдора оставили в окружении этих бойцов, а охрана встала по четырём углам площадки, и в руках у них были уже не резиновые дубинки, а помповые ружья. Кроме того, каждый был вооружён пистолетом, и судя по размерам кобуры, большим и мощным. Охрана готова была сразу прекратить любой начавшийся мятеж, самым радикальным методом.
   - Итак, бойцы, - начал учитель, - какова цель боевого искусства?
   - Выжить, - ответил один из учеников, тщедушный парень, чуть постарше Фёдора.
   - Убить врага, - ответил другой.
   - Победить, - ответил третий.
   - Все эти ответы правильны, - одобрил сенсей. – Запомните – цель боевого искусства – бить, и если нужно, убивать. И этому я вас буду учить. Ваши руки созданы для того, чтобы наносить удары. Ваши ноги для того, чтобы преследовать противника. Вы должны стать машинами убийства. Только в этом случае вы познаете суть боевых искусств. Ненавидь всех, не бойся никого, никому не верь – вот принципы, которые я исповедую, и которые должны начать исповедовать и вы.
   - Интересно, - начал Фёдор, - разве в этом смысл боевого искусства? Разве боевое искусство создано не для самосовершенствования и в физическом, и в морально-этическом плане так же. Это, прежде всего, отвага, доблесть, уважение к старшим и другим ученикам, милосердие, если хотите. Прочитайте, что пишут древние в трактатах, и передают в легендах. А вы: «бить, да убивать!». Вы что-то напутали, сеней.
   Глаза учителя вспыхнули огнём гнева, который исходил от него почти физически.
   - Как смеешь ты, кохай, спорить с сенсеем?! Есть только одна цель для вас – убить своего врага и выжить самим. А красивые слова оставьте дамам! Ты же за свою дерзость сейчас покажешь нам, из чего сделан. Тебе необходимо преподать хороший урок послушания. Железный Феликс, покажи ему, что такое есть то, чему я вас учу.
   С земли поднялся высокого роста, под два метра, широченный в плечах, мужчина, и медленно, с сознанием своего достоинства, пошёл прямо на Фёдора.
   Кошкин стоял выжидая. Он не боялся, но ему чрезвычайно не хотелось драться сейчас. Тем более без всяких защитных средств. Он понимал, что вероятность травм будет большая.
   Тот, кого звали Железный Феликс, а ученики здесь назывались только по своим псевдонимам, подошёл на расстояние удара и молниеносно вцепился рукой в одежду Фёдора, рванул его на себя, нанося одновременно правым кулаком удар в лицо. Кошкин нырнул под бьющую руку Феликса и ударил его ребром стопы по обратной стороне колена. Железный не ожидал такого поворота событий, и упал на то колено, по которому пришёлся удар, после чего Фёдор провёл ему сильнейший круговой удар ногой в челюсть, отчего здоровяк рухнул без чувств на землю. Из его носа и рта потекла кровь.
   - Ну что ж, этот болван Феликс так ничему и не научился, - зло сказал сеней. – Я сам преподнесу тебе урок. - И он вихрем подлетел к Фёдору, начав наносить сокрушительные удары руками и ногами.
   Фёдор пропустил сильнейший удар в живот, потом в грудь, и. наконец, в голову…
   После этого он открыл глаза, но увидел только серый потолок. Попробовал повернуть голову, и во всем теле это движение отдалось невероятной болью. Фёдор понял одно – он опять в своей камере. Первое занятие закончилось для него печально. Кошкин понимал, что лишь чудом остался жив. Тот шквал ударов разъярённого учителя не оставил на нём живого места. Хорошо ещё, если он ничего не сломал и не отбил, но, судя по боли во всём теле, это было вряд ли так.
   Фёдор ощупал своё лицо. Оно всё было распухшим, очевидно в синяках и в запекшейся крови. Потрогал нос – вроде не сломан. Зубы – все целы. Челюсть – болит, но вроде бы перелома нет. Так, кость за костью, орган за органом, он проверял весь вой организм, и, наконец, понял, что серьёзных повреждений и переломов у него нет.
   «Умеет бить собака. Знает, как надо ударить, чтобы не поломать или, уж тем более, не убить, - усмехнулся Фёдор. – Наверняка его предупредили, что с ним произойдёт, если он дерзнёт искалечить рабов хозяина. Но сколько же мне теперь приходить в себя после этой трёпки? Недели две?»
   Но напрасно Фёдор тешил себя таким перерывом – уже к обеду за ним пришли.
   - Вставай. Чего разлёгся, - пнул его Ёж. – Сенсей сейчас начнёт тренировку.
   - Да я и встать не могу, – испугано отозвался Кошкин. – У меня всё болит.
   - Заболит ещё больше, если не встанешь.
   Фёдор с трудом оторвался от постели, и кое-как опустил на пол ноги. Он не представлял, как можно тренироваться в таком состоянии.
   - Ну, пошёл!
   Кошкин собрал все свои силы, и с трудом передвигаясь, стараясь не кричать от боли, пошёл к выходу.
   Тренировка уже началась.
   - Долго тебя ждать?! – крикнул на него сенсей, не обращая внимания на состояние молодого человека.
   И Фёдор начал вместе со всеми отработку базовых упражнений, удивляясь, как он не падает от боли в обморок. 
   Через час им дали несколько минут отдыха. Тренер пошёл о чём-то разговаривать с охранниками, а ученики, тяжело дыша, сидели рядом друг с другом на земле.
   - Привет, - обратился к Фёдору шёпотом худой парень, который ответил сенсею, что цель боевых искусств – выжить. – Меня зовут Король Лев. А ты кто?
   - Чёрный Рокер, – нехотя отозвался Фёдор.
   - Здорово тебя отделали, - всё также шёпотом сказал парень, опасаясь, как бы его не услышал сенсей. - Но ты не удивляйся – это часть тренировочной программы. Каждый из нас был избит до потери сознания на первой же тренировке, а на другой день должен был, как ни в чём не бывало, продолжать обучение. Этим закаляется твоя воля. Проверяется, сможешь ли ты вести бой, будучи серьёзно ранен, или же твой дух будет сразу сломлен.
   - Хороша тренировка! – возмутился Кошкин. – Этот тренер просто маньяк какой-то. На Земле ему бы точно не доверили работу с молодёжью. Надо же такое придумать!
   - Ты с Земли?
   - Да.
   - А я с Перинея, - протягивая Фёдору руку, сообщил Король Лев.
   - Периней, по-моему, не входит в Галактический Союз, - сказал, как бы сам себе, Фёдор, пожимая протянутую руку.
   - Мы относимся к СНП – Союзу Независимых Планет.
   - Понятно, - отозвался Кошкин. Ему не очень нравился этот Союз, начавший разрастаться и увеличивать свою мощь в последнее время. И, хотя, они были гораздо слабее Галактического Союза – самой мощной структуры в обозримом секторе галактики, зато амбиций хватало с избытком, и политики предсказывали в дальнейшем возникновение реальной угрозы для ГС со стороны недавно образовавшейся коалиции.
   - Давно ты здесь? – спросил снова Фёдор парня.
   - Месяц.
   - Был захвачен пиратами?
   - Да.
   - Сколько длится обучение?
   - По-разному. Зависит от времени начала нового турнира.
   - А если участник не готов?
   - Босса это мало волнует. Для него эти бои скорее развлечение, чем реальный заработок. И то, что он проиграет деньги, поставив их на очередного неподготовленного бойца, и то, что его убьют на арене, его заботит меньше всего.
   - А на чём держится его бизнес?
   - Лучше не знать. Но, скорее всего, как и у многих здесь воротил – на оружии, наркотиках и проституции.
   Фёдору стало так мерзко от всего услышанного, что он прекратил разговор.
   Через несколько минут подошёл сенсей, и занятия продолжились. О чём он говорил с охраной, никто не слышал, но Фёдор догадывался, о чём там могла идти речь, и скоро его самые худшие опасения подтвердились.
   Не прошло и нескольких минут, как к ближайшему ученику кинулся, размахивая резиновой дубинкой, Саймон. Серебряная Пуля, так звали этого гладиатора, сумел провести мастерский приём и охранник упал на землю. Тут же подлетели ещё трое громил. Они повалили Пулю на землю, и стали избивать дубинками. Парень неистово закричал, и Федор, не вынеся этого истязательства, забыв о собственной безопасности, кинулся выручать несчастного.
   Он отпихнул одного, второго, отправил на землю третьего. Но внезапно, острая боль прошла через всю его спину. Он, получив сильнейший удар дубинкой, упал, и теперь уже трое поднявшихся громил начали ожесточённо избивать его.
   - Пристрелю, сволочь! – закричал тот, кого Фёдор свалил на землю ударом кулака. Тряся головой, чтобы отойти от нокдауна, и вытирая кровь, он лихорадочно пытался расстегнуть кобуру.
   - Ладно, Лютый, остынь, остынь… - увещевали его другие. – Потом пристрелишь, сейчас нельзя.
   - Пристрелю!..
   И Фёдора опять окутала чёрная мгла.

                Глава 6. Подготовка

   Он не знал, сколько пролежал так без сознания. Может быть, час, может день, может быть и того больше. Голова страшно болела. Всё тело ныло ещё сильнее, чем после избиения сенсеем.
   «Неужели ударили дубинкой по голове? – обхватив голову руками, думал Кошкин. – Сколько же я продержусь, прежде чем они из меня инвалида сделают?»
   За ним никто не приходил, никто не тащил его снова на арену, и Фёдор, полежав так какое-то время в ожидании, погрузился в тревожный сон, больше похожий на беспамятство.
   Когда он пробудился, то увидел на столе новую порцию еды и сосуды с водой. Нехотя, Фёдор принялся за овощи и вареный картофель. Голова и всё тело болело, аппетита не было. Но он понимал – нужно поддерживать силы, они могут понадобиться в любую минуту.
   Спустя час за ним пришли. Он ожидал увидеть тех же конвойных – Ежа, Саймона, Лютого, и двух других, чьих прозвищ он не знал, но в камеру вошли четверо незнакомых ему людей.
   - Пойдём, - коротко сказал один из них. И Кошкин послушно пошёл за ними, слегка покачиваясь от головокружения.
   Его вызывал главный. Фёдор оказался в уже знакомом ему кабинете.
   - Я узнал, что вчера произошло, - начал он по своему обыкновению без приветствия. – С этого дня у вас будет другой тренер и охрана. Мне не нужны люди, портящие моё имущество, - добавил он, чуть помедлив.
   - А что будет с прежними? – чуть взволновано задал вопрос Фёдор. – Они живы?
   Почему-то он обеспокоился судьбой этой пятёрки и сенсея, зная какие к ним могут быть применены санкции, из-за неоправданных надежд того, кого они называли своим хозяином, хотя у Фёдора не было причин питать к ним симпатию.
   - Успокойся, поборник гуманизма, - усмехнулся Йозеф. – Они живы и даже почти здоровы. Я отправил их на острова, выбивать долги из моих клиентов. Там они вполне могут проявить свои таланты. Мне нужен тренер, способный не изломать вас, а научить. Через три недели начнётся чемпионат. Я не хочу остаться без удовольствия. Ваша победа, это помимо денег ещё и мой престиж. Ты понимаешь, о чём  говорю?
   Фёдор молчал. Он, конечно, прекрасно всё понял. Эти соревнования были не только развлечением подпольных миллионеров. Победами на чемпионатах они показывали криминальному миру вес того или иного клана. Поэтому, в случае поражения, судьба Фёдора и его товарищей по несчастью, была бы незавидной – если не убьют на арене, то отсюда живыми не выпустят точно.
   - Ну и отлично, - подвёл черту в разговоре Починский, не дождавшись ответа. - Даю тебе на восстановление три дня. Даже доктора дам. А ты вспомни мою доброту, когда выйдешь на арену…
   Фёдор чуть заметно усмехнулся.
   «Знаю я, почему ты такой ласковый – хочешь, чтобы мы дрались для тебя не за страх, а за совесть? Но что произойдёт с твоей добротой, если кто-то из нас проиграет бой?!
   Йозеф не обманул. К вечеру пришёл врач, осмотрел все повреждения, покачал головой, что несколько встревожило Фёдора, оставил различные мази и лекарства, и советовал в эти дни подольше оставаться в постели.
   Два других дня он также приходил справиться о состоянии Кошкина. Во время последнего посещения доктор казался удовлетворённым положением дел. Лечение шло успешно.
   - Завтра тебе предстоит начать тренировку. Делать нечего, воспрепятствовать воле босса я не могу, хотя тебе за лучшее было бы отлежаться – у тебя сотрясение. Постарайся на тренировке не выматываться и не вкладываться в удары. Не рискуй своим здоровьем из-за этого упыря, - сказал он шёпотом, оглядевшись, и убедившись, что никто не может слышать его слов.
   - Как получится, - сказал ему на прощание Фёдор. – Спасибо за всё.
   Кошкин понимал, что расслабляться на тренировке ему не дадут – все будут работать в одинаковом темпе.
   Так оно и получилось, когда на утро он оказался на знакомой площадке. За это время площадка, или как её называли здесь – «арена», в знак того, что на ней выступают гладиаторы, заметно преобразилась. Здесь стало чище, ухоженней, появились различные спортивные снаряды и тренажёры. Новый тренер взялся за дело обстоятельно.
   Это был пожилой человек маленького роста, с длинными седыми волосами, одетый в одежду китайского покроя, очень напоминавший своей внешностью буддийских монахов из фильмов про у-шу. Голос его был спокойным, мягким, характер уравновешенным. Он много цитировал древних философов, и хотел показать своим ученикам истинный смысл боевых искусств, как он был передан предками.
   Новый тренер был полной противоположностью предыдущего буйного сенсея, видевшего в этом искусстве лишь способность к убийству. Фёдору сразу понравился этот человек. У него хотелось учиться. И хотя учитель, который, собственно, и оказался, непонятно откуда взявшимся здесь китайцем, настоятелем одного из буддийских монастырей, и хранителем традиции, не хвастался своим мастерством, не выставлял его на показ, и, тем более, не бил учеников, во всех его движениях чувствовалась такая внутренняя сила, что у потенциальных врагов не возникло бы никакого желания не только напасть на него, но даже подойти близко.
   - Я научу вас всему, что умею сам, - часто повторял он. – Но помните, что искусство откроется только честному, доброму и благородному человеку. Я вас не смогу научить за три недели, но скажу всё, что понадобится для того, чтобы пройти этот путь, длиною в жизнь.
   Фёдор часто не понимал его философских изречений, хотя тот и говорил по-русски, и это было уже хорошо.
   Во время коротких перерывов, Кошкин часто подходил к шифу, которого звали Чанг Ло Вонг – он был одним из немногих, кто обходился здесь без клички, и ловил каждое его слово. Просил показать ещё и ещё раз непонятное ему движение. Старику эти просьбы доставляли особое удовольствие. Он видел, что Фёдор занимается воинским искусством не только потому, что его к этому принудил  синдикат, но что ему это действительно интересно.
   - Почему вы служите Починскому? – спросил Фёдор однажды учителя, которого за глаза, или в дружеской беседе, ученики называли просто Чаном, заметив, что тот совсем не в восторге от упоминания этой личности.
   - Он заставил меня. Если бы речь шла только обо мне, я бы плюнул ему в лицо, так как не встречал сволочей больше чем эта, но он угрожал в случае моего неповиновения уничтожить всё наше братство, разрушить монастырь. А за нас здесь некому заступиться, у него везде связи.
   - Но потом он вас отпустит?
   - Не думаю, что он захочет потерять такого тренера. Скорее всего, мне придётся ещё много лет тренировать его людей и гладиаторов, пока либо с ним, либо со мной, либо с монастырём, что-нибудь не случится.
   - Вы действительно учите нас всему? – вкрадчиво спросил Кошкин, которому очень хотелось приобщиться к тайнам настоящего боевого искусства, и он считал встречу с Чаном величайшей для себя удачей, за которую не жалко даже оказаться в подобном месте.
   - Конечно, не всему. Наши главные секреты этому сброду, который я здесь тренирую, включая и гладиаторов, знать не обязательно. Да и не поймут они того, что я им скажу, ведь это должно пониматься не умом, а сердцем. Но тебе бы я открыл все тайны мастерства, я вижу в тебе тот огонь, которого нет у других. Ты совсем другой, и это радует.
   - Я – Землянин, этим всё сказано, - гордо ответил Кошкин.
   Занятия продолжались. За это время бойцам было показано множество движений, систем работы с холодным оружием, раскрыта техника самоконтроля, и, насколько это было возможно, концентрации. Так же было показано несколько простых, но очень эффективных методов тренировки, ежедневное практикование которых, давало неизменно отличный результат. Но времени было слишком мало. Это понимал и тренер, и те, кого он обучал. Немного облегчало задачу то, что все гладиаторы, так или иначе, были знакомы с основами боевых искусств. Поэтому тренировочный процесс строился на, так называемом, «экспресс-методе», когда отбрасывается всё несущественное, и уделяется внимание главному. Не была забыта и силовая подготовка – штанги, гантели, гири, стали на эти три недели неотъемлемыми спутниками команды. А вот допинга, вопреки ожиданию и опасению Фёдора, им никакого не давали, хотя, вероятнее всего, он был здесь хорошо известен, наверное, потому, что криминалу было интересно наблюдать за реальными возможностями человека, а не за накаченными стероидами роботами. И это обстоятельство уже радовало Кошкина.
   Так прошло три недели. Приближались первые бои. Это тревожило Фёдора. Он не знал, что там будет происходить, насколько будут сильны конкуренты, сможет ли он победить. На кон была поставлена его жизнь, и Фёдор чувствовал себя как солдат перед наступлением. Убежать сейчас не было никакой возможности – их стали охранять на порядок лучше. Пачинский понимал, что перед боями, у его гладиаторов могут сдать нервы, и вероятность побега будет выше средней. За ними теперь следила не только усиленная охрана на площадке, но и у дверей их камер, всю ночь на пролёт, дежурили по двое громил босса.

                Глава 7. Чемпионат

   И вот, наконец, настал день начала гладиаторских боёв. Система их проведения была достаточно проста. Необходимо было пройти отборочный тур. Он состоял из трёх поединков, а потом победителя допускали до настоящего «шоу». И впереди их ждало ещё десять сложнейших и опаснейших схваток, в каждой из которых гладиатор мог быть ранен или убит.
   - Но ведь это не по законам гладиаторских боёв, - высказал своё возмущение Йозефу Фёдор, когда тот пригласил всех семерых гладиаторов, и объяснил им правила соревнования. – В древнем Риме гладиатор получал свободу после трёх-четырёх побед, а дальше участвовал уже по желанию. Так что среди гладиаторов было немало людей свободных, сражавшихся за деньги. Да и погибали, даже проигравшие бойцы, далеко не всегда, а в основном в том случае, когда тяжело раненых добивали из сострадания к их мучениям. Светоний говорит, что Цезарь избавлял гладиаторов от смерти, даже когда их гибели требовала толпа.
   - Ты, наверное, большой умник, - ухмыльнулся Починский, - Светония читаешь. Вот и вы будете драться за свободу, да только не три-четыре боя, а десять. Оружия у вас нет, поэтому и шансов выжить будет чуть больше. Специально вас убивать никто не собирается, но если толпа очень захочет, и опустит большой палец вниз, то я не Цезарь, спасать вас не буду. Но желание толпы касается в основном плохих бойцов. Так что подумайте о моих словах, когда будете на арене.
   - Я не убийца! - снова возмутился Фёдор. – Я не стану убивать человека в угоду толпы.
   - Тогда, следующим будешь ты. Толпа очень не любит, когда не исполняют её желаний, - пообещал Йозеф.
   И пленников повели в их камеры.
   Фёдор ожидал, что соревнования начнутся с самого утра, поэтому лёг спать пораньше, но сон бежал от него. Фёдор волновался, прокручивал в голове разные сценарии боя. Потом, наконец, заснул тревожным сном.
   Но он ошибся. За бойцами пришли только после обеда – чемпионат, как это часто бывает в нелегальных турнирах, должен был состояться ночью.
   Пленников посадили в большую грузовую машину с зарешёченными окнами, похожую на ту, что доставила Кошкина с космодрома, и повезли в неизвестном направлении.
   Ехали долго, не менее двух-трёх часов.
   «Сегодня может быть самый тяжёлый день – начало, - рассуждал Фёдор. - Что там ждёт – неизвестно. Чемпионат будет длиться тринадцать дней. Не случайно выбрана эта цифра. Здесь люди суевернее, чем на Земле, поэтому мафия и щекочет всем нервы, напуская жути. Три дня отборочных боёв, и десять дней боёв жестких, без всяких правил, до полной победы. На отборочном туре обещали использование всей защитной амуниции и боксёрских перчаток. А потом десять боёв голыми руками, без всякой защиты даже головы. Маразм. Что им бокса мало что ли? Почему обязательно нужно калечить людей?!»
   Так за этими раздумьями проходили минуты. Пленники между собой практически не разговаривали. Все с какой-то особой тоской глядели в окошки, наблюдая, как яркое летнее солнце, или как там называется их звезда, клонилось к горизонту.
   Кошкин пытался запомнить дорогу и какие-нибудь строения, могущие в дальнейшем служить ориентиром для побега, но ничего примечательного не увидел. Постройки напоминали стиль ХХ века, эпохи правления Хрущёва и Брежнева. Правда кое-где попадались и очень благоустроенные районы. Они проезжали мимо посёлков, деревень, маленьких городишек, так что определить маршрут было совершенно невозможно. Наконец, они подъехали к большому зданию круглой формы, и Фёдор понял, что это и есть Колизей.
 
   Семерых гладиаторов высадили из машины и ввели в здание. Фёдор внимательно смотрел на всё, что его окружало. Вокруг стояла вооружённая пистолетами охрана. В проходах толпились люди, которых конвой, ведший гладиаторов, заставлял прижиматься к стене.
   Их вели мрачными коридорами, перегороженными во многих местах массивными решётками. Фёдору вспомнилась база, где его также вели длинными переходами вооружённые люди Сиета.
   «Что делать? – проносилось в голове Кошкина. – Бежать? Но убежать отсюда невозможно. Может быть, проиграть первый же бой? Но что начнёт требовать озверевшая толпа? Может быть сразу его смерти? А что сделает с проигравшим, который так сразу опозорил его клан, Починский? Нет, проигрывать нельзя. Но и доводить дело до финала, тоже нельзя. Схватки будут становиться всё жёстче, и, скорее всего, не обойдётся без убийств на арене, что в мои планы совсем не входит. Значит, остаётся только выжидать – времени для принятия решения ещё будет достаточно».
   Гладиаторов привели в какую-то комнату, похожую на спортзал. Каждому дали одинаковую одежду, напоминающую римскую тунику.
   - Переодеться, и начать разминку, - строго скомандовал охранник, видимо бывший здесь главным. У вас всего полчаса.
   Фёдор натянул на себя тунику. Она оказалась ему чуть велика, и была не очень удобной для боя, но, может быть, так только казалось с непривычки. В комнате стояло несколько тренажёров, была пара боксёрских мешков. Гладиаторы начали поднимать штанги и делать всевозможные упражнения для разогрева.
   Кошкин взял самый минимальный вес – тягать сейчас тяжеленную штангу, как это начал делать Железный Фёликс, он не собирался. Фёдор знал, что это вызовет ненужную усталость, сильно снизит скорость движений, уменьшит эластичность связок.
   Кошкин немного поработал с грушей, потом со скакалкой, понял, что он полностью готов к бою и прекратил упражнения.
   Через несколько минут за ними пришли.
   Их вели по просторному коридору, и с каждым метром всё сильнее и сильнее слышался рёв толпы. Наконец, они вошли в огромный зал, похожий чем-то на стадион, но меньших размеров. Скорее всего, когда-то это была хоккейная площадка, сейчас сильно переоборудованная.
   Гладиаторов ввели в клетку, из которой они могли наблюдать за всем, что происходит на арене. Другие клетки тоже уже заполнялись семёрками бойцов. Всего клеток было тринадцать, видно устроители соревнований особенно любили эту цифру. Зал был полон зрителей. Сколько здесь их присутствовало, понять было сложно, но как показалось Кошкину, не менее десяти тысяч.
   На трибунах стоял шум. Раздавались крики, непристойные ругательства. Здесь присутствовали и мужчины и женщины, хотя последних было меньше. Кое-где сидели даже дети, которым подобные зрелища, вообще-то, смотреть было совсем ни к чему.
   «Может быть, они будут только на первых отборочных днях соревнований? - подумал Фёдор. – Но ведь и сейчас будет немало жестоких сцен. Скорее всего, их родители и хотят привить детям радость созерцания насилия, вырастить из них безжалостных дельцов, безразличных к чужому горю».
   Некоторые зрители сидели на трибунах с духовыми инструментами и барабанами. Впрочем, всё как на хоккее, только вот игра здесь будет несравненно более жестокой.
   Наконец, все успокоились. Судьи заняли места на возвышенности, а рефери на арене. Ведущий всей этой драмы, громко поприветствовал зрителей, воздал хвалу мужественным гладиаторам и огласил правила соревнований. В конце своей речи он призвал всех собравшихся делать ставки.
   На арену, покрытую каким-то прочным материалом, напоминающим пластик, вышла первая пара. Схватки были короткими, по три минуты, или до первого точного удара, повлёкшего травму соперника. Из защитных снаряжений разрешалось использовать перчатки, шлем, раковины и нагрудники.  Последние, впрочем, мало кто согласился одеть.
   «Если бы эти правила соблюдались все тринадцать дней соревнований, я бы сказал, что мне повезло. Как будто попал на обычный чемпионат. Но после трёх отборочных дней, начнётся настоящая битва на уничтожение», - подумал Фёдор.
   Гладиаторы быстро натянули на себя шлемы и перчатки, поверх штанов под тунику надели массивные раковины, и рефери подал сигнал к бою.
   Бои длились несколько часов, и изрядно утомили как самих гладиаторов и судей, так и зрителей, большинство из которых под конец состязаний уже позёвывали и начинали расходиться, кто-то изрядно заработав на этом шоу, кто-то, потеряв все свои деньги.
   Из шестерых бойцов, бывших вместе с Федором, сильным нокаутом проиграл лишь Золотая Молния, которого без чувств унесли, скорее, уволокли с арены. Дальнейшая его судьба осталась неизвестна. Так как никто из команды его больше не видел, и на вопросы: «что случается с проигравшими, которых выносят в дальнюю дверь зала?», им никто не отвечал, то Фёдор утвердился в своей догадке, что ничего хорошего проигравших не ждёт.
   Когда назвали его имя, Кошкин вышел на арену, поклонился судьям, публике и сопернику, как того требовал этикет, надел защитные приспособления и стал дожидаться сигнала к началу боя. Сердце его бешено колотилось, и он только смог произнести про себя три слова: «Господи, спаси и сохрани!».
   Прозвучал гонг. Соперник Фёдора сразу перешёл в яростную атаку. Он был выше, крепче и значительно тяжелее Кошкина. Это преимущество он и старался сразу использовать. Но Фёдор был быстрее и техничнее. Уклонившись от удара, он провёл контратаку сначала рукой, а потом, в прыжке, добавил сокрушительный удар ногой. Соперник рухнул. Публика заревела от восторга – чтобы добиться победы, никому неизвестному гладиатору понадобилось всего тридцать три секунды. Соперника унесли через тот злополучный выход, и Фёдор с ужасом смотрел ему вслед. У него было сейчас такое чувство, как будто он убил человека. Ну, если и не убил, то, по крайней мере, был виновен в его гибели.

   Назад их везли уже поздно ночью. Скорее всего, даже ранним утром. Уже чуть начинал брезжить рассвет, а вдалеке, озаряя небосвод багровым светом, вставало солнце.
   Их было уже шестеро. Фёдор смотрел в окно, и был весь полон своих печальных дум. Иногда его клонило ко сну, и он начинал дремать. Во сне он вновь и вновь переживал ту схватку, в которой участвовал сегодня. Вновь смотрел в спину соперника, скрывающегося за злополучной дверью, и в испуге просыпался под бешеное биение сердца. Фёдору было нехорошо. Голова болела, хотя по ней он не получил сегодня ни одного удара. Здесь были маленькие бутылочки с водой, и он старался больше пить, периодически смачивая руку и прикладывая к голове. Все молчали. У некоторых гладиаторов были травмы, которые они тоже старались успокоить, прикладывая холодные бутылки с водой.
   Наконец, они приехали. Фёдора ввели в его комнату и закрыли дверь. Здесь уже стоял ужин. Кошкин чуть-чуть поел и сразу лёг спать, он знал, что вечером всё повторится снова.

                *                *                *
   Зал неистовствовал. Схватки заканчивались достаточно быстро. В этот раз они были гораздо ожесточённее, злее. Противники были более достойны друг друга – самые слабые выбыли ещё в первых боях.
   В этот раз и Фёдору пришлось гораздо больше потрудиться, чтобы победить своего невысокого, но плотного, крепкого, и очень сильного соперника. Кошкин пропустил несколько увесистых ударов по лицу и ногам. У него текла кровь, в голове звенело. Но, собрав все свои силы и волю, он, в конечном итоге, смог нанести сокрушительный кросс, который и решил исход схватки.
   И опять в команде был один проигравший. На этот раз им оказался Железный Фёликс, высокий, мощный, но совсем не техничный боец.
   В раздевалке Фёдор осмотрел своё лицо. Оно было всё в крови, и чуть-чуть был подбит левый глаз. Хорошо ещё, что челюсть, хотя и болела, но была цела, и зубы не пострадали – капы здесь не полагались.
   Кошкин с тревогой ждал третьего дня, в который должно было решиться – кого допускать к настоящим гладиаторским боям.
   Накопилась огромная усталость, скорее не физического, а психологического характера. Нервы были на пределе, и готовы были вот-вот сдать. Фёдор боялся, что у него может произойти нервный срыв.

   Вот и третий день соревнований. Заметно поредевшая толпа гладиаторов в клетках. В команде Фёдора их уже пять, а где-то осталось только двое, или, даже, один. В двух клетках вообще никого не было. Из девяносто одного бойца, осталось только двадцать три. Девяносто первому в первый день соревнований пары не нашлось, и это был «счастливый номер», как его здесь называли – он бился с тем гладиатором, которому не нашлось пары в день второй. Поэтому, счастливчику выпало участвовать в схватке не три, как прочим, а два раза. Но это ему мало помогло – он проиграл в первом своём бое и был уведён через ту злополучную дверь, которая так всех страшила.
   Команда клана Починского была самая многочисленная на фоне поредевших клеток других кланов. Чан хорошо сделал своё дело, мафиози мог им гордиться. Однако ни самого Чана, ни тренеров других команд, если они были, на чемпионат не допустили. Фёдор не знал, с чем это связано. Скорее всего, с тем, что тренеры уже не должны были ни словом, ни взглядом, влиять на схватки своих учеников. Здесь нужен был чистый эксперимент – что боец успел выучить, кем стать, таким он и должен выходить на бой, и действовать без всяких подсказок со стороны.
   Должно было остаться только тринадцать бойцов. Одиннадцать – те, которых определили последние схватки. Двенадцатый тот, кому достался на сегодня «счастливый билет», и кто проходил без боя. Этого счастливчика выбрал компьютер. И на то, кто им окажется, чьё имя выберет ЭВМ, делались большие ставки на тотализаторе. И тринадцатым гладиатором становился «Король ринга», тот, кто считал себя достаточно смелым и сильным, чтобы побороться за главный приз, исчислявшийся многими тысячами местных карбованцев. Фёдор не знал, сколько это в пересчёте на галактическую валюту, но догадывался, что немало.
   Тринадцатый участник не был пленником - его вызов другим бойцам был свободным. Он дрался сам за себя, а не за хозяина. Соответственно и деньги он брал себе, а не отдавал их боссу, как это было в случае победы других гладиаторов, или, как их тут называли – «рабов», коими они и были на самом деле. Рабам же, в случае победы или вообще ничего не перепадало, считалось, что с них хватит и сохранённой ими жизни, или перепадали жалкие крохи – всё в зависимости от жадности босса.
   Фёдор надеялся, что «счастливый билет» в этот раз выпадет ему, и драться сегодня не придётся, но прогадал  - счастливчиком стал молодой темнокожий боец по прозвищу Неистовый Ураган. Он действительно оправдывал своё прозвище, молниеносными движениями рук и ног.
   В этот раз представление было ещё короче – всего одиннадцать боёв. Фёдор бился третьим. Ушибы и на лице и на всём теле сильно давали о себе знать. Глаз за ночь ещё больше распух, а к ногам больно было прикасаться.
   Фёдор бодро вышел на арену под неистовые крики и рукоплескания толпы – в зале у него появилась немалая группа поклонников, которым понравился этот молодой техничный боец. Особенно, Фёдор отметил свою популярность у женской половины зала. Ему это было приятно. Женщины мало что понимали в стиле боя, и аплодировали Фёдору не как мужчины, отдававшие дань его мастерству, а что называется «за красивые глазки».
   - Давай, Рокер! – кричали дамы. – Давай, покажи им!
   - Чёрный Рокер против Стальной Машины, - объявил рефери, и дал сигнал к началу боя.
   На первых же секундах Фёдор понял, что долго не продержится. Он тяжело дышал. Ему казалось, что в зале совсем нет воздуха. Всё тело стало болеть во много раз сильнее, и он начал получать новые травмы. Соперник был не так развит физически как Фёдор, но действовал гораздо техничнее, из-за чего Кошкину приходилось весьма туго.
   Вот Фёдор пропустил удар в ухо, и в нём сильно зазвенело. Вот удар в корпус, и дышать стало ещё тяжелее. Потом, несколько ударов по больным ногам.
   «Стоп, - подумал Кошкин. – Не надо переть на него. Оборона. Только оборона может мне сейчас помочь».
   И Фёдор ушёл в глухую защиту. Сначала соперника это обрадовало. Он подумал, что гладиатор, что называется, «сдох», и победа уже рядом. Он накинулся на Кошкина, забыв об экономии сил, и начал осыпать его градом ударов. Фёдор отступал, уворачивался, маневрировал. Во время этого он старался отдохнуть, придти в себя от пропущенных ударов. Он знал, что сил противника при таком темпе надолго не хватит. И не ошибся – Стальной начал уставать. К концу второй минуты он уже сильно задыхался и еле двигался по арене. Скорость его заметно упала. Толпа недовольно загудела, возмущённая таким ведением боя, и Фёдор испугался, что ему велят убить противника в случае, если тот окажется на полу арены, хотя до сих пор такого прецедента не было.
   Наконец, Кошкин понял, что пришла пора действовать. Он уже изрядно отдохнул, а противник выложился.
   «Помоги мне Господи», - прошептал Фёдор свою короткую молитву.
   Он чуть отклонился назад, показывая, что будет отступать, слегка разорвал дистанцию, и когда Стальной пошёл на сближение, резко и чётко попал ему в голову ударом ноги назад с разворотом корпуса. Кошкин знал, что это очень быстрый и сокрушительный удар, который чаще всего невозможно заблокировать. Так и вышло. Стальной упал. Из его носа потекла кровь. Он был в глубоком нокауте.
   Толпа одобрительно загудела. Тотчас к поверженному противнику подбежали боковые судьи, осмотрели его, и, убедившись, что он приходит в себя, поволокли к той двери, через которую боялся выйти каждый участник боёв.
   Сам Кошкин едва доковылял до клетки, но старался не показывать этого публике, которая приветствовала его победу бурной овацией.
   На этот раз из победивших друзей Фёдора остался один – Король Лев, остальные трое проиграли уже на первых секундах боя. Двое тяжёлым нокаутом. Это было и понятно – раз за разом противники становились всё сильнее.

   И вот, наконец, отборочные бои были закончены. Под музыку марша гладиаторов, типичного для цирка, где часто любил бывать Фёдор, но, не очень уместного здесь, на арену вышли двенадцать бойцов, которые должны теперь были биться в реальных схватках без всякой защиты и без всяких правил, до полной победы над противником.
   Кошкин посмотрел на оставшихся бойцов и не понял, откуда должны были взяться гладиаторы для ещё десяти дней боёв. Если каждый будет проводить по одному бою в день, то их хватит ещё лишь на четыре дня. Или драться придётся вторично с поверженными противниками? А, может быть привезут новых мастеров, прошедших такие же отборочные туры в других Колизеях? Но этого Фёдору так и не довелось узнать.
   - Дамы и господа! – громко в микрофон закричал рефери. – Поприветствуйте этих двенадцать. Они доказали, что имеют право биться за победу, что они настоящие мужчины, настоящие воины!
  В зале раздался гром рукоплесканий, шум и грохот музыкальных орудий.
   - Кто же будет тринадцатым?! – продолжил ведущий. – Кто рискнёт бросить им вызов и станет Королём арены? Поприветствуйте, - это несравненный боец, победитель, ни разу не потерпевший поражения, чемпион Пангеи в полноконтактном стиле, великий и ужасный  Всевышний Громовержец!
   Зал неистово зааплодировал.
   «Какой же негодяй выбрал себе такое прозвище? – подумал Фёдор. – Он что себя Богом возомнил, что осмелился приписать себе титул «Всевышний»?!»
   На арену спустился огромного роста темнокожий человек. Его комплекция просто поражала.
   Фёдор отметил, что этот гладиатор выше его почти на две головы, если не на три. Да и всех других он превосходил своими габаритами и развитой мускулатурой. Гладиаторы угрюмо смотрели на это чудо природы – никому не хотелось сойтись с ним в поединке.
   «Это просто Голиаф какой-то, - подумал Кошкин. – Интересно, кому первому выпадет «счастливый билет» схлестнуться с этим монстром?».
   Громовержец свысока оглядел притихших бойцов, криво ухмыльнулся, и встал в один ряд с ними. По правилам, он в любой момент мог бросить вызов любому из двенадцати. Явно было, что Громовержец был полностью уверен в своей силе, и это соревнование не казалось ему слишком опасным. Он рассчитывал победить, не прилагая особых усилий.
   На этом соревнования на сегодня были закончены и на арену вышли артисты цирка, развлекавшие толпу своими номерами и отмечавшие этим представлением окончание отборочных боёв.

   Фёдор ехал назад, оставшись в зарешеченной будке грузовика наедине с Королём Львом, с которым он успел немного подружиться ещё во время тренировок с Чаном. Этот парень был более адекватен, чем остальные, и с ним можно было поговорить.
   - Что собираешься делать дальше? – спросил у него Фёдор.
   - Разве у нас есть выбор? – спросил тот устало, и, казалось, равнодушно. – Буду драться, и стараться победить.
   - Думаешь, у нас есть шансы? Ты видел этого монстра?!
   - А что ты предлагаешь?
   - Слушай, - спросил Фёдор, - как тебя зовут? Надоело обращений по этим дурацким кличкам.
   - Николай. Я с Берберы.
   - Ты же говорил, что с Перинея! – не понял Фёдор.
   - Так я тебе тогда и рассказал всё! Периней не входит в Галактический Союз, а Бербера одна из колоний Союза. Думаешь, здесь сильно жалуют тех, у кого есть Земное гражданство? Нет уж, лучше представиться гражданином другого Союза.
   - А сейчас что же признаёшься?
   - А… Мне уже всё равно, - грустно ответил Николай.
   - Откуда так знаешь русский?
   - Разве ты не слышал, что на Бербере русская колония?
   Фёдор это напрочь забыл. Последние годы Галактический Союз повёл политику освоения новых планет. Бербера была среди них. Но Фёдор там никогда не был, и даже не особо интересовался, что там происходит. Но встретить здесь своего, землянина по происхождению, да, к тому же, русского, было большой удачей.
   - Бежать! Бежать, - единственный выход. Иначе погибнем оба.
   - Ты с ума сошёл?! Нас убьют при попытке к бегству.
   - Завтра начинаются бои, в которых, если мы даже и победим, можем остаться инвалидами. Время на раздумье мало. Надо принимать решение.
   - Но если мы даже убежим, - куда пойдём на неизвестной планете? Мы никого здесь не знаем. Не знаем, местности. У нас нет денег, документов… Нас сразу поймают.
   - Но, может быть лучше будет, если нас арестуют представители закона, чем находиться в руках мафии.
   - Ты уверен, что нас не отдадут им обратно? Что милиция, полиция, или что там у них ещё, не связаны с этой самой мафией? А, кроме того, ты уверен, что мы не окажемся в тюрьме, и сможем оттуда беспрепятственно выйти? Может так получиться, что нас упекут на долгие годы – кто станет разбираться, что здесь мы были в плену? Ты докажешь, что ты не боец мафии? Кто знает, какая у них здесь система судопроизводства.
   - По-твоему лучше ждать, когда нас убьют на арене?
   - По моему, - лучше победить.
   - А дальше что? Даже если случится чудо, и ты победишь, то от Починского точно не вырвешься. Ты будешь его цепным псом, пока тебя не убьют в какой-нибудь разборке.
   - Может быть ты и прав, но пока другого выхода я не вижу.
   - Ладно, поговорим завтра, если останемся живы, - Фёдор понял, что в Николае он не найдёт единомышленника.- Может быть, после боя ты поймёшь, что больше тянуть нельзя.
   На этом они закончили разговор и погрузились в глубокое молчание. Фёдор продолжал обдумывать план побега. Он мог обойтись без Николая, но друг ему мог бы пригодиться. Кроме того, ему было жаль этого парня, который по воле судьбы оказался пленником на этой планете.
   Где можно устроить побег? В самой тюрьме? Во время езды? В Колизее? Фёдор перебирал в уме все возможные варианты, взвешивал их плюсы и минусы, и каждый раз понимал, что убежать будет крайне трудно, может быть даже невозможно. Охраны много. Она вооружена. Скорее всего, неплохо подготовлена физически. Стены и запоры крепкие. Бежать возможно только в двух случаях – или когда пленников хуже всего охраняют, то есть во время дороги, или когда этого меньше всего ждут, то есть, во время боя. Но как это сделать? Как обмануть охрану и успеть скрыться? Фёдор этого не знал. Он смирился с тем, что своим умом не сможет принять подходящего мудрого решения, и  положился целиком на милость Божию.

                Глава 8. Побег

   Их везли по той же дороге, что и всегда. Фёдор и Николай молчали. Николай тоскливо смотрел в окно. Фёдор продолжал думать о побеге.
   Они подъехали к Колизею точно в такое же время, что и всегда – Фёдор это видел по большим башенным часам, находящимся невдалеке от Колизея. Это был хороший признак, по крайней мере, можно было рассчитать, когда необходимо начинать задуманное.
   В комнате, куда семерых бойцов Починского привезли в первый раз, теперь их было только двое. Сиротливо стояли распахнутые шкафчики для одежды, и Фёдору стало грустно. Ему было жаль этих гладиаторов, которые теперь, скорее всего, погибли.
   Бойцы переоделись в туники, и их повели в амфитеатр.
   Тринадцать гладиаторов вышли на арену, поприветствовали зрителей, и разошлись по своим клеткам. Все, кроме Громовержца, который занял почётный трон Короля арены неподалёку от судей.
   Бои начались. В этот день их должно было быть шесть. Громовержец имел право бросить вызов любому из гладиаторов, и избавить, таким образом, его соперника от боя.
   - Грозный Кулак против Серой Мыши, - объявил первый поединок ведущий.
   На арену вышли бойцы, теперь уже без всяких защитных приспособлений. Лимита боя тоже не было – он должен был продолжаться, пока одного из гладиаторов не унесут с арены, живого или мёртвого.
   Позвучал сигнал, и бойцы ожесточённо бросились друг на друга, крича что-то каждый на своём языке.
   Фёдор обвёл глазами зал. Зрителей в этот день было гораздо меньше, - занято было не более половины мест. Меньше было и женщин. Но дети продолжали присутствовать, и Кошкин утвердился в своём предположении, относительно намерения их родителей сделать из своих чад жестокие машины убийства. Фёдор догадался, что теперь билеты на представление стоят гораздо дороже, и позволить себе их может далеко не каждый. Да и приглашения на эти, теперь уже совсем закрытые и совершенно нелегальные, соревнования, получали, вероятно, только представители криминальных структур.
   «Что ж, - подумал Фёдор, - может быть, чем меньше народу, тем лучше? А, может быть, и нет. Большое количество людей можно было бы использовать – создать панику и смешаться с толпой».
   На арене кипел яростный бой. Бойцы наносили друг другу сильные травмы. Летели капли крови, слышны были крики боли гладиаторов. Наконец, один из них ударил другого так, что тот упал без сознания.
   По традиции Колизея, теперь нужно было принять решение о его судьбе, и ведущий поднял вверх большой палец правой руки, призывая публику сделать свой выбор.
   «Бестолковые болваны! - в сердцах ругнулся Фёдор. – Насмотрелись дешёвых фильмов, теперь изгаляются. Господи, не дай совершиться убийству!»
   Публика была в этот день настроена благодушно – большинство присутствующих подняли палец вверх. У Фёдора отлегло от сердца. Но кто знает, что будет в следующий раз?
   Тем не менее, пощажённого вынесли через ту самую злополучную дверь.
   «Зачем они его несут туда? - подумал Фёдор. – Убить? Но тогда почему не убили на арене?»
   И Фёдор впервые усомнился в таком зловещем назначении этой двери.
   - Чёрный Рокер против Огненного Дракона! – объявил ведущий второй поединок.
   Фёдор вышел на арену под гром рукоплесканий. Его соперник, Огненный Дракон, взявший на себя образ шаолиньского монаха (хотя странно было видеть китайского монаха в римской тунике), с полностью бритой головой, и татуированными на предплечьях изображениями тигра и дракона, являющихся визитной карточкой Шаолиня, выглядел весьма колоритно. Правда, там они выжигались при последнем испытании, но у Дракона видно не хватило духу сделать себе такие ожоги, и он удовольствовался татуировками.
   Огненный вышел против Фёдора, презрительно смотря на него.
   Вот рефери дал сигнал к началу боя, и соперники сошлись в рукопашной схватке.
   Фёдор остерегался получить удар открытым кулаком в голову, зная, насколько он опасен. Это только в фильмах показывают жестокие бои без всяких защитных средств. Два качка бьют друг друга целый час, и потом у них ни крови, ни переломов. Кошкин понимал, насколько это далеко от истины. В реальности, достаточно одного удара чтобы разбить лицо, сломать кости, сделать из человека инвалида, или, даже, убить. Понимал такую перспективу для себя и новоиспечённый монах. Он также боялся попасть под «раздачу», сохраняя дистанцию. Оба бойца больше боялись кулаков противника. Удар рукой, быстрый, почти незаметный. Его гораздо труднее увидеть и заблокировать, чем удар ногой.
   Наконец, Дракон резко сократил дистанцию, и молниеносно ударил Фёдора кулаком в солнечное сплетение. У Кошкина перехватило дыхание, и тот час Фёдор получил удар по голове, отчего перед ним всё закружилось и потемнело в глазах. Кошкин наугад стал бить кулаками в сторону противника, не думая о том, куда он попадёт. Эта серия ударов принесла успех – один из них достиг цели, и Дракон упал, схватившись руками за лицо. Кошкин добавил удар ногой по животу почти лежащего противника.
   Трибуны закричали, требуя добить поверженного гладиатора. Но Фёдор спокойно отошёл от противника и стал выжидать, когда тот поднимется с пола арены. Толпа недовольно загудела.
   - Добей! Добей! – кричали трибуны в неистовом порыве.
   «Хрен вам, - зло подумал Кошкин. – Нет, моральные уроды, не получите вы сегодня такого удовольствия».
   Дракон поднялся и снова пошёл на Фёдора, теперь уже действуя гораздо осторожнее. Он попробовал быстрым движением сократить дистанцию, но Фёдор резко ушёл влево, сделал выпад  и со всех сил ударил ребром стопы Огненному в область колена. Дракон упал, схватившись за ногу. Очевидно, Фёдор сделал ему перелом.
   Публика требовала закончить поединок, но Фёдор демонстративно развернулся и пошёл к клетке, не обращая внимания на вопли толпы. Он знал, что для него это может плохо кончиться, но не хотел потакать этим безумцам. Охранники поволокли сопротивляющегося и кричащего от боли «монаха» к двери. На арену вызвали новую пару.
   - Король Лев против Неистового Грома, - объявил ведущий.
   - Давай, Коля, - шепнул ему Фёдор. Будь осторожен, у этого парня сильный удар правой.
   - Знаю, - коротко ответил Николай, и пошёл на арену.
   Два гладиатора встали друг напротив друга, готовясь броситься в бой. Зрители застыли в ожидании, гул стих.
   - Стойте! – внезапно раздался крик с трибуны, и на арену медленно, презрительно улыбаясь, спустился Громовержец. Он показал пальцем на Короля Льва.
   - Я буду драться с ним.
   Зал одобрительно загудел в предвкушении интересного и жестокого зрелища. У Фёдора перехватило дыхание. Он понимал, что у его друга нет шанса. Даже если и останется в живых, инвалидом станет наверняка – этот качок непременно постарается сделать это в угоду толпе.
   Схватка началась. Гигант примерялся, неторопливо прохаживаясь вокруг Николая, чувствуя большое превосходство в своей силе. Он предвкушал лёгкую победу, и надеялся позабавить публику. Внезапно он бросился вперёд, свалил Николая, проведя борцовский приём, и начал ломать ему руку, давя на локоть против естественного сгиба. Король Лев закричал от боли. Громовержец, под одобрительные вопли толпы, отпустил его. Все были в предвкушении, что эта пытка будет долгой и увлекательной. Гигант дождался, пока Николай поднимется, снова свалил его на пол, проведя подсечку, схватил за голову, и начал заводить её назад, грозя сломать шею.
   Фёдор в ужасе наблюдал эту картину.
   «Эх, Коля, Коля! Надо было убежать ещё по дороге сюда, а ты: «победить, победить».
   Позвонки уже готовы были треснуть. Гладиатор отпустил Николая, и снова провёл приём, начав ломать ему ногу. Так продолжалось довольно долго. Громовержец с удовольствием бросал Николая на ковёр и начинал делать очередной болевой приём, почти доводя его до перелома, но в последний момент отпускал, и ждал, когда соперник поднимется, чтобы снова начать истязать. И вот, наконец, под громкий вой трибун, Громовержец перешёл к финальному этапу схватки. Он зажал голову Николая локтём, и начал медленно душить. Через несколько секунд, крик Николая перешёл в хрип. Он уже едва дышал, инстинктивно дёргая ногами.
   Фёдор не мог больше терпеть это издевательство над другом. Его подбросило будто пружиной. В одно мгновение Кошкин выскочил на арену, подбежал к гиганту, и что было сил, ударил его в область паха. Это только в кино показывают, что качки накачены везде, и одинаково непробиваемы, даже тогда когда их бьют по голове или по болевым точкам, и что удары в пах они выдерживают с такой же лёгкостью, как и удары по натренированным мышцам живота.
   Однако в неверности, мягко говоря, этого утверждения, Фёдор убедился достаточно быстро. Громовержец дико закричал, отпустил Николая, и стал кататься взад вперёд по полу арены, схватившись руками за промежность.
   - Вот что надо было делать изначально! – крикнул Фёдор другу. – А не по голове ему стараться попасть.
   Зал дико загудел. На арену выскочили охранники, вытаскивая на ходу пистолеты.
   - К выходу, быстро! – крикнул Фёдор, подхватив под руку хрипящего и кашляющего друга, и потащил к той двери, которой ещё недавно он так боялся. Но другого пути для отступления не было.
   За несколько секунд Фёдор, вместе с хромающим Николаем, преодолел путь через арену, подбежал к двери, распахнул её, и выскочил в просторный коридор. Кошкин ожидал увидеть в коридоре кучу вооруженной охраны, но там оказалось всего двое бойцов, одетых в чёрную одежду, спецназовского или военного покроя. Они быстро бежали навстречу гладиаторам, выхватив резиновые дубинки, и пытаясь открыть защёлки кобуры, сделанных, у большинства здешних моделей, почему-то крайне неудобно.
   Кошкин в два удара свалил этих громил, и побежал в сторону выхода, почти таща Николая на себе. В коридор выскочила прочая охрана, вызывая по рации подкрепление. Вслед беглецам было сделано несколько выстрелов, но друзья уже свернули за угол, и пули, просвистев мимо, ударились в стену.
   Фёдор понимал, что второй выход тоже, скорее всего, хорошо охраняется. Кроме того, где-то должны были быть те, в чьи руки попадали раненые гладиаторы, после проигрыша на арене. И он не ошибся, отовсюду  стали выскакивать вооружённые охранники, среди которых были одетые в бронежилеты, и вооружённые автоматами, люди в масках.
   Фёдор начал понимать, что уйти им не удастся, и, вдруг, он увидел чуть приоткрытую дверь, ведущую в боковое ответвление коридора. Кошкин втолкнул в проход Колю, вскочил туда сам, и закрыл тяжёлую дверь, крутанув колесо, похожее на те, которые встречаются в бункерах. Фёдор огляделся, и увидел в дальнем конце большого коридора, ведущую на улицу дверь.
   - Скорее, Коля, бегом! – крикнул Фёдор.
   И они бросились к заветной двери.
   «Только бы не была заперта!» - подумал Кошкин.
   Фёдор услышал, как в запертую им дверь начали ломиться охранники. Слышались выстрелы, но дверь была бронированной, пробить её было не просто.
   «Только бы не взорвали», - мелькнуло в голове у Фёдора.
   Они подбежали к двери, и Кошкин ударил по ней ногой. Дверь оказалась закрытой. Фёдор это и предполагал – если дверь не охраняется, значит, наверняка, заперта на три замка. Окна с решётками, и через них не пролезть.
   - Что же делать?! – крикнул Фёдор.
   - Подожди, - остановил его Николай. – Отойди.
   Коля схватил валявшуюся здесь, в кучах мусора, проволоку, и подошёл к двери. Несколько секунд он осматривал замок. Потом, засунув проволоку в замочную скважину, быстро начал орудовать ею. Раздался щелчок, потом ещё, и массивная дверь со скрипом распахнулась.
   - Не умеют здесь замки делать, - с улыбкой сказал Коля.
   - Ты как это смог-то? - не понял Кошкин. – Вор что ли?
   - Да нет. Просто в МЧС работал, - ответил Коля, еле слышно смеясь.
   - Ладно, некогда рассуждать. Побежали! – крикнул Фёдор.
   Друзья выскочили на пустую ночную улицу, и побежали по дворам.
   - Забежим в подъезд? – предложил Коля.
   - Нет, их наверняка будут прочёсывать. Заходить в замкнутое пространство нельзя. Надо уйти как можно дальше, иначе пропали. Бог нам в помощь.
   Друзья бежали, и бежали. Нога Коли постепенно пришла в норму, и он почти не хромал. За спиной они слышали звуки погони, крики, выстрелы, даже звуки милицейских сирен.
   - Значит, милиция тоже за них, - сказал Николай.
   - Будем надеяться, что не вся. Интересно, а кто там по кому стреляет?
   - Может быть, кого-то приняли за нас, или это милиция так реагирует на ситуацию? А, может, местная разборка.
   Друзья бежали, часто меняя направление движения, петляя по дворам. Физическая форма у обоих была прекрасная, и даже те побои, которые он получили за время чемпионата, не сказались на них кардинальным образом.
   - Только бы милиция «Перехват» не объявила! – крикнул Коля. – Иначе не уйти.
   - Будем надеяться, что официальные власти, всё же не имеют отношения к этим бандитам, - высказался Фёдор.
   - Будем надеяться.
   Друзья увидели вдалеке лес, и устремились в него.

                Глава 9. Лесные жители

   Было достаточно темно. Единственное, что позволяло беглецам хоть немного ориентироваться в пространстве, был свет местной луны, светящей почти как земной спутник.
   Было холодно. У друзей ничего не было, кроме  туник и штанов, которые совсем не грели. Хорошо ещё, что обувь, похожая на спортивные тапки, была достаточно надёжная и удобная.
   - Надо же, - со вздохом сказал Фёдор, - костюм десантника остался в раздевалке, и значок Героя там же.
   - Надеюсь, ты не решишь вернуться за ним? - с грустной усмешкой отозвался Николай. – Мы рискуем замёрзнуть. Может, развести костёр?
   - У тебя есть чем? Может быть трением? К тому же огонь будет виден с воздуха, если здесь летают патрули, конечно, - урезонил его Кошкин.
   - Так что, замерзать что ли? Интересно, в этом лесу хищники есть?
   - Будем надеяться, что нет.
   За этими разговорами они всё дальше шли в чащу. Деревья становились всё плотнее, и всё хуже пропускали свет луны. Становилось совсем жутко.
   Вдруг резкий окрик раздался спереди, и в глаза им ударил луч света. Бойцы инстинктивно зажмурились, и прикрыли глаза ладонями, от яркого свечения, которое, для привыкших к темноте глаз, казалось особенно нестерпимым.
   - Стой! – повторил голос. – Кто такие?
   Фёдор и Николай молчали, не зная, что ответить. Для них эта встреча была полной неожиданностью, и они не знали, как себя следует вести.
   Из-за деревьев вышли несколько фигур, с направленными в сторону беглецов ружьями. Один из них нёс фонарь, который и ослепил гладиаторов.
   - На грибников вы не похожи. Как вы тут оказались?
   - Заблудились, - ответил Фёдор.
   - Заблудились? Ладно, пойдёте с нами. Будем разбираться.
   Их повели по едва приметной тропе, которую в темноте друзья просто не могли увидеть. Через какое-то время они вышли на небольшую поляну со всех сторон окружённую густыми зарослями деревьев. На поляне горели костры, кое-где готовили еду. Здесь же Фёдор увидел несколько землянок, замаскированных под холмы, и ещё несколько спрятанных под ветками строений, так что с воздуха обнаружить их было практически невозможно. Всё это напоминало небольшое селение партизан. Только вот кто эти люди, захватившие их в плен? Действительно партизаны, отшельники, секта, или бандиты? Фёдор ничего не знал об этой планете, и столкнуться здесь можно было с чем угодно, с любой неожиданностью. На всякий случай Кошкин приготовился к бою, готовясь при первой опасности наброситься на этих лесных жителей.
   Друзей провели в землянку. Здесь было тепло и уютно. Горел яркий свет электрической лампы, вероятно, питаемый какими-то мощными батареями. Может быть, они питались элементами, созданными на основе твёрдого электричества с Радуги? Хотя откуда в этой дыре возьмутся новейшие разработки земных учёных.
   Фёдор и его друг дрожали от холода. Один из находившихся здесь мужчин, с большой окладистой бородой, чем-то напомнивший Кошкину Фиделя Кастро, заметил их дрожь, открыл флягу, налил жидкость в стакан.
   - Пейте, – сказал он, протягивая посудину, – это поможет вам согреться. Ночи холодные, а вы не по моде одеты. Документов, я вижу, при вас нет. Хорошо, расскажите, кто вы, и что здесь забыли.
   - Может быть сначала вы? – спросил Фёдор, отхлёбывая похожий на коньяк напиток, и чувствуя, как по всему телу разливается блаженное тепло.
   - Вопросы будем задавать мы, – твёрдо сказал бородач, и нахмурился. – А когда поймём – кто вы такие, расскажем и о себе.
   Фёдор рассудил, что скрывать ему особо нечего – бандиты и так знают, кто он и откуда, а остальным узнать о нём всё не составит труда, даже если они и будут молчать, и он решил всё выложить на чистоту.
   - Меня зовут Фёдор. Фёдор Кошкин. Я с Земли. После одного дела на Пустыне я летел на Зарю. По пути наш корабль захватили пираты и продали меня сюда, Йозефу Починскому, для гладиаторских боёв. Я прошёл отборочный тур, выиграл несколько поединков, но нам с Николаем, который тоже был в плену, и участвовал в турнире, удалось бежать. Теперь мы скитаемся. Прячемся от бандитов. У нас нет одежды, документов, денег, еды. В общем, вы сами всё видите.
   При каждом новом слове Фёдора, бородатый всё больше хмурился, и под конец рассказа выглядел очень озабоченным.
   - Починский, говорите. Если то, что вы рассказываете, правда, то не завидую я вам.
   - Почему? - встревожено спросил Николай.
   - Это самый крупный местный мафиози. Держит в страхе всю округу. И каждому из нас его клан причинил немало зла. Будем считать, что я вам верю. Только не пойму, как вам удалось убежать во время турнира – Колизей хорошо охраняется и его людьми и продажными милиционерами. Иногда даже спецназ подтягивают.
   - Будем считать, что это была милость Божия, - ответил Фёдор.
   - Ладно, по вашим личностям мы пробьём по Космонету, а пока пожалуйте к столу.
   - А можно мне написать своим друзьям, где я нахожусь? – воодушевившись, и разгорячившись коньяком, который сразу ударил ему в голову, попросил Кошкин.
   - И не надейся! Во-первых, передачи данных в Космонет у нас на Пангее заблокированы – планета на нелегальном положении, и отсюда не уходит никакая информация. Передатчики с кодами отправки есть только у правительства, да у таких, как Починский, будь он неладен. А, во-вторых, даже если бы мы смогли наладить такое оборудование, нас всё равно сразу бы запеленговали, вычислили и прикрыли всю лавочку.
   - А разве у вас нет антенн прямого доступа? – не понял Фёдор. – Они у нас в каждом компьютере есть.
   - Здесь тебе не Земля. Здесь о таком оборудовании и слыхом не слыхивали. Оно сюда не импортируется и здесь не производится. Так что отправить информацию можно только через центральные ретрансляторы. Были, правда, умельцы, пытались сделать что-то подобное – теперь на нарах парятся. Правительствам всех без исключения стран и Гондваны и Лавразии, которые подписали международное соглашение об информационной блокаде планеты, совсем не хочется, чтобы кто-нибудь сообщал Галактическому Союзу, да и прочим объединениям и альянсам, таким, как СНЦ, о реальном положении дел на Пангее. Они ещё мирятся с тем, что наши антенны настроены на приём, так как пассивные приёмники отследить пока не могут, и скрепя сердце разрешают нам это делать, хотя сейчас во многих государствах, особенно Лавразии, спецслужбы неплохо глушат Космонет. Но у нас здесь столица, - пока вроде бы всё спокойно.
   Фёдор и Николай налегли на еду. Через полчаса в землянку вошёл человек и отдал бородатому какие-то листки. Тот их внимательно прочитал.
   - Ваши личности установлены. То, что вы сказали, правда. Я рад, что вы с самого начала не стали дурить нам голову всякими сказками. А ты, Фёдор, оказывается герой?
   - Мне ещё не присвоили это звание. Пока только объявили о присвоении, - поскромничал Кошкин.
   - Это то же самое, но скромность делает мужчине честь. А ты, Николай, имеешь награды за спасательные операции на Бербере, Висте, и других планетах. Тоже герой.
   - Ты мне этого не говорил, - покосился на Николая Кошкин.
   - А про Героя космоса я тоже только в лесу узнал. Правда, значок твой видел, но думал – стёб.
   - А что там про нас ещё пишут? – с надеждой спросил Фёдор. – Пишут о том, что мы пропали?
   - По поводу исчезновения сейчас проводится расследование, так как на Заре тебя не нашли, а Николай не долетел до Сигмы. Но подробности не разглашаются – этим занимаются спецслужбы, а они болтать не любят.
   - Слава Богу, уже легче, - повеселел Фёдор. – Кстати, Коля, а как твоя фамилия?
   - Красовский. Ну а свою ты уже говорил. Да и читал я что-то такое про операцию на Пустыне, только не знал, что это про тебя. Ну что же, рад заново познакомиться, - улыбнулся Коля, протягивая Фёдору руку.
   - А за что тебе медаль «Юного техника» присвоили? – спросил бородатый у Фёдора.
   - А-а-а, - только и махнул рукой Кошкин, - оформляли мы там стенды на ВДНХ.
   Про эту медаль Фёдор вообще не любил говорить, но в его досье, которое скачал с Космонета один из лесных жителей, упоминалась эта награда. Её присвоили Кошкину, когда ему было лет пятнадцать, после того, как он пару-тройку месяцев посещал кружок «Юных техников» в местном «Дворце молодёжи». Ничему особенному он там за это время не научился – в основном разламывал детали, чтобы посмотреть, как они выглядят внутри, а потом и вовсе перестал ходить, потеряв к этому интерес, да ещё поссорившись с ребятами, также посещавшими этот кружок. Но через месяц в школу прислали извещение, о награждении всей группы медалями юного участника ВДНХ, и фамилия Кошкина тоже фигурировала в этом списке. Но как он ни пытался узнать, за что же его наградили этой правительственной наградой, так ничего толком понять и не смог – руководитель кружка обмолвился только, что там оформлялись какие-то стенды. Фёдор не смог объяснить, за что ему дали медаль ни друзьям, ни учителям в школе, ни себе самому. Награду им вручали в ДК с большой пышностью, с оркестром и торжественными речами, но для Кошкина всё это было не в радость. Он понимал, что награду не заслужил, она ему досталась случайно, и поэтому никогда не упоминал о ней. Может быть только иногда, в кругу друзей, когда хотел похвалиться своими достижениями.
   - То, что вы участвовали в гладиаторских боях также подтверждено, - продолжил после некоторого раздумья Алексис, внимательно изучая листок. - Вам повезло, что в коридоре, кроме двух охранников никого не было. В этот момент у Пачинского на выходе возникли какие-то проблемы, и охрана оттянулась туда. А так вам пришлось бы иметь дело с десятком товарищей, в бронежилетах и с автоматами, которых вы потом мельком и видели.
   - Кем подтверждено? – поинтересовался Фёдор, удивляясь, откуда у лесных жителей могла быть такая информация.
   - Ну, этого я вам точно не скажу. Скажу только, что иногда нам удаётся получать интересующие нас сведения. Не за бесплатно, конечно. - Ну, что ж, - продолжил бородатый, - и наши люди тоже подтверждают ваш побег.
   - А как они могли о нём узнать? – не понял Фёдор.
   - Кто-то из наших обычно присутствует на мероприятиях, устраиваемых Починским, под видом зрителей. Таким образом, мы получаем сведения обо всём, что там происходит. Они видели ваши выступления и ваш побег. Твой поступок, Фёдор, их поразил – достойно мужчины.
   - А что происходило с проигравшими, которых выводили из зала в ту дверь, через которую мы потом бежали. Может быть, вы и это знаете? С ними расправлялись? – задал мучавший его вопрос Фёдор.
   - Расправлялись? Нет. Это было бы слишком расточительно для Починского. Йозеф, конечно, отъявленный негодяй, но денежки он ох как любит. Так что всех проигравших гладиаторов он тут же  продавал другому дельцу, Зилану. Правда, судьба их не завидна – все они отправились на самый юг Гондваны, где будут, гремя кандалами работать, кто на уборке тростника, кто на рудниках, а кто на земельных работах. Этот Зилан - крупнейший рабовладелец Южного материка, и охотно покупает подобный товар, тем более, что продают ему этих гладиаторов за бесценок.
   - А он не боится окружать себя подобными рабами? – удивился Николай. Каждый из них подготовлен по полной программе. Вдруг, бунт поднимут. Эдакое восстание Спартака.
   - Голодный и уставший человек мало на что способен. Да и охрана у Зилана дай Бог. Вот он и не смущается покупать кого хочет, главное, чтобы подешевле. А проигравшие рабы стоят не дорого.
   У Фёдора отлегло от сердца. Судьба проигравших, конечно, будет тяжела, но, по крайней мере, они живы.
   - Быть может, иногда смерть лучше такой жизни? – высказался бородатый.
   - У живого, пока он жив, есть надежда, - ответил Фёдор словами недавно прочитанной им книги Экклезиаста, глубиной и внутренней силой которой он был поражён. – И живому псу лучше, чем мёртвому льву. Будем надеяться, что судьба этих ребят будет не самая ужасная, предадим их жизнь в руки Провидения.

   Принесли одежду защитного цвета - куртки и комбинезоны военного покроя, а, также, высокую солдатскую обувь. Друзья скинули туники, слегка поплескались в нагретой в тазах воде, смазали и перевязали раны, и оделись в удобные комбинезоны.
   - Откуда такие? – спросил Фёдор.
   - Друзья есть в военной части. Они и помогают, чем могут, - ответил бородатый. – Ну, что же, теперь моя очередь рассказывать. Откровенность за откровенность. Меня зовут Алексис Ирдис. Совсем недавно я жил в одном из кварталов Нового Бука, пригорода Гигантогорска являющегося столицей Эрийды, самой большой страны Лавразии. Так же как и другие работал, имел машину, загородную дачу. Даже небольшой счёт в банке. Рассчитывал так безбедно прожить свою жизнь. У меня жена, двое детей. В одну злосчастную минуту всё изменилось. Я парковался на стоянке, возле работы, а когда вернулся, увидел стоящих рядом с машиной молодцов, обвинивших меня, что я поцарапал их джип. Я пытался оправдаться, сказать, что этого не было. Мне в доказательство предъявили повреждения на моей машине – успели подрисовать же, и выставили счёт на такую сумму, которой могло бы хватить  на несколько таких джипов, даже если бы они были разбиты вдребезги. Я пошёл в милицию, но там меня слушать не захотели… - голос Алексиса дрожал от гнева и бессилия. – В общем, дело закончилось тем, что у меня отняли всю недвижимость, всё имущество. Работу я тоже потерял. Жена ушла к человеку с квартирой, обвинив во всех случившихся проблемах меня. Детей тоже забрала с собой. А мне ничего не оставалось, как пойти в лес и поселиться здесь – платить за съёмную квартиру я был не в состоянии. Позже я узнал, что таким, простите за выражение, «бизнесом», то есть вымогательством имущества у честных  граждан, при полном попустительстве властей, занимается племянник Починского. Прошло несколько дней, и ко мне начали приходить люди, которые, как и я, стали жертвами криминального беспредела. Кто-то потерял квартиру, кто-то стал свидетелем очередного грязного дела, и ему теперь приходится скрываться, а кто-то отказался выполнить требования мафии, нарушить закон,  и так далее.
   - У меня был свой магазинчик, недалеко от Южного Бука, - подключился к разговору Васис Эльдер, средних лет, крепкий широкоплечий мужчина. – Так, не магазинчик, а мелкая лавочка, но на жизнь худо-бедно хватало. Так вот, приехали люди Починского, сказали, что это их территория, выставили мне счёт за то, что я дерзнул здесь торговать, а когда я стал протестовать – побили стёкла и подожгли лавку. Потом ещё ездили, искали меня. Но я понял, что дело добром не кончится, и подался в бега.
   - В общем, у всех тут, так или иначе, судьба связана с «добротой» этого мафиози и его родственничков, - подвёл черту Алексис.
   - А что,  Починский держит весь Гигантогорск? – удивился Фёдор.
   - Конечно, нет, в Гигантогорске полно мафиозных структур, делящих там власть. Есть кланы гораздо сильнее, чем клан Починского. Город поделен на сектора, один из них контролируется Починским, но, его сейчас сильно теснит «Плеяда». Похоже, грядёт новый передел. Зато в пригородах Гигантогорска – Южном Буке, Новом Буке, Ясногорске, Белоозёрске, Речногорске, и во множестве более мелких городков, власть Починского беспредельна.
   Фёдор внимательно огляделся вокруг, выглянул в окно.
   - И как вы тут живёте? На что? – не понял Фёдор.
   - В лесу есть грибы и ягоды. Летом мы ими запасаемся. Опасных хищников нет – здесь, всё же, рядом город, и мы спокойны. Но наши запасы, это, конечно, не только грибы и ягоды. Иногда мы устраиваем рейды на склады, принадлежащие Починскому. Иногда вскрываем вагоны его поездов. Бывает, отнимаем деньги у тех, кто на него работает. Вот так и живём.
   - Но это же грабёж! – воскликнул Николай. – Вы что, банда?
   - Отнять у этого негодяя, не грех. Моя совесть спокойна. Вспомни, сколько он отнял у нас. А сколько людей пало от руки его банды! Да и вы чуть не погибли от его забав. Иногда мы устраиваем ему небольшие неприятности, типа поджога принадлежащей ему недвижимости, или разбитых стёкол и повреждений его машин. Но это редко – он стал внимательнее, ищет тех, кто это сделал. Пока думает, что это делают конкуренты из банды «Плеяда». Про нас он и не знает. Иначе бы уже нашёл, и тогда было бы нам совсем плохо. Но каждый из нас дал клятву мести этому выродку. Серьёзного оружия у нас нет. Но есть охотничьи ружья, да несколько пистолетов, которые мы по случаю реквизировали из его машин. Наша поляна законспирирована, а в случае чего, через десять минут никто не догадается, что здесь, под землёй, живут люди. Так, будет несколько поросших растительностью холмов, и всё. Пусть попробуют нас здесь найти.
   - Понятно, - отозвался Кошкин, - которому, с одной стороны, понравились эти люди, стремящиеся противостоять злу, а, с другой, он понимал всю бессмысленность, и утопичность их идей. Что может сделать кучка лесных жителей, вооружённых гладкоствольными охотничьими ружьями, против негласного короля этой округи, имеющего поддержку в госструктурах, и могущем вызвать, в случае необходимости, на свою защиту целую армию.
   - И что, вы так всегда и будете жить в лесу, и делать Починскому мелкие пакости?
   - Мы хотим собрать побольше тех, кто пострадал от его руки, и если не в Гигантогорске, то, по крайней мере, в Южном Буке и Новом Буке сделать такое, отчего криминал оттуда убежит.
   - Начнёте убивать преступников?
   - Да. И чем больше, тем лучше.
   - А если среди тех, кто прогонит одних злодеев, появятся другие?
   - Мы справимся и с ними. А, так же, выгоним и всех инородцев, которые последнее время понаехали сюда из окрестных республик.
   - Они вам мешают?
   - Среди них много негодяев.
   - Так же, как и среди коренных жителей?
   - Да.
   - Тогда, выгоняйте и местных тоже.
   - Выгоним всех. Мы создадим свой закон и наведём порядок
   - А есть гарантия, что он будет более справедлив, чем предыдущий, - усмехнулся Фёдор, которому всё это казалось пустой затеей, кроме того, он видел, что Алексиса начинает, что называется, «заносить». – Вы знаете лаосскую сказку о драконе, терзавшем округу? Каждый смельчак, который хотел его убить, убивал, и становился таким же драконом, когда видел те деньги и власть, что отныне принадлежали ему, и которыми он мог распоряжаться полноправно. Когда одна власть сменяет другую, ничего не происходит. Происходит кровавый переворот, появляются новые царьки, которые, помня свои обиды, начинают мстить своим господам с утроенной силой. Наверное, это и имеет в виду Библия, когда говорит, что Бог ненавидит, если раб занимает место господина. Власть раба становится гораздо страшнее и деспотичнее, чем власть его прежних господ. Это было и во времена французской революции, и во время революции октябрьской, и ещё, много-много в истории раз.
   - Тогда, что же, нет выхода? – спросил Алексис, удивлённый таким рассуждением. – Пусть всё остаётся как есть? Пусть он грабит и убивает?
   - У меня нет ответа на этот вопрос. Я знаю, что есть Высший суд. Именно он накажет тех, кто творит зло. Чьими руками он это сделает, я не знаю, но знаю одно – попытка сменить один диктат на другой, ничего не принесёт. Ведь человек грешен, и как только он окажется у власти, сам начнёт ей активно пользоваться. И всё повторится снова, пока не придёт новый, более сильный, правитель. Есть закон государства, есть закон совести, а есть Закон Божий, единственно справедливый из этих законов. Я знаю, что когда люди начинают жить праведно, Бог и страну их избавляет от негодяев, и жизнь становится другой. Да и если вы устраните, как вы говорите, всех иноземцев и бандитов, не факт, что завтра вы не разругаетесь со  своими соседями, со своими родными, и война продолжится. Да и личное счастье не зависит от внешних причин – можно стать несчастным и тогда, когда всё кругом хорошо и спокойно.
   Так говорил Фёдор, и удивлялся – откуда у него берутся эти слова. Наверное, он так говорил впервые в своей жизни. Раньше он, ненавистник Бога и Церкви, никогда бы не сказал подобное. Да и сейчас, он начал только задумываться о Боге, только приближаться к осознанию Его реальности, только немного пробовать молиться краткими молитвами, да и то, в случае крайней нужды. И, вдруг, такая странная для него речь, такие рассуждения о грехе и справедливости.
   «Что это? - не понимал Кошкин. - Влияние проповедника Бориса, - как он называл своего друга Медузкина, или что-то другое?»
   Бородатый внимательно слушал. Потом устало опустился на табурет и прикрыл глаза.
   - Может быть, ты и прав, но мы свой выбор сделали. И пусть нас потом рассудит время… И Бог, - чуть помедлив, добавил он.

                Глава 10. Маленькая месть

    Кошкин и Красовский стали полноценными поселенцами этого маленького хуторка. Работы здесь было немного, в основном, набрать дров, принести воды, последить за варкой еды. Хутор насчитывал около семидесяти человек, из которых две трети были мужчины, и треть женщины. Детей, здесь не было – они все были пристроены у родственников.
   На компьютерах Фёдору и Николаю состряпали фальшивые документы, удостоверяющие их личность. При тщательной проверке обман, конечно, сразу бы вскрылся, но для предъявления наряду милиции на улице, паспорта вполне годились. Имена и фамилии оставили настоящие, чтобы было меньше проблем в случае ареста.
   Фёдор и Николай стали потихоньку выглядывать из леса и ходить в населённые пункты. Сначала они это делали из-за развлечения, потом, стали подумывать о том, чтобы влиться в полноценную жизнь, может быть, устроиться на работу, из-за отсутствия настоящих документов, хотя бы на неофициальную, а потом и снимать нормальное жильё, а не жить в лесу, как медведи.
   Пару раз Кошкину пришлось ходить в рейды, как их здесь называли, воровать продукты из вагонов Пачинского. Фёдору не нравилась эта затея, но приходилось мириться с законами общины, к которой он теперь принадлежал.
   Лишь однажды, Федя пошёл на станцию сам, увидев, как спиваются люди, от спирта, щедро предоставляемого им этим жадным мафиози. Многие пропивали последние деньги, оставшиеся от скудной зарплаты. На глазах Фёдора пьяный мужик избил жену и ребёнка, когда та отказалась дать ему денег на эту сивуху.  Хорошо ещё, что ситуация с наркотиками в Новом Буке была не такая острая, но Фёдор понимал, что это вопрос времени. Говорили, что наркоту Починский направлял в Гигантогорск, где и денег у людей было больше, и сбыт легче. А округу заливали дешёвым и небезопасным для здоровья техническим спиртом. Сердце Фёдора возмутилось этим произволом. Он решил этой же ночью попортить Починскому нервы.
   - Ты куда, Фёдор? – спросил его Красовский, видя, как Кошкин собирается куда-то на ночь глядя.
   - Прогуляться, - коротко ответил тот.
   - Не ври. Говори, куда собрался.
   - Сегодня прибыла целая цистерна той гадости, которой наш дорогой Йозеф травит здесь народ. Хочу немного навредить бизнесу этой сволочи.
   - Ну, ты даёшь! Остынь. Это не твоё дело. Алкаши покупают её добровольно.
   - Может быть, но смотреть на это сил моих больше нет. Скажи только, - ты со мной?
   - С тобой, - принял решение Николай. – Без меня ты можешь не справиться. Да и небезопасно там – цистерна-то наверняка охраняется.
   - Прорвёмся. Бог не выдаст, свинья не съест, - ответил Фёдор пословицей, смысл которой много раз пытался понять, но никто так до конца ему и не объяснил её значения.
   - Ладно, пошли.
   Они взяли мотоцикл чёрного цвета, который Фёдор, понемногу, начал присваивать себе, и на котором всё время выезжал в город – права и документы на этот вид транспорта по местным законам не требовались. А чёрный цвет стального коня, как нельзя лучше подходил к прозвищу Фёдора – «Чёрный Рокер».
   Доехав до отдалённой станции, друзья спрятали мотоцикл в кусты, и короткими перебежками начали приближаться к цистерне. Последние несколько метров они проползли по-пластунски, прячась от яркого света прожекторов, за низкой насыпью. Если охрана и была, то она, несомненно, сидела в маленьком домике, из трубы которого клубился лёгкий дымок – в такую холодную ночь никому не хотелось стоять на посту.
   Фёдор подкрался к большому вентилю и начал потихоньку открывать его. Сначала капли, потом, струйки, и вот уже целый водопад начал низвергаться на землю из огромного крана, полностью открытого Кошкиным. Воздух наполнился чудовищным запахом сивухи.
   В домике началось какое-то движение, в освещённом окне заметались тени. И вот уже несколько человек бегут к цистерне, привлечённые сильным шумом льющейся жидкости. В руках у них сверкали карабины.
   - Как бы не так, - усмехнулся Фёдор, и надел на кран, специально прихваченный замок, надёжно зафиксировав вентиль. – Пусть теперь попробуют перекрыть этот поток благодати.
   Друзья начали быстро отступать, и когда зашли в неосвещённую прожектором зону, со всех ног бросились к мотоциклу.
   За спиной раздавались крики, вопли, страшные ругательства. Послышались удары по железу – наверняка охрана хотела снять с вентиля замок.
   - Пусть стучат, - подмигнул Фёдор Николаю, - замочек-то из специального композитного материала, с военных складов.
   
   На следующий день бородатый подошёл к Фёдору и Николаю.
   - А вы молодцы, - сказал он, протягивая им руку. – Такое сделали! Наши сказали, что Починский вне себя от злости – целая цистерна спирта тю-тю. Теперь вижу, что вы настоящие бойцы, а то начал уже было сомневаться в вас.
   Кошкин и Красовский промолчали. Они больше не хотели здесь задерживаться. Но сначала надо было найти средства к существованию, какую-то возможность заработка.

                Глава 11. Новый Бук

   Фёдор ехал по окрестностям Нового Бука на своём (теперь он уже считал его своим, так как Алексис разрешил им пользоваться, когда только Фёдор пожелает), мотоцикле, названным им «Чёрная молния». Хотя первая составная часть названия – «чёрный», и в Чёрном Рокере и в «Чёрной молнии» звучала мрачновато, но зато лучшим образом отвечала сложившейся ситуации – мрачной и беспросветной.
   Фёдор и Николай часто размышляли о том, как возможно вырваться отсюда, с этой планеты, где они по воле рока стали пленниками, и вернуться домой. Пока никаких идей относительно этого, не было. Рассчитывать на то, что Пангею посетит какой-нибудь звездолёт, принадлежащий Галактическому Союзу, не приходилось. Пангея вообще была очень закрытой зоной, и сюда разрешалась посадка звездолётов с весьма ограниченного числа планет. Даже если бы друзья и дали о себе знать через Космонет – как власти Галактического Союза смогли бы их забрать? Конечно, можно это было сделать дипломатическим путём, но этот путь обычно долгий и не всегда плодотворный. Принудить военной силой? Но громить целую нацию из-за двух людей, Галактический Союз вряд ли будет, а переговоры могут затянуться на годы.
   Оставался ещё один выход – бежать, пробравшись на звездолёт, уходящий в сторону планет Галактического Союза, чтобы потом найти возможность добраться до ближайшей из них. Или долететь до планеты соблюдающей нейтралитет, правительство которой согласится отправить странников на родину. Но пробраться в звездолёт было делом трудным, практически не осуществимым. Звездолёты хорошо охраняются. Кроме того, во всех отсеках, как правило, находятся камеры видеонаблюдения. Да и бортовой компьютер сразу выдаст информацию о нахождении на корабле двух незадокументированных объектов. Может быть, на инопланетных кораблях не было таких систем защиты от проникновения? Они имеются на звездолётах земного типа, но ставят ли их на все остальные? Кошкин и Красовский этого не знали. Но в любом случае, рисковать не хотелось. Кроме того, если они и спрячутся в каком-нибудь хозяйственном отсеке, пробравшись туда незамеченными, кто знает, какая у этих кораблей, снабжённых, чаще всего, химическими реакторами третьего поколения, перегрузка при старте, какая теплоизоляция и радиационная защита бытовых отсеков. И, хотя, надо полагать, такая же, как и в жилых, но рисковать, всё равно, не хотелось.
   Был ещё один способ покинуть планету. Заключался он в покупке туристического билета. Но когда Фёдор и Николай узнали цены экскурсий даже на ближайшие планетные системы, они поняли – здесь космическими туристами могут быть только миллионеры – простой рабочий может себе позволить разве что выезд на природу, или отдых на приусадебной даче.
   Как ни крути, покинуть планету было нереальною, приходилось мириться с мыслью, что здесь придётся провести большой отрезок своей жизни, а раз так, то как это ни прискорбно, надо было начинать обустраивать свой быт, искать средства на существование, может быть, даже, заводить семью.
   Была бы здесь его дорогая Эа, она бы точно придумала способ вытащить его отсюда.

   Фёдор ехал и размышлял обо всём этом. Новый Бук стал тем городишком, где он бывал чаще всего. Южный Бук был во владении Починского полностью. Там была его резиденция и очень много его людей. В столицу Фёдор старался не соваться из-за милиции, с которой сталкиваться ему совсем не хотелось. А Новый Бук был относительно спокойным, по здешним меркам, конечно, городком, где Починский, хотя всё и оккупировал, но сам появлялся редко. Хотелось уехать отсюда на сотни, а то и тысячи километров, но делать это было опасно – повсюду действовал паспортный контроль, и Фёдор мог не доехать и до ближайшей области, не говоря уже о том, чтобы выехать за границу. Здесь же, ситуация с проверкой документов была более спокойной.
   Фёдор заехал на мост, проходящий над магистралью, по которой проезжало много машин в столицу и обратно. Было уже почти темно, и только свет мощной фары освещал ему дорогу. На этом шоссе машин почти не было, дорога была просёлочной и потому спокойной. Кошкин начал спускаться с моста. Его взгляду открылась прекрасная картина городка, дома, со множеством освещённых окон. Фёдор всегда особенно любил вид ночного города. Пейзаж казался ему каким-то сказочным, нереальным. И даже здесь, вдали от родной Земли, он любовался этим маленьким чудом – домами, погружёнными во мрак. Кошкин любил ходить по улицам в вечернее время, смотреть в окна и размышлять над тем, что за люди здесь живут, добрые они или злые, что их заботит, какова их судьба. Каждая квартира – особый мир, как отдельная сказка. Каждое жильё, это нечто совсем уникальное. Фёдор называл это «мистикой жилища». Ему представлялось, что каждая квартира, и, конечно же, каждый дом, даже старые разрушенные деревянные дома в деревне, таили в себе какую-то тайну, служили как бы дверью, переносящей тебя в другой, фантастический мир.
   От романтических рассуждений Кошкина отвлёк шум невдалеке от дороги. Там была большая парковочная зона, на которой скопилось несколько машин, образовавших круг, и освещавших передними фарами центр этого круга. Вокруг толпились люди.
   «Очередное представление, - догадался Кошкин. – Местные братки забавляют публику уличными боями и стригут с них деньги».
   Фёдор подъехал поближе, ему захотелось посмотреть, что произойдёт дальше.
   Вот в центр круга вышли два здоровых парня, надели какие-то очень маленькие, скорее всего, снарядные, перчатки, и начали колотить друг друга с невиданной силой и жестокостью, пока один из них не упал на асфальт, истекая кровью. Толпа радостно гудела.
   «Что деньги с людьми делают, - покачал головой Кошкин. – За эти гроши они готовы убить друг друга».
   На центр вышла следующая пара. Потом, ещё одна. Схватки были скоротечными и, как правило, травматичными. Фёдор подметил, что в этом маленьком подобии Колизея, класс бойцов был гораздо ниже, потому, что принять участие в драке, по-другому этот бой не назовёшь, мог любой желающий. За победу деньги давали не великие, но для многих безработных Нового Бука, это был единственный способ заработка, тратившегося потом, как правило, на пропой, игровые автоматы и подруг. Вот и не щадили они своего здоровья, участвуя в подобных боях практически каждый день.
   - Кто следующий?! – крикнул крупный бритый парень, с большой золотой цепью на шее. Фёдор немного знал о нём. Его звали Лысый, очевидно за коротко стриженые волосы, и он верховодил всей этой конторой. – Куда лезешь, синий, ты едва на ногах стоишь. Пошёл отсюда. Чтоб я тебя больше не видел! - прикрикнул он на одного качающегося мужичонку бомжеватого вида.
   Но вот, один соперник нашёлся – высокий худой парень, с покрытыми татуировками руками. Он, ухмыляясь, обвёл взглядом всех присутствовавших. Никто не решался выйти с ним на поединок. И не потому, что боялись его силы, а потому, что он был одним из этой бандитской шайки, держащей в страхе всю округу. Как бы чего не вышло – победишь такого, и пиши пропало. Это обстоятельство могло запугать кого угодно, но не Фёдора, у которого были свои счёты с криминалом.
   Кошкин вышел на центр круга, и гордо и презрительно посмотрел в глаза сопернику. Смотри,  Бугай, ещё один цыплёнок нашёлся, - хихикнул Лысый. Ну что ж, пусть потешит публику. Начинайте!
   Не примеряясь долго, Фёдор нанёс сильнейший удар рукой в подбородок противника. А когда тот после падения пытался встать, добавил ему ногой так, что тот оказался на асфальте, почти не реагируя на происходящее. Нависла угрожающая тишина. Зрители боялись, что эта победа не пройдёт даром для смельчака, дерзнувшего вырубить одного из этой блататы.
   - Ладно, - сказал, наконец, Лысый, прищурено смотря на Кошкина, и протянул ему пачку денег.
   - Ну, чего смотрите, придурки! – крикнул он окружавшим его зрителям. – Расходитесь, представление закончено.
   Все начали поспешно расходиться и разъезжаться на машинах.
   - Перетереть надо, - махнул головой Фёдору Лысый.
   От жаргонных и нецензурных слов, принятых в этом сообществе за норму общения, Фёдора просто коробило.
   - Говори.
   - Драться, значит, умеешь? Бугаёк наш, боец не слабый, но ты его вырубил. Нам такие таланты нужны.
   - И что ты мне предлагаешь?
   - Как что?! Будешь торгашей трясти, лохов разводить, бабки из должников вышибать. Работы много, - ухмыльнулся Лысый.
   - Так ведь это вроде бы территория Починского.
   - Здесь мы местный закон. Мы не трогаем его, он не трогает нас. В этом смысле у нас мир. Ну, ты просёк, чего я от тебя хочу?
   - Я этим не занимаюсь, - твёрдо заявил Кошкин. - А вот участвовать в боях местного характера, это могу. Деньги мне нужны.
   - Ну, как знаешь, - процедил сквозь зубы Лысый, с какими-то стальными нотками в голосе. – Как бы потом не пожалеть.
   Он развернулся и пошёл к своей машине.
   Фёдор проводил его взглядом и посмотрел на пачку денег. Ему перепало больше, чем остальным бойцам. Это было и понятно - Бугай хотел после победы взять всю эту пачку себе, вот и не поскупился на сделанную ставку. Теперь денег было достаточно, чтобы арендовать квартиру, и перебраться из леса, где жить стало уже практически невыносимо.
   
                Глава 12. На службе

   Фёдор и Николай поселились в неплохой однокомнатной квартире, на третьем этаже пятиэтажного дома. Бабулька, у которой они эту квартиру арендовали, запросила совсем не дорого, и друзья радовались такому благоприятному случаю. В квартире было всё, что нужно – мебель, плита, стиральная машина, телевизор.
   Николай устроился работать дворником в местный ЖЭК. Фёдор периодически участвовал в боях, устраиваемых «конторой» Лысого. Он старался драться не часто, опасаясь слишком выделяться из толпы – лишняя популярность была ему ни к чему. Он ездил в другие города. Пару раз дрался в столице, где к нему тоже начали присматриваться главы местных преступных сообществ.
   Наконец, после одного из визитов в Гигантогорск, где поединки проходили в закрытом ночном клубе, к Фёдору подошли хорошо одетые люди, в костюмах и галстуках.
   - Шеф хочет с тобой поговорить, - коротко сказал один из них. По топорщившимся бортам пиджаков, где, скрывался не менее чем 45 калибр, Кошкин понял, что протестовать не стоит, и пошёл за ними.
   Его ввели в кабинет, где за столом, в клубах сигаретного дыма, с примесью каких-то лёгких наркотиков, сидело несколько человек. Они играли в карты, очевидно, в покер.
   - Садись, - сказал один из них, развязано толкая ногой Кошкину стул.
   Фёдор сел.
   Здоровяк, в красном пиджаке, с висящей на шее золотой цепью, внимательно вглядывался в молодого человека.
   - Я смотрел твои бои. Мне понравилось. С оружием обращаться умеешь?
   - Что вы хотите? – чуть испугано проговорил Фёдор, понимая всю серьёзность собравшегося здесь сообщества – это не Лысый со своими шестёрками.
   - А ты дерзкий парень! – сделал грозное лицо один из сидящих. – По-моему, босс задал тебе совсем другой вопрос.
   - Умею. Но в основном стреляю из лазерного оружия.
   - Из какого?! Чего ты гонишь?
   Фёдор понял, что совершил большой промах – такого оружия на Пангее практически не было.
   - Я хотел сказать, - попробовал исправить ситуацию Кошкин, - из оружия с лазерным прицелом.
   - А-а-а. Такое у нас тоже есть, но только для особых поручений. Ты понимаешь, для каких. Но сейчас мне нужен телохранитель. Вернее, не для меня, а для кореша – меня охраняют люди посолиднее. У него был телохранитель, да весь вышел.
   - А что с ним случилось? – попробовал уточнить Фёдор.
   - Много будешь знать, скоро… - опять высказался сидевший рядом громила.
   - Погоди, Филин, не кипятись. Скажем так, я его разжаловал.
   - Какая зарплата?
   - А мне нравится, - деловой человек, - захохотал босс. – Зарплата хорошая, но и спрос с тебя будет о-го-го какой. А не дай Бог, что не так – голову снимем. А сдать попытаешься, или начнёшь вести двойную игру, сам понимаешь, что с тобой будет.
   - Понимаю, - вздохнул Фёдор.
   - Вот и отлично. Тебя как зовут-то?
   - Фёдор.
   - Где драться учился?
   - В армии.
   - Где служил?
   Фёдор опять понял, что совершил ошибку, придётся что-то врать.
   - Военная тайна.
   - Ты чё, лох, совсем совесть потерял! – вскипел Филин.
   - Ничего, ничего, не хочет говорить, не надо. Мы о нём и так всё выясним. Косой, займись его делом.
   Один из стоявших рядом, с поклоном удалился.
   - Меня зовут Сыч, - наконец представился босс. – Надеюсь, ты слышал обо мне?
   Фёдор слышал об этом мафиози лишь краем уха, но утвердительно кивнул.
   - Я контролирую в этом районе игорный бизнес и ещё некоторые удовольствия. Кореш мой содержит тут одну бордель. С недавних пор пошёл передел собственности, а он мой старый дружбан, и я не хочу, чтобы с ним что-то случилось.
   - Починский? – спросил Фёдор осторожно.
   - К чёрту Починского! На нас наезжает «Плеяда». Починский сидит там у себя в Буке, да деньги пересчитывает, а мы тут воюем. В общем, ты согласен охранять моего дружбана, или нет?
   - Можешь, конечно, отказаться, - зловеще ухмыльнулся Филин.
   - Я согласен, - сказал Фёдор, понимая, что в противном случае у него нет шансов выйти из этой комнаты.
   - Вот и отлично.
   Возвратился Косой.
   - Сыч. По базам данных пусто, - пожал он плечами.
   - Что значит пусто? Ты что, головой ударился?!
   - Говори, кто ты такой! – взревел Филин.
   - Как ты вводил поиск? - обратился Сыч к Косому.
   - По его документам. Фёдор Кошкин, возраст, адрес, и так далее.
   - И чё?
   - И пусто.
   Все внимательно уставились на Фёдора.
   - Ксива-то твоя поддельная, - вкрадчивым голосом произнёс Сыч, отчего Кошкину стало не по себе.
   - Я один из тех, - начал Фёдор, - чьи данные не подлежат разглашению. Я служил в спецподразделении госбезопасности.
   - Понятно. Тогда понятно, - почесал макушку Сыч. – Надеюсь, сейчас не служишь?
   - Стал бы я тут драться за копейки!
   - Тоже верно. Но как же нам тебя проверить? В компьютеры госбезопасности мы вряд ли проникнем. Ничего, что-нибудь придумаем. Узнаем, где бываешь, и с кем встречаешься. Если всё чисто, то твоё счастье, а если нет – не взыщи.
   Кошкин понял, что за ним установят наблюдение, проще говоря, слежку.
   Фёдор отправился на своём мотоцикле домой, зная, что за ним на машине едут два типа, следить которые совсем не умеют. Хорошо ещё, что он больше не общался с лесными жителями, иначе бы навёл бандитов на их след. Но и о Коле им знать ни к чему.
   «Будем надеяться, что они не установят камеры слежения в квартире», - подумал Кошкин.
   Слежка продолжалась два дня. Фёдор делал вид, что её не замечает. Бандиты вообще не отличались особым интеллектом, и предугадать их действия было чрезвычайно легко. Кошкин гулял по городу, поучаствовал ещё в одних неофициальных боях, сидел в кабачках, старался быть как можно больше на виду. Эти двое ни на шаг не отставали.
   - Всё нормально, Сыч, - услышал Фёдор разговор одного из них по телефону, спрятавшись за колонну в баре, под стильным названием «Не пролей капельку». – Он здесь. Ни с кем особо не общается. Нас, конечно, не видел. Всё чисто. До связи.

   На третий день Кошкина посадили в машину, и привезли в столицу, прямо в офис шефа, находившийся в просторном помещении высотного здания.
   - Будем считать, что я тебе поверил. Врать нам не в твоих интересах. Сейчас я познакомлю тебя со своим дружбаном.
   В комнату вошёл низкого росточка, лысеющий человечек, с непомерно большим животом.
   - Вот, Колун, твоя охрана.
   - Что-то не похож он на качка, слабоватый какой-то, - презрительно фыркнул тот, кого назвали Колуном.
   - Ничего. Твой предыдущий был как шкаф, и что? А у этого подготовка получше. Драться он может.
   - А стрелять? А наукой телохранителя владеет?
   - Ты что, Араксий, думаешь, я тебе фуфло гоню? Говорю же тебе – он спец. Работал, между прочим, в спецподразделении госбезопасности.
   - Это правда? – посмотрел Араксий на Фёдора.
   Фёдор кивнул.
   - И всё же, - продолжал он, - за эти деньги я бы нашёл дипломированного специалиста.
   - Слушай! Я сказал, что защищу тебя! – возмутился Сыч. – Значит, защищу! И хватит причитать, как старая бабка.
   В сердце Фёдора стало закрадываться сомнение по поводу того, что Сыч реально заботится о безопасности своего кореша. Нашёл ему какого-то неизвестного девятнадцатилетнего парня, который рассказывает небылицы про службу в спецподразделении, и ничего кроме драки реально не умеет, да ещё убеждает приятеля, что так будет лучше. Ну не совсем же этот мафиози бестолковый! Из всего этого Фёдор сделал печальный вывод, что для Сыча, чем быстрее завалят его дружбана, тем будет лучше. Именно поэтому, Сыч не особо напрягался проверять слова Фёдора – если Кошкин послан госслужбами, чтобы внедриться к ним, то и пусть внедряется к Колуну. Пусть раскрывает его, организует несчастный случай, арестовывает. Сыч всё равно выйдет сухим из воды – уберёт кореша, да ещё чужими руками. Самому Сычу спецподразделения были, по-видимому, не страшны – везде свои завязки. Но и то, что он не мог получить оттуда информацию по Фёдору, показывало, что он не всесилен.
   - Ладно, Сыч, я всегда верил в твою дружбу, я доверяю твоему выбору.
   - Вот и отлично.
   - Пойдём, кивнул Фёдору Колун.
   Они вышли.
   - Держи, протянул Колун Кошкину мощный чёрный пистолет, лежащий в надеваемой под пиджак кобуре.
   Фёдор с радостью принял этот дар.
   - Зовут меня Араксий Филиевич. Будешь обращаться ко мне по имени отчеству. Охранять меня будете по очереди, с ещё одним бойцом. Работа суточная – одни сутки он, одни – ты. Все инструкции получишь от него, он профи в своём деле. Зарплата – семьдесят тысяч деревянных.
   Сердце Фёдора радостно подпрыгнуло. Семьдесят тысяч – это в несколько раз больше, чем получает в столице квалифицированный рабочий. На билет, чтобы покинуть Пангею, этого, конечно, не хватит, но жить безбедно, вполне. Одно только волновало Кошкина, что его всё-таки втягивают в то, чего он так боялся – в криминальную структуру. Пусть простым телохранителем, но он уже их боец, у них на крючке, и соскочить с него так просто ему не дадут. А если криминальная разборка? А если поручат убрать неугодных, и так далее? От чего он отказался у Лысого, то с ним и случилось в столице. Провалились бы эти бои! Лучше бы стал улицы мести, как Николай.

                Глава 13. Разборка

   Так прошло несколько дней. Пока всё было покойно. Фёдор ответственно выполнял своё задание по охране этого держателя борделя. Несколько раз Колун предлагал воспользоваться услугами крышуемых им девочек, но Фёдор всякий раз находил причины для отказа. Платили Кошкину ежедневно, чему он был несказанно рад. Ездил он со своим боссом на бронированной машине. Такая жизнь начинала нравиться. С другой стороны, Фёдор понимал, что в любой момент всё может закончиться печально. В один из дней ему пришлось применить силу, когда на Колуна полез один из проигравшихся в покер. Фёдор вытолкал смутьяна из казино, хотя прекрасно видел, что правда на стороне этого человека – Колун постоянно жульничал. Но как бы то ни было, Кошкин получил от Колуна неплохую премию за этот маленький подвиг.
   Фёдор приехал с очередной смены усталый и разбитый. Ему пришлось всю ночь вдыхать удушливые пары кальяна, которые обильно присутствовали в комнате, где Колун вёл переговоры с клиентами.
   Кошкин уже хотел отправиться спать, как в квартиру вошёл сияющий Николай.
   - Как дела, - поинтересовался Фёдор без особого энтузиазма. – Как работа?
   - С прежней рассчитался. Надоело за гроши работать. Решил бизнес открыть.
   - Какой бизнес? – не понял Кошкин.
   - Палатку. Буду торговать всякой всячиной. Денег немного подсобирал – на аренду и товар хватит.
   - А Лысый и его люди? Думаешь, они дадут тебе просто так заниматься своим делом?
   - Что они здесь, короли? И на них управа есть.
   - Власти что ли? Не смеши, все власти давно куплены – они с ними делятся.
   - Ладно, видно будет. Но надо же что-то делать. Ты вон себе занятие нашёл, а я что?
   - Нашёл, - усмехнулся Фёдор. – За меня нашли.
   - Но, всё же. Ладно, пойду, дел ещё много.
   Николай ушёл. Фёдор включил телевизор. По нему показывали всякую ерунду. Рекламировали какие-то жульнические финансовые пирамиды, выступали маги, колдуны и прочие шарлатаны, играли со зрителями в прямом эфире в лотереи, в которые выиграть было невозможно. Фёдор пощёлкал по каналам и недовольно поморщился – столько ханжества, пошлости и откровенного обмана людей, Кошкин отродясь не видывал. Началась передача о работниках милиции – «Вести с криминальных полей». Стражи правопорядка рапортовали о том, что у них всё под контролем, с криминалом покончено. Потом рассказали про разгром «Плеяды».
   Кошкин слушал всю эту брехню, и удивлялся такой наглой лжи. По другой программе показали большую правду, и то, что Фёдор увидел, его потрясло. Чудовищный разгул криминала – бандиты, лохотронщики, воры, вымогатели. Фёдор никогда с этим раньше не сталкивался. На Земле могли происходить какие-то негативные случаи, но там давно уже не было таких конкретных, сознательных преступлений. Да ещё сделанных с такой наглостью, при полном, к тому же, попустительстве властей.  Особенно Фёдора возмущали всякого рода напёрсточники, отнимавшие у доверчивых граждан последние гроши. Однажды он был свидетелем эпизода, когда эти бритоголовые дяди, в наглую отняли деньги у ребёнка. Нервы Фёдора не выдержали, он потребовал отдать девочке то, что было отнято. Главный, громадный детина, посоветовал Кошкину убираться подальше, покуда он цел. Сразу же за спиной Фёдора оказались ещё трое громил, маскировавшихся под зрителей. Фёдор возмутился аж до трясучки. Он со всех сил закатил детине промеж глаз, а когда на него попытались накинуться другие члены шайки, быстро выхватил свой мощный пистолет, и направил ствол ближайшему негодяю в голову. Тот побледнел и бросился наутёк. Вслед за ним разбежались остальные. Фёдор подошел к валявшемуся детине и приставил ствол ему ко лбу.
   - Деньги! Все, что ты, сволочь, сегодня наворовал! Быстро!
   Тот дрожащими руками достал пачку ассигнаций.
   Фёдор отдал их все плачущей девочке.
   - Беги малышка, - ласково потрепал её по голове Кошкин, - и к этим дядям больше не подходи.
   - Ещё раз увижу вас здесь, завалю, - пообещал Фёдор детине, и выражение его лица не позволяло усомниться в том, что угроза будет исполнена. Ты меня понял?!
   - По-понял, - заикаясь, пробормотал громила, весь белый от страха.
   - То-то же, - подвёл итог разговору Фёдор, и заспешил дальше. Больше он на этом месте лохотронщиков не видел.
   Фёдор шёл домой размышляя о только что произошедшем. Он сам не знал, откуда у него всё это появилось – эти слова, эта злость, эти намерения. Он пришёл в ужас оттого, в кого начинал превращаться, и взмолился Богу, об избавлении. Фёдор просил только одного - чтобы поскорее убраться с этой ужасной планеты.

   Прошла ещё неделя.
   В один день Фёдор приехал домой, и застал там Николая. Кошкин посмотрел на друга, и оторопел. Лицо Красовского было сплошь в синяках и кровоподтеках, а рука перевязана.
   - Что с тобой случилось? Лысый?!
   - Они пришли и сказали, чтобы я свёртывал лавочку – это, дескать, их территория, - сквозь слёзы рассказывал Николай. – Лысый предъявил мне счёт за то, что я вообще тут посмел вести торговлю. Счёт был больше, чем я наторговал за всю неделю. Я сказал, что у меня нет таких денег. Тогда они разгромили и сожгли ларёк, а меня колотили всем скопом, на глазах у стоявших там лоточников. «Чтоб другим неповадно было», - как заявил Чёрный, это один из прихвостней Лысого, самый отморозок среди них. Он меня несколько раз ударил ногой в лицо, чуть нос и челюсть не сломал.
   - Милицию не вызывал? – спросил Фёдор, и глаза его зло засверкали.
   - Как же, вызовешь здесь. Один мент приходил мимо, даже не поинтересовался, что происходит. Сам быстрее постарался уйти.
   - Сволочи! – в сердцах высказался Фёдор. – Сиди дома, я должен кое с кем встретиться.
   Фёдор сел на мотоцикл, и поехал обратно в столицу. Колуна он нашёл, как обычно, играющим в казино.
   - Тебе чего? – поднял на него глаза босс.
   - Араксий Филиевич, наехали на меня, бизнес подпортили. Разобраться хочу.
   - Кто наехал?
   - Быки местные. С Нового Бука. Палатку сожгли, продавца избили.
   - Это кто у нас там хозяйничает? Лысый что ли?
   - Он.
   - Ладно, возьми бойцов, съезди, объясни им, что к чему.
   - Лады. Спасибо большое, - подвёл итог Кошкин.
   Колун позвонил Сычу, что-то ему объяснил. Через полчаса в казино вошли десять здоровенных детин, карманы которых оттягивали мощные стволы.
   - Съездите с парнем, - отдал им приказ Колун. Лысый совсем приборзел, на моих людей наезжает. Действуйте там по ситуации.
   - Поняли, едем.
   В Новый Бук выехали три тонированных джипа, с братвой Сыча.
   Лысова и его компанию нашли как обычно, в местном трактире.
   Фёдор зашёл туда со всей командой, и предложил им выйти на воздух, потолковать. Отморозки, предчувствуя недоброе, робко пошли к выходу.
   - Сегодня вы обидели одного из моих людей, - начал Фёдор, - сожгли палатку, угрожали, избили. Ну что будем делать, братаны?
   - Да мы… - начал заплетающимся языком Лысый. Мы не знали, что палатка под вами. Да и ты не говорил, что на Сыча работаешь. Разве мы могли бы себе позволить… Мы с Сычом не воюем. Мы так, немного лохов трясём и всего-то.
   - Трясёте, значит! - возмутился Фёдор. – Ты знаешь, что у парня всё лицо разбито. Руку чуть не сломали? Кто из вас Чёрный?
   Вперёд выдвинулся один из толпы, с физиономией типичного уголовника, и презрительным взглядом.
   - Я Чёрный.
   - Ты парня ногами бил?
   - Я, - ответил тот, поняв, что отпираться бессмысленно.
   Фёдор подпрыгнул, и с разворота ударил ему ногой в живот, а когда Чёрный согнулся, со всей силы провёл ещё один удар в челюсть. Бандит снопом свалился на землю.
   - Ну что, приятно? – спросил Фёдор. – Может ещё надо?
   - Не надо, не надо! – запричитал Чёрный, закрывая лицо руками.
   - Короче так, - подвёл итог в разговоре Фёдор. – С вас пятьдесят тысяч за киоск, и ещё столько же за то, чтобы замять это дело.
   - Поняли, - живо отозвался Лысый. - Замётано! Сейчас деньги принесём.
   Через пятнадцать минут он вернулся с несколькими пачками новых ассигнаций.
   - Свободны, - отпустил их Фёдор. – И смотрите, если снова подобное произойдёт, такой суммой уже не отделаетесь.
   Лысый со своей командой поспешили убраться прочь, в темноту ночного города.
   - Спасибо, ребята, - обратился Фёдор к людям Сыча, протягивая им по бандитскому закону половину выбитых средств.
   - Не за что, - ответил Кирпич. – Зови если что. По машинам ребята.
   Фёдор отправился домой.
   - Ну что там? – спросил Николай.
   - Они принесли свои извинения, - ответил Кошкин, швыряя на стол пачки денег. – Здесь пятьдесят тысяч.
   У Красовского от удивления округлились глаза.
   - А как ты… Их же столько… Они ж такие отморозки… Как ты с ними смог справился-то?
   - У меня свои методы, - уклончиво ответил Кошкин.
   - Ну, ты герой! – восхитился Николай.
   - Кстати, Чёрный особо извинялся.
   - Да ты что?!
   - Да, пришлось преподать ему урок вежливости.
   - Ты с них выбил пятьдесят штук? Да вся палатка с товаром мне обошлась меньше червонца!
   - Ничего, не обеднеют.
   - Слушай Фёдор, - сказал после некоторого молчания Николай. – Валить нам надо отсюда, и чем быстрее, тем лучше. Чует моё сердце, всё это добром не кончится.
   - Совершенно с тобой согласен.
   - Сколько у нас денег?
   - Сто пятьдесят тысяч.
   - Сколько стоит билет на звездолёт.
   - Около миллиона.
   - А на самый плохой, и в самую дешёвую каюту.
   - Таких рейсов здесь нет – все они для людей состоятельных. Ну, если повезёт, можно найти тысяч за восемьсот.
   - И того миллион шестьсот, - нахмурился Красовский. – Нам и за несколько лет не заработать.
   - Точно.
   - Что же делать?
   - Не знаю.
   - Слушай, - подумав, сказал Николай, - а может, ты возьмёшь денег взаймы у своего работодателя?
   - Он столько не даст. Они вообще все зажимистые. Живут одним днём, и не дают взаймы – работа-то у меня опасная, вдруг не отдам. Я как-то заикнулся о займе в полсотни деревянных, а он мне ответил: «Тебе, что мало платят? Вот и довольствуйся своим заработком. Я не подаю!».
   - Понятно, - ответил Коля, - вариант отпадает. Тогда, может, кредит возьмём в банке?
   - А если нас по базам пробивать начнут? Сумма-то немаленькая.
   - Да, глупость я сморозил, конечно. Может быть Починского грабанём? Честное слово, за эту сволочь меня совесть осуждать не будет.
   - А меня всё равно будет. Я не вор! – наотрез отказался Фёдор.
   - И я не вор. Да только это не воровство. Мы по его воле тут оказались, вот пусть на свои деньги нас назад и отправляет. К тому же, он уже наварился на нас во время боёв. А что мы с этого получили?
   - Может ты и прав, начал соглашаться Кошкин. – Но где ты его ограбишь? Залезешь к нему в дом?
   - Зачем в дом? У него полно своих контор, где стоят сейфы, которые потом навещают инкассаторы и отвозят всё в банк. Выберем один магазинчик, не очень большой, чтобы попроще охранялся, и после торгового дня подчистим выручку. Только вот надо узнать, какие магазины принадлежат этому паразиту.
   - Это я легко могу сделать, - ответил Фёдор.
   - Слушай Федя, - ты куда устроился работать? Ты ведь о своей работе так ничего и не рассказываешь. Не в Службу Безопасности случайно устроился?
   - Почти, - уклончиво ответил Кошкин.
   - Это как?
   - Меньше будешь знать, крепче будешь спать.
   Фёдору совсем не хотелось рассказывать, что его втянули в мафиозную структуру, и он вынужден охранять одного из бандитских главарей.
   Николай пожал плечами.
   - Не хочешь говорить, не надо. Но подсказывает мне сердце, что что-то у тебя там не чисто.
   - Ладно, потом расскажу, когда всё это закончится.
   
                Глава 14. Грабёж

   План Николая был принят на вооружение. Фёдор выведал у своего босса, какие магазины только крышуются Починским, а какие принадлежат непосредственно ему. Последние и стали объектом исследования Фёдора и Николая. После некоторых раздумий и сверок с картой, друзья решили остановиться на универсальном магазине средней руки. Судя по всему, оборот здесь был хороший, и охраны было не много, так, пара сторожей. Фёдор сходил на разведку, подмечая, как и что там расположено, и где находится основной сейф, в который убирают выручку. Он находился прямо в зале, что было весьма странно, но как нельзя более кстати. Очевидно, Починский был так уверен в своей силе, что считал невозможным, чтобы у кого-нибудь хватило дерзости обокрасть один из магазинов, принадлежащих ему. Вот и не считал необходимым устраивать для хранения денег специальные помещения, тем более, что раз в два-три дня, их забирал инкассаторский броневик. Почему не ежедневно, друзья не знали. Может быть, потому, что Йозеф считал глупым гонять броневик за ничтожно малой, по его меркам, суммой.
   Фёдор встретился в парке с Николаем.
   - Какие новости? – поинтересовался Красовский.
   - Броневик был вчера. Сегодня деньги будут в сейфе. Только не знаю – как мы его откроем-то?
   - Ты забыл о моей подготовке? – подмигнул ему Николай. – Нас ещё и не такие замки на курсах МЧС открывать учили.
   - Понял. Вопросов не имею, - заулыбался Фёдор. – Тогда сегодня отправляемся грабить Починского. Пусть хоть раз деньги этого изверга послужат доброму делу.
   В этот день у Фёдора, по счастью, был выходной. Вечером друзья пошли к магазину.
   Фёдор и Николай стояли поодаль, наблюдая, как выходят последние посетители, потом персонал. Наконец, сторож закрыл двери, и выключил свет.
   - Ну что, по-моему, пора, - тихо сказал Николай.
   - Как ты попадёшь внутрь? – не понял Фёдор.
   - Через дверь.
   - Она под сигнализацией.
   - Уже нет. Резервный источник питания я успел подправить, а основной через несколько минут случайно отключится, - загадочно улыбнулся Николай.
   - Ну, ты даёшь! - восхитился Кошкин. - С тобой можно иметь дело.
   - А то, - с особым пафосом произнёс Красовский.
   Они аккуратно подошли к магазину, огляделись. Народу в этот час на улице практически не было. Скорее всего, из-за сложной криминогенной обстановки, люди предпочитали сидеть по домам.
    Николай немного повозился с замком, какой-то, одному ему ведомой, отмычкой, и дверь тихо распахнулась.
   - Вперёд, - шёпотом сказал он.
   И они, кутаясь, пряча лица, в специально взятые для этих целей шарфы, заменявшие им маски, вошли в магазин.
   - Что делать с охраной? – спросил Фёдор.
   - Когда войдёшь, немного пошуми в дальнем углу магазина. Это отвлечёт их внимание на несколько минут, а этого времени мне будет достаточно.
   - Понял.
   Фёдор пробрался в дальний угол магазина. Ему вспомнилось, как они с Пузырьковым пытались отвлечь внимание Полыхова.
   Фёдор слегка покачал банку с каким-то составом – то ли клеем, то ли краской – в полутьме было не разобрать. Он увидел как охранники, услышали шум, напряглись. Фёдор потряс банку сильнее, и она, чуть зазвенев, упала на пол.
   Сторожа вскочили со своих мест, достали фонарики и резиновые дубинки, и осторожно пошли в тот угол, из которого доносился подозрительный шум.
   Прошла минута, другая. Фёдору показалось, что остановилось само время. И вдруг, страшный вой сирены сотряс стены магазина. В зале загорелся свет. Кошкин увидел, стоявшего у сейфа Красовского, ошалело оглядывавшегося по сторонам.
   - Стой! Стой! – закричал один из охранников.
   Фёдор и Николай, как по команде, бросились из магазина, но внешняя дверь, оказалась заблокирована.
   Кошкин схватил тяжёлый стул, и запустил им в витражное окно. Толстое стекло затрещало, но не разбилось. Фёдор вновь схватил отлетевший стул, и опять швырнул его в окно. На этот раз  стекло разлетелось вдребезги, и друзья кинулись в образовавшуюся пробоину.
   Улица оглашалась воем сирен. К магазину подъехали две милицейские машины. Из них выскочили люди в форме, с одетыми поверх неё бронежилетами и вооружённые укороченными автоматами.
   Друзья шарахнулись в разные стороны.
   - Стоять! Стрелять будем! – послышались крики за их спинами.
   Кошкин и его друг лишь прибавили в скорости.
   Раздались автоматные очереди. На почтительном расстоянии от Фёдора просвистело несколько пуль.
   Фёдор бежал и бежал. Он не оборачивался, чтобы не сбавлять темпа, и понятия не имел, что происходит за его спиной.
   «Что там с Колей? – мелькнуло в голове у Кошкина. – Только бы пулей не зацепили».
   Понемногу крики стали стихать, и, наконец, Фёдор слышал только шум листвы и своё прерывистое дыхание.
   - Что делать дальше? Искать Красовского? Да где его сейчас найдёшь? Жаль, что здесь мобильная связь делает только первые шаги, и настолько дорогая, что мало кто вообще её себе может позволить. Может быть только правители, дельцы, да мафиози, типа Починского или Сыча. Идти домой? Но как уйти, не узнав, что случилось с другом? Может быть, он ранен? Может быть, ему нужна моя помощь?».
   Фёдор сделал большой круг, и приблизился к магазину с другой стороны. Там всё было тихо. Вместо разбитой витрины уже стояла новая.
   «Оперативно работают, - горько усмехнулся Кошкин. – Милиция тоже хороша - как защищать покой граждан, так не дождёшься, а как имущество Починского, так мигом примчались. Видать им тоже перепадает от этого бизнеса».
   Фёдор начал ходить по прилегающим к магазину улицам, вглядываясь в темноту. Иногда он прислушивался, пытаясь уловить шорох шагов, или стон – если его друг окажется ранен. Всё было тихо. Фёдор ходил по округе ещё около часа. Всё безрезультатно. Тогда он решил отправиться на квартиру – может быть, Николай пришёл уже туда, и Фёдор напрасно тратит время на его поиски.
   «Господи, хоть бы он был там, - молился, в отчаянии Фёдор. – Только бы подойти к дому, и увидеть освещённое окно квартиры».
Он уже был почти у дома, но боялся поднять голову, чтобы взглянуть на окна. Наконец собрался духом, и медленно перевёл взгляд на окна третьего этажа. Во многих квартирах горел свет – здесь в начале осени темнело рано (интересно, что в этой местности тоже было начало осени, как и на Земле, в Подмосковье). Но в арендованной ими квартире зияла чёрная пустота окон. Чуда в этот раз не случилось.
   «Господи, - сокрушался расстроенный Фёдор, - куда же он делся? Где его искать?»
   Кошкин лёг спать, понимая, что сегодня он уже ничего не решит. Остаётся ждать утра.
   Рано утром Фёдора разбудил звонок телефона.
   - Здравствуйте, - сказал мужской голос, - вас беспокоят из третьего отделения милиции. Вам знаком гражданин, по имени Константин Красовский? Он временно зарегистрирован по этому адресу.
   - Да, конечно, - сердце Фёдора сильно забилось, не то от радости, не то от тревоги. – Что с ним?
   - Вчера он, с неустановленным подельником, совершил нападение на магазин. Сейчас Красовский арестован, и находится в следственном изоляторе. Вы кем ему приходитесь?
   - Другом. Мы снимаем квартиру на двоих.
   - Понятно. Родственники у него есть?
   - Не знаю, - соврал Кошкин. – Мы с ним мало общаемся.
   - Тогда, может быть, вы побеспокоитесь о его судьбе? Ему грозит до десяти лет строгого режима.
   - Что нужно сделать? – спросил бледнеющий Фёдор.
   - Приходите сюда, пообщаемся.
   Кошкин моментально собрался, и побежал в отделение, которое находилось в десяти минутах ходьбы от дома.
   Едва переведя дух, и пытаясь справиться с волнением, Фёдор зашёл в мрачное двухэтажное здание.
   - Тебе чего? – спросил хмурый дежурный.
   - Я… Это… - ещё задыхаясь от бега, начал Кошкин. – Звонили от вас сегодня. Сказали, что у вас Николай Красовский в сизо. Я его сосед по квартире. Велели подойти.
   - А, понятно. Иди в седьмую комнату, к майору Полосову.
   - Понял, - ответил Кошкин, и пошёл разыскивать кабинет.
   - Майор сидел вместе с молодым лейтенантом, и о чём-то весело с ним разговаривал.
   - Можно, - вежливо спросил Фёдор, постучавшись.
   - Входи.
   - Я насчёт Красовского.
   - А-а-а, - протянул Майор. – Попал твой друг по полной. Нападение на магазин совершённое группой лиц по предварительному сговору, разбитая витрина, сопротивление при задержании… Десятка ему обеспечена. Но даже не это для него самое страшное.
   - А что?
   - Магазинчик-то этот знаешь чей? – вставил слово лейтенант.
   - Чей?
   - Самого Починского. Слышал о таком?
   - Слышал. Так что же теперь?
   - Да, нарвался твой друг по самое некуда, - неосторожно выбирал объект нападения, - продолжил Полосов. – За такие дела он может и до суда не дожить – у Починского везде свои люди. Но и мы не звери. Понимаем, молодой, бестолковый. Не хотим мы его гибели. Так, что ты можешь помочь своему другу.
   - Как?
   - Двадцать тысяч, и мы его отпустим.
   - Двадцать тысяч? – сделал испуганное лицо Фёдор, хотя внутри у него всё ликовало. – Где же я возьму такие деньги?!
   - Это уж сам думай, где. Отмазывая его от Починского, я сам рискую. Должен же я знать – за что? Ну, как, согласен?
   - Согласен, - живо ответил Фёдор. – Согласен, я найду деньги. С книжки сниму, займу. Сегодня же принесу. Я думаю, он мне потом всё вернёт, да ещё и спасибо скажет.
   - Ещё бы, ты ему этим жизнь спасаешь.
   - А второй?
   - Что второй?
   - Вы сказали, их на ограблении двое было.
   - Второго пока не поймали, а он отказывается говорить, кто его подельник. Но я не особо настаиваю, иначе бы живо расколол по полной. Делу ход мы давать не будем. Не поймали нападавших, и ладно - пусть числится как очередной висяк. Сторожа задержания не видели. Об аресте Красовского знают только мои люди. Так что понимаешь, мне с ними тоже делиться придётся.
   - Понимаю, - сказал Фёдор. – Через два часа принесу деньги.
   - Добро. Только не опаздывай, иначе ещё через час, будет уже поздно.
   Кошкин бросился домой. Правда, такую поспешность он показал наигранно, перед Полосовым. На самом деле, торопиться ему было некуда. И отбежав метров сто от отделения, он перешёл на медленный шаг. Деньги были дома. Сто пятьдесят тысяч, которые им удалось скопить за два с половиной месяца пребывания на Пангее. И теперь отдать двадцать тысяч за освобождение друга, Фёдор не считал большой жертвой.
   Кошкин побыл дома, попил чаю, немного посмотрел телевизор. Он не понёс деньги сразу, чтобы не вызвать подозрения – откуда у простого рабочего такие средства – а создать видимость их активного поиска, по банкам, друзьям и знакомым.
   Наконец, он встал с дивана, взял две пачки купюр, по десять тысяч в каждой, и вышел из дома.
   Через полчаса он уже шёл по улице вместе с Николаем.
   Кошкин искоса, украдкой, посмотрел на внешний вид друга – одежда порвана, лицо разбито, весь в засохшей грязи.
   - Что, били?
   - Немного, но этого хватило.
   - Как тебя угораздило попасться?
   - Ещё одна машина навстречу попалась. Я неправильно выбрал маршрут отступления. Надо было бежать вместе с тобой, а я вдоль дороги рванул. А там наряд. Выскочили, и быстро скрутили.
   - Ты им реально сопротивление оказывал?
   - Да так, оттолкнул двоих, когда вырваться пытался. Они и разозлились. Свалили в самую лужу, ногами и дубинками  крепко отходили. Потом кинули в машину и привезли в отделение. Думал, уже всё. Про тебя я, конечно, им ничего не сказал, хотя майор чуть из меня душу не вытряс – хотел, наверное, и за второго выкуп получить. А потом меня выпустили и всё.
  - Да, майор этот – сволочь ещё та. Но его продажность нам сейчас на руку. Ты очень рисковал – Починский бы до тебя добрался.
   - Я тоже об этом думал, так что прощался с жизнью. Такого оскорбления, да ещё повторного, он бы мне точно не простил.
   - Ладно, иди домой. Сегодня уже больше никуда не ходи. Приди в себя, отлежись. А мне надо идти на работу.
   - Чёрт! – в сердцах стукнул кулаком по стене Николай, когда они вошли в квартиру. – Провалился бы этот Починский со своим магазином. Зачем мы только пошли его грабить! До денег всё равно не добрались – у сейфа была вторая дверь и сигнализация с независимым питанием, - зато двадцать тысяч, и не счесть, сколько здоровья и нервов, потеряли. Что же нам теперь делать? Где деньги-то брать на билеты?
   - Ладно, успокойся, - поспешил утешить его Фёдор, видя, как у друга намечается нервный срыв, - что-нибудь придумаем.

   Фёдор сел на мотоцикл, и поехал в сторону столицы. Но он не сразу направился к Колуну. Было воскресение, и Кошкин решил заехать в местную церковь. Церковь была полна прихожан.  Народ в этой сложной экономической и политической ситуации, возникшей в Эрийде, начал тянуться к духовности, больше посещал храмы и церкви, интересовался вопросами веры. Здесь начиналось большое духовное пробуждение.
   Фёдор пару раз побывал на евангелизационных собраниях, чего никогда не делал на Земле, но здесь, в этой сложной ситуации, он ещё больше начал приближаться к Богу. Сначала, он дал себе зарок, и поставил семь свечек за своё избавление на Пустыне, в православном храме. Потом посетил евангелизационное собрание в одной из протестантских церквей. Делал он это скорее побуждаемый чувствами, по влечению сердца, ещё мало понимая в вопросах богословия, и не отдавая приоритет ни одной из конфессий. Ему хотелось просто услышать о Боге, хоть немного понять – что такое вера, прикоснуться к этому великому чуду. Больше всего его привлекало то, что в церквах и на евангелизационных собраниях давали бесплатные Новые Заветы, и другую духовную литературу, в виде брошюр и буклетов. Фёдор этому был рад – понятия о Боге у него не было никакого, хотя душа уже начала к Нему тянуться.
   - В это утро пастор говорил о покаянии, о жизни с Богом и Его благодати, о вечности, об избавлении от ада.
   Эти слова, сегодня почему-то особо касались Фёдора, хотя ещё совсем недавно, он бы только посмеялся над ними. 
   Фёдор смотрел на висевшее на стене распятие, и на картину, изображающую три креста на Голгофе. Что-то такое непонятное происходило в его душе. Там царило великое умиротворение и блаженство, даже, наверное, какое-то умиление. Фёдор вспомнил, как Бог спас его, когда он находился в беспомощном состоянии на орбите Пустыни, как много раз  хранил в других опасных ситуациях на протяжении всей его жизни, когда он даже ещё и не подозревал о существовании Бога. Фёдор вспомнил, как он утверждал, что никогда не поверит в ту глупость, которую говорят в церкви, никогда не поверит в Бога. Но вот он здесь. Он слушает проповедь. Он верит в Бога!
   «Я есмь воскресение и жизнь», - вспомнил Кошкин ту единственную фразу, которую он откуда-то помнил с детства, и которая не раз всплывала у него в сознании, когда он с родственниками заходил по большим праздникам в православные храмы, разглядывал там иконы и настенные изображения.
   «Я есмь воскресение и жизнь», – ещё раз пронеслось в сознании Фёдора, и слёзы покаяния наполнили его глаза.
   «Господи, Ты всегда был со мной. Даже когда я этого не знал, Ты хранил меня. И сейчас Ты открыл мне, показал мне, всю Свою любовь и благость. Спас меня! Я хочу быть с тобой, Господи. Хочу, чтобы Ты был моим Богом и Спасителем. Хочу, чтобы Ты был моим Пастором. Войди в мою жизнь, Господи, я полностью отдаю себя в Твои руки. Аминь».
   Слёзы душили его, и он украдкой вытирал их. Фёдор ушёл из церкви сразу же, после окончания собрания. Он не хотел никого видеть, не хотел ни с кем разговаривать. Он хотел в этот час остаться только наедине с собой, наедине с Богом. Он желал, чтобы это блаженство подольше осталось в его душе. Чтобы там было это райское состояние близости к Творцу, которое невозможно выразить словами. Теперь ему было всё безразлично – все проблемы, тревоги, испытания. Он теперь чувствовал то же самое, что когда-то испытывал на орбите Пустыни – полное умиротворение и уверенность, что Бог не оставит, и в этой сложнейшей житейской ситуации у Него всё под контролем, что Он уже приготовил наилучшее решение, и Фёдору останется в очередной раз только поблагодарить Его за избавление.

                Глава 15. Предательство

   Фёдор ехал в Гигантогорск, огромный город, столицу, того государства, где он проживал в данный момент. Этот город стал на какое-то время столицей и для Фёдора. Кошкин вошёл в казино «Бубновый Туз», где обычно находился Араксий, и где Фёдор приступал к своим обязанностям, попрощался со сменщиком, и сел неподалёку от играющего в покер Колуна. Кошкин зорко следил за посетителями, готовясь среагировать на любое подозрительное движение, которое могло быть истолковано как угроза жизни босса. Правда, какова могла быть эта реакция, зависело от ситуации – закрыть собой, оттолкнуть за преграду, где пули врагов не могли бы его достать, или изрешетить нападавших из своего мощного пистолета. Из предложенных трёх вариантов, ему более-менее нравился только второй, и меньше всего первый – умирать за эту сволочь, закрывая его собой, Фёдор не хотел. Но работа есть работа, и с этим приходилось считаться.
   Кошкин украдкой посмотрел на Араксия, и ему показалось, что босс чем-то встревожен. Но это относилось явно не к карточной игре, в которую он в данный момент играл, хотя и там, судя по всему, дела у него шли не важно – босс так и не научился, играя в покер скрывать своих чувств, из-за чего часто и проигрывал.
   Наконец, Колун бросил карты на стол, отдал проигранные деньги и подошёл к Фёдору.
   - Сегодня нам придётся съездить в одно место.
   - Куда?
   - Заброшенный завод. Это на окраине города.
   - Что там?
   - Мне надо будет встретиться с кое-какими людьми. Перетереть с ними некоторые вопросы.
   - Что, разборка? Очередной передел? С кем встречаемся, Араксий Филиевич?
   - Тебя это не должно касаться! – нахмурился Колун. – Твоё дело охрану обеспечивать, я тебе за это деньги плачу.
   - Извините. Я понял. Кто-нибудь, кроме меня, будет в сопровождении?
   - Поедет Кирпич со своими людьми. Через час отправляемся.
   Сердце Фёдора учащённо билось.
   «Началось! Только бы пальбы не было. А то начнётся заскок у одной из сторон, и понесётся. Без убийств тогда не обойтись. Хорошо ещё, если нас всех не положат – кто знает, что там за контора прибудет. Если «Плеяда», то хорошего мало. Это вообще, реальные отморозки, с которыми договориться почти невозможно».
   Через некоторое время к казино подъехали люди Кирпича. Они были в камуфляже, поверх которого были надеты бронежилеты.
   - Автоматы и гранатомет в машине, - сообщил Кирпич Колуну.
   - Отлично.
   - Мне бронежилет дадут? – спросил Фёдор.
   - Обойдёшься, - как-то зло усмехаясь, произнёс Колун, отчего у Фёдора по спине пробежал холодок.
   - Всё, - скомандовал босс, - поехали. Место знаешь? – обратился он к Кирпичу.
   - Где обычно?
   - Да.
   - Знаю.
   Всё это звучало для Фёдора непонятно и настораживающе. Он сильнее сжал рукоятку пистолета, готовясь в любой момент пустить его в ход.
   Ехали долго, через все светофоры и нередкие пробки. Наконец, потянулась окраина. Здесь царила разруха. Некогда огромные предприятия, стояли теперь полностью разрушенные, пустые, с выбитыми окнами и провалившимися крышами.
   «Сколько добра пропадает, - невольно думал Кошкин. – Жаль, что нет здесь хорошего хозяина».
   Машины въехали через отломанные ворота на территорию одного из заводов, и поехали, петляя между зданиями цехов и складов.
   Наконец, они остановились.
   - Пойдём, - сказал Фёдору Колун. – Остальные, рассредоточьтесь, будете прикрывать.
   Фёдор шёл за Колуном, и ему всё меньше и меньше нравилось это занятие. Почему не пошли остальные? Почему ему не дали автомат и бронежилет? Что происходит?
   Колун начал подниматься на второй этаж большого производственного здания. Фёдор шёл за ним, взведя боёк пистолета и постоянно оглядываясь.
   Они вошли в небольшую комнату, раньше служившую, очевидно, каким-то конторским помещением. Здесь отсутствовало не только стекло, но и рама. В помещении гулял ветер, было холодно.
   - Где же собеседники? – поинтересовался Кошкин.
   - Сейчас подъедут. Стрелять нельзя – будет мирное решение проблемы. Я договорился, что мы будем без оружия. Отдай мне пистолет.
   Фёдор пристально посмотрел в глаза Колуна, и что-то не понравилось ему в этом жестоком, холодном взгляде.
   - При всём уважении к вам, Араксий Филиевич, не отдам.
   - Что?! Невыполнение приказа?! Ты что, сопляк, забыл своё место? Да знаешь, что я с тобой сделаю?!
   - Пистолет я не отдам, - скрипнув зубами, твёрдо сказал Фёдор.
   - Чёрт с тобой. Сиди здесь, я сейчас вернусь.
   И Колун пошёл вниз.
   Фёдор не знал, что ему делать, и что следует предпринять в подобной ситуации. Зачем они приехали сюда? Зачем Колун хотел забрать у него оружие? Куда ушёл?
   И вдруг, всё встало на свои места. Фёдор увидел, как к зданию подъехало три машины. Из них вышли вооружённые автоматами люди. К одному из них, прилично одетому мужчине средних лет, подошёл Колун, и пожал руку. Потом показал на окно комнаты, где находился Фёдор.
   - Он там, - едва донеслось до Кошкина. – Осторожно, он вооружён.
   - Не проблема, - ответил человек в длинном чёрном пальто, с которым приветствовался Колун. – Возьми-ка, Колуша, гонорар.
   И он протянул Араксию изрядно толстый конверт.
   - Ты же знаешь, Йозя, на меня всегда можно рассчитывать.
   «Йозя!» – Кошкин аж подпрыгнул от этого слова. Он осторожно выглянул в окно, и всмотрелся в лицо человека в чёрном.
   «Починский!» - и Фёдор со стоном опустился на пол.
   Теперь ему всё стало предельно ясно. Колун его сдал. Продал. Предал самым жутким образом. Починскому стало откуда-то известно, что Фёдор работает на Колуна. И здесь должна была состояться никакая не разборка, а передача его, Фёдора, в руки его заклятого врага. Очевидно, этот завод использовался неоднократно для грязных дел Колуна, исходя из того, что Кирпич прекрасно знал сюда дорогу.
   Фёдор увидел, как машины Араксия, со всеми его бойцами, покинули территорию завода.
   - Брось пушку и выходи! – крикнул Починский, обратившись к окну, за которым сидел Фёдор.
   - Размечтался! – ответил ему Кошкин, даже не поднявшись.
   - Здание окружено. У входа сейчас мои люди. Я не хочу ими рисковать, поэтому, брось волыну,  и выходи – третий раз, после Колизея и магазина, тебе меня обдурить не удастся.
   Сердце Фёдора подпрыгнуло от этого заявления. «Починский знает, кто пытался ограбить его магазин! Но откуда?! Майор! Сволочь! Их сдал Майор. Он взял с Фёдора деньги, а сам сдал их Починскому. Наверняка, тоже не за бесплатно. Но откуда он знал, что вторым грабителем был Кошкин?».
   В любом случае, терять Фёдору было уже нечего – такое Починский не прощает.
   - Пошёл ты! – крикнул с ненавистью затравленного зверя, парень, поднимаясь с пола и сжимая рукоятку пистолета.
   Он понимал, что против боевиков Пачинского, вооружённых автоматами, гранатомётами и крупнокалиберными пулемётами, он долго не продержится, но желал подороже продать свою жизнь. Эх, если бы у него сейчас был тот лазерный пистолет, с которым он воевал с Террами на Пустыне!
   Фёдор прикинул, сколько у него патронов. Три обоймы. Одна в пистолете, и две в отделении кобуры. Всего двадцать четыре. Надо, чтобы каждый попал в цель, и, желательно, в главную.
   «Помоги мне, Господи!» - взмолился Фёдор, и, резко подойдя к окну, открыл огонь по фигуре в длинном чёрном пальто.
   От неожиданности Пачинский только и успел, что прыгнуть за машину и откатиться за ближайшую, валяющуюся здесь плиту. Его бойцы, моментально рассредоточившись, открыли хаотичную стрельбу по окну. Фёдор спрятался за стеной. Ему опять вспомнилась Пустыня, как он прятался за стеной, когда навстречу летел град разрывных пуль, выпущенных из импульсного оружия, и как отстреливалась, лежащая за низкой баррикадой, Эа. Тогда Фёдору тоже казалось, что всё может закончиться в любую минуту.
   «Тогда прорвались, а сейчас нет?! – мысленно крикнул Фёдор. – Посмотрим! Вы, господа, ещё не знаете, на что способно спецподразделение десанта!»
И Фёдор выпустил последние три пули в нападающих.
   Он заменил обойму и приготовился атаковать тех, кто будет штурмовать помещение со стороны лестницы.  Оттуда уже слышались шаги и голоса. Фёдор выскочил на лестницу и открыл стрельбу вниз. Оттуда ответили автоматными очередями, и Фёдор вновь вынужден был укрыться в своей комнатке. Он хотел бежать выше, и попробовать уйти через крышу, но решётчатая дверь, закрывающая лестничные марши наверх, была закрыта. Кошкин понял, что он в ловушке и надеяться ему не на что. Он выглянул в окно и увидел, как несколько бойцов держат комнату Фёдора на прицеле ручных гранатометов, и только ждут приказа Починского, чтобы от Фёдора ничего не осталось.
   Но Починский такого приказа пока не отдавал.
   Фёдор опять поменял обойму. Осталось всего восемь патронов. А когда их не станет – что потом? Да и какая разница? Против гранатометов он беспомощен.
   Фёдор опять выглянул, и увидел, как несколько человек приближаются к его укрытию. Он стрельнул наугад, не целясь, и, похоже, попал одному из них в ногу. Тот закричал и покатился по земле. Очевидно, пуля прошла по касательной, так как попадание пули такого калибра, вероятнее всего, сразу бы оторвал бойцу ногу.
   Разозлённый Починский махнул рукой, и гранатомет одного из боевиков озарился пламенем. Выстрел!
   Фёдор успел только юркнуть на лестничную площадку, и укрыться за толстой стеной. Раздался оглушительный взрыв. Рядом с Фёдором никогда раньше не взрывались боеприпасы, и он не мог себе даже представить, что это такое. Теперь тот ад, в который он попал при обстреле танка на Пустыне, показался ему сущим пустяком. Страшный удар взрывной волны, дым, жар огня, кучи обломков и осколков – всё это в одну секунду обрушилось на молодого человека. 
   На несколько секунд всё померкло перед его глазами. Казалось, взорвался весь мир. Фёдор схватился руками за голову, закрывая уши, пытаясь унять пронзительную боль, которая, казалось, разрывала сознание, наполняла каждую клетку его мозга. Он выронил пистолет, и какое-то время ничего не соображал. Потом, встал, взял оружие, и, качаясь, подошёл к окну. Ему было уже всё равно. Всё казалось каким-то страшным сном, приобрело вид нереальности происходящего. Перед глазами плыло, в ушах звенело, но он услышал голос Починского.
   - А-а-а, ты всё-таки цел! Ну да ладно, можешь стрелять. Только сначала полюбуйся, какого гостя мы к тебе привезли.
  Починский подошёл к только что подъехавшей машине, открыл дверь и выволок оттуда человека, закованного в наручники.
   «Николай! – со стоном подумал Фёдор. – Они и до него уже добрались. А что удивляться – адрес-то им был известен».
   Починский достал пистолет, и приставил его к виску Красовского.
   - Ещё один выстрел с твоей стороны, и он сдохнет. А потом сдохнешь ты – второй гранаты ты не переживёшь!
   Фёдор стоял как во сне, он слабо осознавал, что происходит вокруг. В голове шумело, из разбитого обломками стены лица, лилась кровь.
   - Ну, ты долго будешь соображать?! – крикнул теряющий терпение мафиози, и взвёл боёк пистолета.
   Кошкин кинул своё оружие из окна на землю. Он понимал, что оно сейчас бесполезно, а так, по крайней мере у Николая, будет шанс выжить.
   - Ну вот и хорошо, - ехидно усмехнулся Починский. - И без фокусов!
   Как сквозь дрёму Фёдор слышал на лестнице топот ног, обутых в армейские ботинки. В комнату ворвались несколько человек в масках, ударили его прикладом, а когда он упал, надели наручники. Через несколько минут в комнату зашёл, с видом победителя, босс всего этого преступного сообщества. За ним втащили сопротивляющегося Николая, и посадили рядом с Фёдором.
   - Так-так, - сказал Починский, закуривая. – Вот они молодцы. Ну что, пора держать ответ за всё содеянное. Вы что, реально хотели разжиться моим баблом? Хотели меня кинуть? Забыли, что у меня в ментовке свои люди? Они мне сразу сказали: кто вы, что вы. А на камерах наблюдения в магазине остались ваши физиономии. Майор только попросил меня не трогать вас, пока выкуп за вот этого не возьмёт, - Починский махнул головой в сторону Николая. - Вот ведь сволочь жадная! Мало ему от меня перепало как будто. Кто второй, он не знал – запись с камер наблюдения мои люди снимали, а то запросил бы с меня вдвое больше. Да только, кто был подельником, я и без камер догадался. А с Колуном мы быстро договорились. Да он сам ко мне пришёл, когда мои люди начали вас разыскивать. Я же про вас всё знаю – ваши досье из Космонета с самого начала у меня. Чтобы не воевать с Сычом за обиду – всё-таки с его человеком разобраться хотели, пришлось опять через бабло это дело решать. Они остались довольны. Говорили, что всё равно ты охранник никудышный был. Если бы ты на него не работал, мы бы вас сегодня обоих тёпленьких на хате взяли. Бабла, конечно, жалко, но за удовольствие посмотреть – как вы сдохните, я готов был заплатить и больше.
   Николай искоса посмотрел на Фёдора. До него только сейчас дошёл смысл работы его друга. Он понял, откуда у него появлялись деньги, большие деньги, почему он так легко смог разобраться с местными братками, после разгрома его лавочки, где он пропадал ночами. Его друг оказался участником ОПГ! А говорил, что продолжает зарабатывать на жизнь драками в ночных клубах.
   - Прости, Коля, - обратился к другу Кошкин. – Так получилось. Я был всего лишь охранником местного босса, который меня и сдал.
   - Ничего, Фёдор, - понимающе кивнул Николай, - прорвёмся.
   - Я бы мог вам ещё простить побег из Колизея, хотя и это вряд ли, но уж точно не прощу вам наезда на мой магазин. Наказать вас, это уже дело чести. Только надо подумать, какую бы муку вам устроить – просто пристрелить вас, было бы слишком скучно, а я за билет на это представление уже достаточно отдал, потратился, так сказать. Что ж, надо посовещаться со знающими в этом толк людьми. Починский вышел, оставив в комнате трёх громил с автоматами.
   Николай посмотрел на Фёдора.
   - Здорово тебя посекло. Осколками-то хоть не задело?
   - По-моему, нет. Только кусками стены, да голова трещит.
   - Понятно, контузия. А ты себя в зеркале видел? Надеюсь, что внутри у тебя всё целее, чем снаружи.
   - Ты о чём? – не понял Фёдор.
   - Да о том, что если бы я не знал, что это ты, никогда бы об этом не догадался.
   - Что, всё лицо посекло?
   - Не только лицо, но и на руки свои посмотри. Да и под одеждой, наверное, не лучше.
   - Плечо и нога болят – пара увесистых кусков бетона попало, а в остальном, вроде бы, нормально. У тебя тоже вид не очень.
   - Мало мне от ментов попало, так ещё и эти добавили.
   - Ну, ничего, до свадьбы заживёт, - попытался улыбнуться Кошкин.
   - А будет она, эта свадьба-то? Сейчас Починский вернётся, и для нас запоют ангелы.
   Фёдор угрюмо промолчал, - один из охранников, направив на них автомат, приказал им заткнуться.
   Кошкин понимал, что положение критическое, и помочь им может только чудо.
   Так прошло несколько минут, которые друзьям показались вечностью. Они услышали звук подъехавшей машины, и какие-то радостные возгласы Починского. Очевидно, он увидел какого-то своего хорошего друга, если у таких людей вообще есть друзья.
   Ещё через несколько минут в комнату вошёл Починский, и с ним целая делегация, среди которой находился до боли известный Фёдору человек.
   - Ну что, – со смехом сказал Починский, - обещал я тебе, Барик, весёлое представление? Йозеф держит своё слово, - обратился бандит к тому, кто только сейчас приехал, и кому он был так рад.
   - Я сегодня привёз тебе, Йозеф, просто отличных рабов. Из них ты можешь выбрать и новых гладиаторов. А то я слышал дела твои в этом направлении, идут не очень хорошо.
   - Да вот они, твои гладиаторы, Барик! – со злостью сказал Починский. – Выставили меня дураком сначала в Колизее, а теперь и денег моих захотели. Да ни один бандит, ни один вор, даже, ни один мент, никогда не осмеливался поднять руку на то, что принадлежит мне. А вот эти позволили себе!
   - Ну, ты же знаешь, что делают с непослушными рабами. Я продал их тебе, но это не значит, что я должен отвечать за них. Надеюсь, их судьба будет хорошим уроком для тех, кого я привёз тебе в этот раз. Можешь покарать их, или в своём поместье, на глазах новых гладиаторов, или записать на видеокамеру - она у меня с собой для таких случаев. Но лучше всего, как в старом кино про Спартака, заставить их драться друг с другом, а победителя распять на кресте.
   - Отлично, Барабан, голова у тебя соображает! – обрадовался такому предложению Починский.
   При этих словах Фёдор и Николай переглянулись. В их глазах читалось одно имя, которое они мысленно произносили снова и снова с ненавистью и презрением:
   «Барабан!»
  Это был тот негодяй, который доставлял рабов Починскому, промышляя пиратством. Кто сначала захватил корабль, на котором летел Николай, а потом звездолёт Фёдора. И теперь, эта сволочь опять была здесь – привёз новых бедолаг, которые будут драться на забаву этого жестокого и алчного мафиози.
   - Замочить их здесь, слишком скучно, - поразмыслил Починский. – На такое представление, которое ты предложил, надо собрать побольше народу. Да и подлечить их надо сначала. И боевые мечи дать, или трезубцы с сетью. Вот это будет шоу! Жаль, что денег на этом особо не заработаешь.
   Барабан стоял как молнией поражённый новой идеей.
   - Слушай, Йозеф, сейчас мне пришло в голову такое, что тебе точно очень понравится!
   - Что именно?
   - Мы заработаем кучу денег на этих двух болванах.
   - Каким образом?
   - Такие шоу особенно любят на Сигме. Там местные нелегалы проводят гладиаторские бои с использованием настоящего оружия, а зрители туда толпами валят. Цены на билеты страшные. Но на Сигме эти бои узаконены! Я свяжусь там со своими представителями - устроим шоу по тому сценарию, что задумали, толкнём билеты, отснимем фильм, который ты и здесь сбагрить сможешь любителям пощекотать нервы, и рабам своим, ради дисциплины показывать будешь. Загребём кучу бабок, да и с этими твоими обидчиками рассчитаемся сполна. 
   Починский был в восторге от подобного предложения, особенно от той суммы, которую ему озвучил Барабан, по самой скромной прикидке.
   - Сигма недалеко, - билеты, по местным меркам, до нёе копеечные. Можешь моим звездолётом вместе со своей свитой воспользоваться. За некоторое вознаграждение, конечно. Я  этих двух тварей, - кивнул в сторону Кошкина и Красовского Барабан, - повезу туда, чтобы чего опять не натворили, и займусь организацией боя, а ты через недельку прилетишь, посудину за тобой вышлю.
   - И сколько ты хочешь процентов? – задал, мучавший его вопрос скряга.
   - Тебе тридцать, мне семьдесят.
   - Ты что, Барик, с ума сошёл?! У тебя голова действительно пустая, как барабан!
   - Так я же всё устраивать буду. По-моему, такие проценты справедливы! – зло сверкнув глазами, и повысив голос, высказался Барабан.
   Фёдор увидел, как рука Починского инстинктивно потянулась к пистолету – когда дело касалось денег, оба этих алчных подонка могли переступить любые нормы морали.
   - Пятьдесят на пятьдесят! - прорычал Починский. – Это моё последнее слово. И не пытайся меня кинуть!
   Барабан хотел живо оспорить это решение, но, увидев, как в его сторону поднимаются стволы автоматов, перестал протестовать.
   - Согласен, - сказал он нехотя.
   - Ну вот и отлично. Забирай этих молодцов, занимайся подготовкой к шоу, и не пытайся меня обмануть – мои бухгалтера подсчитают всё до копейки.
   - О чём ты говоришь, Йозеф! Мы же с тобой не один год вместе, - сказал Барабан таким голосом, что у Фёдора не возникло сомнений, относительно того, что Починский, собиравшийся сделать бизнес на их смерти, своих денег не увидит.
   «Жестокий мир, - подумал Кошкин. – Здесь все стараются друг друга кинуть. Деньги здесь ценятся гораздо выше дружбы».
   Бойцы Починского поволокли Кошкина и Красовского вниз по лестнице. Фёдор едва шёл. Очевидно, ранение ноги было серьёзным, - она распухла и сильно болела. Друзей втолкнули в разные машины. По обе стороны от каждого, сели вооружённые автоматами боевики Йозефа, на всякий случай, держа пальцы на спусковых крючках.
   Ехали долго. Сквозь затонированные стёкла автомобиля Кошкин мысленно прощался с этим городом, с жившими здесь, по большей части, несчастными, людьми, со всей этой недружелюбной планетой, ставшей его домом на долгие три месяца. Он знал, что сюда больше ни за что не вернётся. Если даже случится чудо, и он выживет, то будет вспоминать это время как страшный сон.
   Он покидал планету без сожаления. Здесь его ничего не держит, он здесь ни к чему не привязан. У него здесь ни друзей, ни недвижимости, ни счёта в банке. Единственно, было жаль расставаться с некоторыми людьми, с которыми он познакомился, да с теми видами местности, которые радовали его глаз. Всё это он, к сожалению, мог оставить только в своём сердце.
   Через несколько часов, они приехали на космодром, где стоял уже известный им звездолёт, на котором они в разное время были доставлены на рынок рабов, а потом и на Пангею.

                Глава 16. Снова в плену

   Звездолёт начал разгон. Фёдор находился в той же самой каюте, куда его запирали в день захвата. На руках и ногах были наручники. От тех, что сковывали руки, к трубе, вмонтированной в стену, тянулась тонкая, не больше метра длиной, цепь. Так что, от стены отойти было невозможно, и приходилось сидеть в неудобном положении, кое-как опираясь об неё спиной. Николай был рядом, также скованный по рукам и ногам.
   Как будто ничего не изменилось за эти месяцы. Как будто всё было страшным сном. Не было  обучения гладиаторским боям у Починского, не было жизни в лесу, не было заработка уличными драками, не было службы у босса мафии. Как будто ничего не было. На самом деле всё это было. И хотя это стало уже частью истории, её достоянием, в душе Кошкина оно навсегда оставило свой отпечаток. Особенно Фёдор вспоминал сегодняшнее переживание в церкви. То блаженно-прекрасное состояние. Повторится ли оно когда-нибудь снова?
   Фёдор молился. Молился об избавлении, молился о скором прибытии домой, и просто, изливал перед Богом душу. Молился он не вслух, а мысленно, и Красовскому казалось, что Фёдор просто сосредоточенно думает.
   Раны ещё очень болели, а в голове всё также звенело, хотя и меньше. Хорошо ещё, что барабанные перепонки не повреждены. Корабельный врач выдал им успокоительные, и обработал раны. Им дали полосатые арестантские одежды, взамен тех, которые были разодраны, и в крови. Лицо Фёдора оказалось всё-таки не так сильно повреждено, как то сначала показалось Николаю. Когда врач смыл кровь, стало видно, что у него только две сильные царапины. Остальные раны были не опасными. Раны Николая тоже проходили, но у него, похоже, было сотрясение. Но думать о лечении, сейчас не приходилось, и то, что Починский велел сделать Барабану – привести гладиаторов в форму, касалось, конечно, не полного их выздоровления, а устранения внешних ран и ссадин, и накачивания стимуляторами и разного рода транквилизаторами.
   Они летели уже несколько часов. Пангея стала совсем маленькой, и, наконец, затерялась среди звёзд.
   - Что будем делать? – прервал молчание Николай.
   - Не знаю, - махнул головой Фёдор.
   - Хоть бы наручники сняли, уже ноги и руки от них болят.
   - Да, жди.
   - Но ведь нельзя же, чтобы нас снова отправили на арену, - взволновано произнёс Коля.
   - А есть выбор?
   - Надо думать.
   - Ты хочешь убежать в открытый космос? – усмехнулся Фёдор.
   - А что остаётся? Выйти на арену и драться друг с другом, а потом победителю долго умирать на кресте? Ты этого хочешь? У этого отморозка ума хватит, привести всё задуманное в исполнение.
   Фёдор погрузился в молчание. Потом он поднял голову, и долгим взглядом посмотрел на Колю.
   - Единственное, что нам остаётся, это захватить звездолёт.
   - Ты что?! Думаешь, что говоришь?
   - Не всё же этому гаду чужие звездолёты захватывать. Пусть восторжествует справедливость!
   - Сколько народу в звездолёте? – спросил после некоторого раздумья Фёдор.
   - Точно не знаю, но когда захватили корабль, на котором летел я, мне показалось, что было человек пятьдесят.
   - Сейчас меньше. Когда они идут на захват, экипаж обычно доукомплектовывают, иначе посудину на абордаж не взять. Сейчас их человек двадцать-двадцать пять, из которых один врач. Плюс, несколько подсобных рабочих и прислуга.
   - Всё равно много.
   - В Колизее было больше, но ведь ушли же.
   - Одно дело уйти, а другое – захватить. Мы даже передвигаться не сможем в этих кандалах.
   - Ну, ты же спец по замкам, - подзадорил его Фёдор, - неужели тебя остановят эти железки?
   - Допустим, наручники мне удастся снять. А что потом?
   - Потом, надо будет выбраться из этой комнаты, и, воспользовавшись эффектом неожиданности, напасть на команду, закрыть их в каютах, и захватить рубку, откуда можно будет послать сигнал бедствия.
   - А ты звездолётом управлять умеешь?
   - Он летит в автоматическом режиме.
   - А если внештатная ситуация? – не унимался Николай. – Что тогда?
   - Тогда заставим командира или штурмана исправить её.
   - А если…
   - Да что ты всё «если» да «кабы»! Русский народ на трёх китах держится: «авось», «небось» и «как-нибудь». Вот и попробуем положиться на наш родной «авось».
   - Не очень надёжная гарантия успеха.
   - А ты в Бога веруешь?
   - Немного. Кажется, начинаю больше, - признался Коля.
   - Тогда попроси помощи у Него. Как тебе такая гарантия?
   - С такой можно. Да только я всё равно не знаю, как мы вдвоём против всех этих отморозков… А потом ещё надо суметь разобраться с передатчиком. Интересно, он хоть на гравитонной основе работает? А то может фотоны используют, или вообще, радиосигналы.
   - Фотоны для этих целей используют только на Бете, другие цивилизации пользуются, или гравитонами, как Галактический Союз, или, как большинство менее развитых цивилизаций, радиосигналами. Но и теми и другими станциями, я пользоваться умею.
   - Да, в общем, я тоже. Но как мы откроем дверь нашей камеры? Она же магнитным замком запирается, и открывается снаружи. Возможно, что замок дублируется с центрального пульта, хотя это вряд ли.
   - Тут придётся подумать, - согласился Фёдор.
   В этот момент щёлкнул замок. В комнату вошёл доктор.
   - Ну что? Как самочувствие?
   Выглядел он необыкновенно весело.
   - В чём причина веселья? – спросил его Фёдор.
   - Капитан сегодня закатывает вечеринку по случаю одного удачного дельца. Откупорил ром. Наливает сколько хошь. Я рюмку принял. Ох, хорош ром. Но больше мне нельзя было – надо же, говорю я ему, оглоедов наших лечить. А то окочурятся по дороге, как тогда шоу проводить будем? Ха-ха-ха!
   Фёдор посмотрел на пьяного доктора – одной рюмкой тут явно не пахло, он едва стоял на ногах. Кошкин понял – команда, за исключением, может быть, вахтенного, уже пьяна. Какой может быть порядок на пиратском судне! И это как нельзя более кстати.
   - Так сколько у него на борту этого рома, чтобы такую ораву напоить? – задал, как бы между прочим, вопрос Кошкин.
   - Какую араву? – всего двадцать четыре человека на борту, не считая вас, конечно. Остальные на Клио дожидаются.
   - А кто же за полётом следит?
   - А чего за ним следить? Цель задана. Компьютер сам довезёт до места.
   - Слушай, мы поспорили с другом, на каком принципе ваши передатчики работают. Николай утверждает, что на кораблях такого типа ставятся только волновые.
   - Чего! – возмутился доктор. – Какие волновые?! У нас здесь самое современное оборудование. Денег хватает, да и с других кораблей снимаем то, что нам нравится. Гравитонные, конечно, у нас передатчики! Поняли, гравитонные!
   - Ладно, - опомнился доктор, - давайте посмотрим ваши раны, а то уже все в кают-компании собрались, меня только дожидаются.
   Он подошёл к пристёгнутым к стене пациентам.
   - Доктор, - взмолился Красовский, - а нельзя ли хоть ножные кандалы снять, а то ноги уж очень болят. Всё равно же у нас руки скованы, да ещё и к стене цепью…
   - Обойдётесь. Ноги не лицо. Да и с лицом всё нормально – шрамы украшают мужчину.
   - Слушай, док, - начал Кошкин, - а по-твоему справедливо, что все пьют за успех дела, в котором мы будем играть главную роль, а нам не наливают?
   - О-хо-хо-хо-хо, - добродушно затрясся, захмелевший, и от этого ставший более сговорчивым, врач. – Одну минуту, сейчас мы исправим эту несправедливость.
   - Да, и закуску не забудь! Вилки, ложки! – крикнул ему вдогонку Фёдор. – Разопьём вместе бутылочку, глядишь, и выздоровление быстрей пойдёт.
   - Не извольте беспокоиться, - сказал скрывающийся в дверном проёме врач, по рассеянности даже не закрыв дверь.
   - Ты понял, - подмигнул Фёдор другу, - опять, наверное, играют в «Кто кого перепьёт». Через час они все будут пьяны в стельку.
   - Да как эти наручники-то отстегнуть? Дверь открыта, да от стены я только на полметра отползти могу.
   - Сейчас наш Айболит придёт, попробуем довести его до кондиции. Может быть, ещё больше подобреет.
   Через несколько минут вошёл врач, с двумя бутылками пойла без этикеток, и какой-то едой.
   - Вот, голубчики, взял прямо на камбузе.
   - Отлично, наливай, - подмигнул ему Фёдор.
   Врач открыл штопором бутылку, и разлил в три стакана.
   Николай внимательно посмотрел на штопор, и лицо его просветлело.
   Доктор выпил стакан залпом, и налёг на закуску.
   - А вы чего? Давайте, давайте, - настаивал он.
   Фёдор держал стакан у рта, с отвращением думая, как будет пить эту гадость, отдающую сивухой, может быть той, которую продавал доверчивым гражданам Починский.
   - Ну, чего микрофонить-то! Пей, не смущайся, - не унимался врач.
   - Сейчас, сосредоточиться надо.
   Док на несколько секунд отвлёкся, раскладывая на расстеленной бумаге огурцы, и Фёдор выплеснул содержимое стакана в контейнер для отходов. Николай последовал его примеру.
   - Ох, - закряхтел Фёдор, - хороша!
   - Ну вот, я же вам говорил, - широко улыбнулся доктор. – Ещё по одной?
   - Пожалуй, - отозвался Николай. – Только как пить с закованными руками-то? Неудобно.
   - Ничего. Так и пей, как пил.
   - Да ладно, Коля, – обратился к другу Фёдор, делая жесты поднятием бровей, - у него всё равно ключей от наручников нет.
   - У меня нет?! – возмутился врач, на которого уже подействовал только что выпитый ром. – А вот это не хочешь?!  - и  он хлопнул себя по левому карману халата, в котором раздался металлический звон. – Нету у меня! У меня что хошь есть. Я тут один из главных! – начал он плести ерунду, под воздействием выпитого алкоголя. – Да только не надейся, отвязывать я тебя не буду. Мне так спокойней. Не хочу, чтобы вы меня тут же прибили.
   - Да нужен ты нам, - как можно миролюбивее сказал Фёдор. – Куда нам бежать, в космос что ли?
   - Это верно. Да только про наручники не говорите больше, а то с меня капитан голову снимет. Он и так не знает, что я сейчас здесь с вами… пью, - продолжил он икая.
   - Да лучше будь с нами, - вставил слово Николай, - а то эти сейчас наберутся, да начнут пальбу. Оружие-то, небось, при них?
   - Не-е. Когда они пьют, Барабан велит оружие в арсенале оставлять, который возле камбуза. Хотя у некоторых, всё равно, остаются пистолеты. Но чаще всего, обходится без стрельбы, - опять засмеялся врач. – Ну ладно, хватит болтать, водка стынет. Вздрогнули ещё по одной.
   И он залпом осушил стакан.
   - А бутылочка-то опустела, - разочарованно сказал док, поднимая пустую посуду за горлышко. – Сейчас открою вторую.
   Он начал возиться с пробкой, но ему никак не удавалось попасть в неё штопором.
   - Пейте же, пейте, - приговаривал он, глядя на ещё полные стаканы Фёдора и Николая.
   - Погоди, док, ты уже набрался. Давай я открою, - попросил Кошкин, протягивая руки к бутылке.
   - А ты сможешь? Ну, давай, а то во рту пересохло.
   Фёдор взял бутылку, повертел её в руках, взял за горлышко, и, улучив момент, когда врач потянулся за закуской, со всех сил огрел его бутылкой по голове.
   Ром разбился вдребезги, а врач свалился без чувств прямо к ногам Фёдора.
   - Приятного аппетита, - сказал Фёдор, обращаясь к, лежащему в луже рома, врачу
   - Давай, быстро! – крикнул Николай. – Пока он в себя не пришёл.
   - Ещё не скоро придёт - я ему хорошую анестезию сделал, да и бухла он принял не мало.
   Фёдор пошарил в кармане врача, и вытащил оттуда связку ключей.
   - Отлично, - воскликнул Красовский, - и со штопором возиться не придётся.
   Кошкин отстегнулся сам и помог освободиться другу.
   - Чего с этим делать? – кивнул Николай на мычащего что-то нечленораздельное, эскулапа.
   - Оставим здесь, только цепью к стене пристегнём, чтобы не натворил чего.
   Друзья прищёлкнули доктора цепью к трубе за одну ногу, и осторожно вышли из каюты-камеры.
   - Хорошо, что хоть дверь этот болван не запер, - заметил Красовский.
   - Это логично. Кто бы ему потом открывал, если бы он её захлопнул? Изнутри-то замок не открыть, а снаружи некому – вся команда в кают-компании пьянствует.
   Фёдор и Николай стали пробираться вдоль коридора, опасаясь напороться на кого-нибудь из команды. Но всё было тихо.
   - Куда теперь? – шёпотом спросил Коля.
   - В арсенальную, - ответил Кошкин. - Нам нужно оружие.
   - Ты знаешь, где она находится?
   - Этот звездолёт имеет стандартное расположение кают и складов, так что не заблудимся.
   Они продвигались вперёд, внимательно прислушиваясь, стараясь слиться со стенами в этом полутёмном коридоре, где было лишь дежурное освещение.
   - Вот, - шепнул Фёдор, - здесь камбуз, а следующая дверь – склад оружия. Как правило, арсенальная закрывается на кодовый замок. Но это в настоящих, боевых звездолётах, а у этих раздолбаев всё по-простому – ключиком закрыл, да и ладно.
   Фёдор осмотрел замок, и прикинул, какой ключ из связки сюда подойдёт. Попробовал один – не цепляет, другой, - не заходит до конца. Наконец, третий ключ полностью совпал со всеми пазами, и Фёдор сделал два оборота. Тяжёлая дверь плавно открылась.
   Николай даже присвистнул – такого обилия оружия он не видел ни разу в жизни.
   - Лучевого, к сожалению, нет, - оглядев всё, заключил Фёдор. – Ладно, берём пистолеты и автоматы.
   Каждый взял себе по два мощных пистолета с двумя дополнительными обоймами в кобурах, и по автомату, со складными прикладами.
   - Бери сумку с магазинами, и надень бронежилет, - скомандовал Кошкин.
   - Гранаты брать?
   - Возьми парочку. Только не думай рвануть – здесь тебе звездолёт, а не военный полигон. Иначе разгерметизацию сделаешь, всех угробишь. Да и стрелять не старайся – оружие в нашем случае, это чисто психологический фактор, чтобы не думали сопротивляться.
   - А если придётся стрелять? – не унимался Николай.
   - Тогда стреляй. Но только прицельно, и, желательно, в ноги.
   - Понял. Но лучше бы до этого, конечно, не дошло.
   Друзья начали двигаться дальше.
   - Теперь куда? – спросил Красовский.
   - Надо уточнить, где пираты, а потом двинемся к капитанскому мостику.
   Фёдор и его друг шли по направлению к кают-компании. По мере приближения к ней, они всё явственнее слышали крики пьяных пиратов, смех, потоки бранных слов.
   - Ого, веселье во всю, - прошептал Коля. – Сейчас «Пятнадцать человек на сундук мертвеца» петь начнут.
   И действительно, вслед за этим донеслась старая пиратская песня, обожаемая вольными романтиками и в XXII веке.
   - Йо-хо-хо, и бутылка рома! - орала пьяная команда.
   Дверь была открыта, и через неё было видно всё, что происходит в большой комнате для отдыха.
   Фёдор вглядывался в лица пиратов, наблюдал за их поведением, пытался сосчитать.
   - Ну, что? - нетерпеливо спросил Николай.
   - Барабана и ещё двоих здесь нет.
   - Вот, блин, - вырвалось у Красовского. - Где же их сейчас искать? А с этими, что делать будем?
   - С этими как раз всё просто, - ответил Фёдор, и с силой захлопнув дверь, нажал на кнопку наружной блокировки.
   - Теперь они и кают-компанию не откроют, хотя она, в отличие от нашей камеры, вполне может открываться изнутри.
   Пираты не сразу поняли, что произошло. Они продолжали веселиться, но постепенно, смех начал стихать, и сменяться возгласами недоумения. Наконец, в дверь изнутри застучали. Стук становился всё сильнее, и, наконец, превратился в грохот.
   - Ты что, Барабан, с ума сошёл?! Немедленно открывай! Ты что задумал?! Сдать нас всех захотел, сволочь! Кинуть! Знаешь, что за это бывает? Ты ещё не знаешь, кто мой кореш! Он тебе за меня голову отрежет! Открывай, хватит дурить! Хорош прикалываться!
   Так кричал многоголосый хор пиратов, не устававших колотить в толстую дверь.
   Послышались выстрелы.
   - Прострелить замок хотят, - усмехнулся Фёдор. – Это у бронированной-то двери-перегородки? Что ж, удачи им.
   Пираты, наконец, поняли, что стрелять по замку – пустая трата патронов. Те немногие пистолеты, что у них остались припрятанными, после требования Барабана сдать перед попойкой всё оружие, не обладали достаточной мощью, чтобы прострелить даже обычную, не бронированную, дверь. Стрельба снова сменилась потоком ругательств.
   - Пойдём, - кивнул другу Фёдор, - здесь мы больше не услышим ничего интересного, умного, вечного.
   Они пошли дальше, по коридору, ведущему к рубке. И вдруг, в следующем проходе, столкнулись, лицом к лицу, с Барабаном и его двумя спутниками. Первые секунды обе стороны пребывали в шоковом состоянии, от неожиданности встречи. Но для Барабана и его компании, эта неожиданность была на порядок выше. Пират закричал и лихорадочно стал открывать кобуру, пытаясь достать пистолет. Остальные последовали его примеру, но даже не успели дотянуться до кобуры, как Николай отправил одного из них в нокаут ударом кулака, и свалил второго ударом ноги, взяв на прицел автомата.
   Фёдор со всей силы нанёс удар прикладом автомата в челюсть Барабана, как это он видел в фильмах про спецназ. Барабан упал, но сознания не потерял – видать вырубить человека прикладом, это тоже искусство. Фёдор добавил пирату ногой.
   - Ну что, сволочь, - зло сказал Кошкин, - теперь можем поговорить на равных? Я больше не в наручниках!
   - Не убивай меня! – взмолился Барабан. - Это всё Починский! Он негодяй! Он заставлял меня заниматься пиратством! Я простой пилот, бывший военный. Но он заставил меня стать пиратом!
   - Всё ты врёшь, собака, - сказал Николай. – Никакой ты не бывший военный, и никогда им не был. А пиратством ты занимаешься с самого детства, ещё со своим отцом бандитом, держащим несколько городов на Сигме, начинал. А потом наладил свой грязный бизнес, без папочки, который сейчас пожизненное отбывает. А Починский у тебя просто козёл отпущения, и источник твоих доходов. Тебя ещё твой батюшка ненаглядный с ним познакомил.
   Барабан заскрежетал зубами.
   - Откуда знаешь?
   - Твоим людям болтать надо было меньше, когда звездолёт захватывали. Я тогда много про тебя узнал. Так что закроют тебя за все твои подвиги надолго.
   - А вот этого молодца я запомнил хорошо, - взял слово Фёдор, кивая на поднимающегося пирата. – Здорово, Ящер. Ну что, теперь пощелкаемся? Есть у тебя такое желание! Или ты только когда перепьёшь смелый?
   Ящер молчал, чтобы не нарваться ещё на один удар.
   Фёдор поднял Барабана, небрежно схватив его за грудки.
   - А теперь пошли с нами, - ткнул ему в спину дулом автомата Кошкин.
   - Пошли куда? – спросил перепуганный Барабан.
   - Не бойся, не буду я об тебя руки пачкать. Я не ты, людей не убиваю. Но вот твоему другу доктору, должно быть уже скучно в камере одному.
   Барабан разразился потоком ругательств.
   - Так эта жирная свинья вас выпустила из камеры?!
   - Нет, просто мы вежливо с ним поговорили, - улыбнулся Фёдор.
   Бывшие гладиаторы загнали трёх пиратов в ту каюту, где они ещё совсем недавно сами были пленниками, и захлопнули дверь. Доктор уже пришёл в себя, и сидел с низко опущенной головой, чувствуя свою полную вину за произошедшее, и страшась гнева босса.
   Но смотреть на их разборки друзья не стали.
   - Жаль, нет наручников, этих приковать, вздохнул Николай.
   - Ничего, посидят пока так. Скоро всё закончится, - успокоил его Фёдор. – А теперь бегом в рубку.
   Они за несколько минут добежали до носовой части корабля, и вошли в огромное помещение, где осуществлялся весь процесс управления полётом. Сейчас он, из-за безбашенности пиратов, проходил полностью в автоматическом режиме.
   - Вот он, передатчик, - радостно провозгласил Николай, указывая на большой, перемигивающийся множеством ламп, щит.
   Кошкин подошёл к нему, и уже через минуту понял принцип работы.
   - Внимание, внимание! - начал вещать Фёдор. – Говорит борт 17-54. Межзвёздный корабль типа «Метеор». На нас совершено нападение. Был принят бой. На борту находится двадцать четыре бандита. Всем кораблям! Наш район 187,15 – по галактическому меридиану…
   Кошкин продолжал вещать, указывая их местоположение. Космос был полон шумами, но ответа на запрос не последовало.
   - Может быть, не на той частоте вещаешь? – спросил обеспокоенный Николай.
   - На той. Я частоты знаю, - отозвался Фёдор.
   И вдруг в эфир пробился чёткий мужской голос.
   - Говорит командир тяжёлого межгалактического крейсера «Быстрый» Владимир Лавров. Сигнал помощи получен. Мы в вашем квадрате. Держитесь, идём на помощь.
   - Ну вот и всё, - со вздохом облегчения сказал Фёдор, и упал в изнеможении в кресло. Скоро всё закончится, - тихо произнёс он, закрывая глаза.

                Эпилог

   «Быстрый» подошёл меньше чем через час. Бандитов забрал подошедший ещё через полчаса крейсер Интерпола. Барабана и его спутников заковали в наручники, и начали перегружать в особые камеры с многоуровневой системой блокировки, сбежать откуда было практически невозможно.
   Они шли, низко опустив голову, пряча лица от непонятно уже откуда появившейся прессы.
   «Наверное, журналисты не покидают интерполовский крейсер», - подумал Кошкин.
   Около шлюзовой камеры, Барабан на несколько секунд задержал свой пронзительный взгляд, на стоявшем здесь же Фёдоре, и зло прищурился. Во всём его взгляде читалось: «Подожди, ещё встретимся». Фёдор лишь только усмехнулся в ответ, зная, что пожизненное, этому отморозку обеспечено, и скоро он отправиться к своему родителю на нары. А оттуда, куда его отправят отбывать наказание, убежать невозможно.
   К Фёдору и Николаю подошёл начальник Галактической полиции Соболев.
   - Что с вами случилось ребята? Вы уже три месяца в розыске, как пропавшие без вести числитесь.
   Кошкин и Красовский начали свой долгий рассказ, о произошедших с ними злоключениях.
   Они рассказали и про гладиаторские бои, и про те бесчинства, которые происходят на Пангее, и про Пачинского, и про Сыча с Колуном, и ещё много чего. Каждое их слово тщательно фиксировалось – велась аудио и видео запись протокола.
   По мере рассказа, глаза Соболева приобретали выражение всё большего удивления.
   - Да, ребята, - наконец сказал он, - приключений у вас было выше крыши. Во всё это даже поверить трудно. Насчёт магазина – это вы, конечно, нехорошо поступили – воровство есть воровство. Но учитывая ваши особые обстоятельства, мы закроем на это глаза. А про Пангею и Пачинского, мы знаем уже давно. Эта тема обсуждается в Галактическом Союзе. Да и другие имена нам известны. За Барабана, то есть, Баривана Аспелева, вам отдельное спасибо. Давно мы за ним гонялись, да только ускользал он всё от нас. Хитрый, как лисица. А правительство Пангеи подало на рассмотрение заявку на вступление в ГС. Они понимают, что сами порядок на планете навести не смогут. Жители-то там всё большей частью потомки каторжников да уголовников, вот и водится там всякая зараза, типа Починского да Сыча. Да и сколько их там, ещё таких, на Гондване и Лавразии. Но ничего, вступит Пангея в Галактический Союз, и этому беспределу быстро придёт конец. У нас не забалуешь. Да и до Сигмы скоро доберёмся – они уже перешли все нормы морали. У нас есть сведения, что там содержится в неволе много наших граждан. Если это подтвердится, да если окажется, что правительство Сигмы реально поддерживает и покрывает гладиаторские бои, то у нас будут все права, прикрыть там это осиное гнездо. Ну, а вам пора домой. Заждались уже вас там. Родители все глаза проплакали. Да и в больнице вам полежать придётся – досталось вам крепко. Ты как, Николай, хочешь на Земле пройти лечение в специализированной клинике? За неделю в порядок проведут.
   - Да нет, спасибо, - сказал Красовский смущаясь. – Я домой хочу, к своим. Три месяца их не видел. А больницы у нас на Бербере тоже очень даже неплохие. Но в гости потом обязательно прилечу, - добавил Николай, обращаясь к Кошкину.
   - Буду очень рад, - дружески хлопнул его по плечу Фёдор.

                *                *                *

   Корабли медленно расстыковывались. Посудину Барабана Соболев решил отогнать на ближайшую военную базу, укомплектовав её командой из нескольких специалистов со своего звездолёта, и выделив ещё несколько бойцов для охраны. Так, на всякий случай – район здесь неспокойный. Николая взялся доставить крейсер Галактической полиции, которому Бербера был по пути. А Фёдор взошёл на борт «Быстрого»
   «Весёлая поездочка на Зарю, - думал Фёдор, смотря в иллюминатор, - улетал с Пустыни на «Стремительном», а возвращаюсь через три месяца на «Быстром».  Ещё в больнице придётся поваляться, - Фёдор прикоснулся к шрамам на лице. – Да ничего, всё заживёт. Худшее уже позади».
   Он вспомнил церковь, проповедь пастора. Вспомнил своё обращение. Вспомнил состояние того блаженства и умиротворения, сошедшее на него в тот момент.
   «Слава Богу! Слава Богу, за всё!» – думал Фёдор, вспоминая весь тот путь, которым провёл его Господь, за эти три месяца.
               

                Послесловие
               
   - За мной прилетят, - отверг предложение интерполовцев, доставить его на Берберу, Красовский.
   - Кто? - удивился Соболев. – У тебя что, здесь личный транспорт?
   - Вроде того.
   - Я только одного не пойму, - обратился Фёдор к начальнику полиции, - я же вступил в переговоры с командиром «Быстрого», откуда здесь вы появились? 
   - Как откуда? Мы же получили от вас сигнал, что здесь находятся преступники. Это как раз по нашей части.
   - Когда получили?
   - Пятнадцать часов назад.
   Фёдор непонимающе посмотрел на Николая.
   - Коля, - как такое могло быть? Мы же тогда были ещё у Починского!
   - Сам не пойму, - удивился Красовский.
   Фёдор внимательно посмотрел на друга.
   - Признайся, откуда ты знал про дела Барабана? Ты ведь не от его подельников узнал об этом?
   - Ты помнишь, куда я летел, когда нас захватили?
   Кошкин напряг память. По-моему, ты говорил…
   Фёдор ошалело посмотрел на друга.
   - На Сигму?!
   - По официальной версии, на Сигму.
   - Что значит по официальной?
   - А ты подумай, Фёдор. Ты же не глупый парень.
   - Значит, когда ты был гладиатором… Дворником… Когда открывал палатку…  Ты на самом деле… - у Фёдора закружилась голова.
   - Ты правильно понимаешь. Я из тех служб, название которых произносить не принято. Благодаря моей работе у СГБ есть полная информация о том, что их интересует. Мы всё правильно рассчитали. Моё руководство знало, как лучшим способом не вызывая подозрений попасть на Пангею, вот и пришлось подвергнуться захвату Барабана и потерпеть некоторые неудобства у Починского.
   - А Космонет? Твоё досье? Ты же говорил, что работаешь в МЧС!
   - О нас в Космонете не пишут. Тем более о сотрудниках моего уровня. Я надеюсь, ты знаком с таким словом, как «легенда»? Так вот, сотрудник МЧС – это моя легенда.
   - Но ты же… Прости, так многого не умел. Твоя нерешительность, порой не смелость…
   - Я умею очень и очень многое из того, о чём ты даже не знаешь и не догадываешься. Например, с Громовержцем я бы разделался за доли секунды, но мне приходилось делать вид, что мне было больно, когда он начинал меня душить.
    - Но, для чего?
    - Я знал, что ты не выдержишь и кинешься меня выручать. Всё было просчитано заранее.
    - А как ты передал сигнал на корабль Интерпола?
   - У нас есть такие передатчики, о которых ты даже не имеешь представления, и никогда не услышишь. Я всё время был на связи со своими. А потом, когда нас захватили, просчитал квадрат, в котором мы окажемся к этому времени, летя на Сигму, и сумел отправить информационный маяк по пути к космодрому. Потом, правда, передатчик отняли вместе с одеждой, где он был зашит, но это уже не имело значения.
   - Зачем же мы тогда затеяли всю эту катавасию с освобождением? Сидели бы спокойно, пили ром, пока нас Интерпол не освободил.
   - Не обошлось бы без боя. Думаешь, у пиратов нет вооружения на корабле?
   Фёдор вспомнил, как Барабан разнёс стабилизатор тому звездолёту, на котором он летел на Зарю.
   - Моя встреча с тобой, - продолжал Красовский, - была невероятной удачей. И она мне была, как нельзя более, на руку.
   - Но ведь ты не знал, кем я работаю? Значит, ты не смог узнать обо мне всё.
   - Мне это было неважно. У меня было другое задание.
   - Ух, - перевёл дух Фёдор. – Хватит с меня агентов. На Пустыне Эа , здесь ты.
   - Эа? Эа… - повторял Николай, как будто что-то припоминая. - Это девушка-агент Терров, работавшая на Пустыне?
   - Я тебе о ней не рассказывал. Откуда ты её знаешь?
   - Мир агентов такого уровня тесен, мы знаем друг о друге больше, чем знают о нас другие. Разумеется, только то, что удаётся выудить службам наших разведок. Об Эа известно немногое. Знаю только, что это агент высшего класса, мне до неё далеко.
   - Это я и без разведки знаю. Послушай, Коля, а медаль Героя космоса у тебя уже есть?
   - Пока нет. Но за одну операцию, думаю, скоро наградят. Но только по телевидению ты этого не увидишь – нас награждают не так, как вас. Мы бойцы невидимого фронта.
   - Слушай, - посмотрел Фёдор в глаза Николаю. – Если ты такой секретный, зачем мне-то всё это рассказываешь?
   - Что рассказываю?
   - Ну, всё то, что ты сейчас мне рассказал.
   - А что я тебе рассказал? Про то, как учился на Бербере? Как ловил рыбу? Что с тобой Фёдор, у тебя что, сотрясение было?
   - Я тебя не понял, Коля.
   - Завтра ты всё равно уже не вспомнишь ничего из того, что я тебе сейчас сказал.
   - Ты уверен? Давай поспорим? Я тоже кое на что способен!
   - Ладно, шучу. Стирать память я не умею. Просто задание выполнено, и завтра я буду в другом районе вселенной, под другой фамилией и с другой легендой. Не забывай, у меня сто обличий.
   - А Красовский твоя настоящая фамилия? А зовут тебя действительно Николай?
   - А вот этого тебя знать не обязательно. Прости, Федя.

   К кораблю Барабана пристыковался ещё один звездолёт, без опознавательных знаков на борту. В просторный коридор вошли пятеро человек в обычных костюмах-скафандрах земного типа. У них на рукавах не было ни одной нашивки, ни одного опознавательного знака. Но по тому, с какой готовностью застыли в постойке смирно все находящееся там военные и интерполовцы, отдавая честь, Фёдор понял, что эти гости не простые путешественники. Первый вошедший схватил Николая и прижал его к груди.
   - Молодец, лейтенант, ты снова на высоте. Готовься получить капитана.
   - Когда новое задание?
   - Подлечись сначала, а потом посмотрим. Рад, что ты вообще вернулся целым. А могло быть и хуже.
   - Да если бы не Фёдор, - кивнул Красовский в сторону Кошкина, - я бы никогда…

                *                *                *

   Фёдор открыл глаза и посмотрел на упавшую на пол книгу с второсортным детективом. Он не заметил, как зачитался и заснул. Когда изнываешь от скуки в полёте, это не редкость
   «Как я мог уснуть, - подумал Фёдор. – А что, всё это мне приснилось? А Коля Красовский, или кто он там? Стоп, он же улетел с Интерполовцами на Берберу. Или нет, с теми, без опознавательных знаков?»
   Фёдор вытер влажный лоб.
   «Или он действительно может стирать память, и поэтому я всё его откровение воспринял как сон? Не знаю. Да и какая разница. Сложная штука – жизнь. Трудно понять - где реальность переплетается с вымыслом и фантазией. А что действительно реально? Наверное, только Бог. Только это настоящая и неизменная реальность».
   Фёдор отогнал от себя остатки сна, подошёл к шкафу, взял книгу, на которой красовалась золотая надпись: «Библия», открыл и начал читать.
   Шли вторые сутки полёта.

                Основной текст закончен 20.10.2010 г.