Оника-воин

Жил-был Оника-воин,
жил-был не долго, где-то
лет триста и еще
одно едино лето.
И сколько он земель ни проезжал -
не мало пожигал и разорял,
на дым пуская Божьи дОмы,
на ладан – Божество-иконы!

И говорит он Господу, хвалясь невероятно,
такую речь: «Мир этот не приемлю!
Кабы Ты дал в столбе колечушко булатно,
я б сыру землю в сине небо повернул,
а сине небо – в землю:
ни смерти не было б тогда, ни колоколен,
жив был бы весь народ и всем доволен!».

Да и не полюбились тут такие речи Богу,
две переметны сумочки Он бросил на дорогу:
одну то сумочку – к земле, другую – неба против,
к ним слуг, апостолов послал, переиначив в плоть их...

Едет Оника-воин
чистым полем, широким раздольем...

Поперек дороги видит неприметные
сумочки лежат две переметные,
люди рядом.... Им Оника – слова скорые:
«Уберите тко вы сумки люди добрые,
их задену ножкой левою – не сыщете,
ножкой правою – вовеки не отыщите!»

«Ах, Оника,- слышит,- все ты похваляешься,
А на дело тебя хватит, не замаешься?»
От таких речей Оника сердцем вскинулся,
рассердился и на сумочки надвинулся...
 
Задел их ножкой левою – ни стронуть, ни повЫздынуть,
Задел их ножкой правою – ни стронуть, ни повыздынуть.

И взялся он за сумочки всей силой богатырскою-
по колени ушел во сырУ землЮ,
а не мог тех сумочек повыздынуть.

Рассердился Оника по-сердинному,
разозлился Оника по-звериному.

Взялся новой силою, всей силой богатырскою-
по пояс ушел во сыру землю,
а не мог тех сумочек повыздынуть.

тут Оника принимался не на шуточку-
по грудь ушел во сыру землю,
а не смог тех сумочек повыздынуть…
…надорвал свое ретивое сердечушко,
со стыдом садился на добра коня,
на добра коня, на ОбАхмата.

Едет Оника-воин
чистым полем, широким раздольем...

На пути его лежит чудо чудное,
на дороженьке его - диво дивное:
главой оно звериное, ногами – лошадиное,
а с тушей - человеческой!

- Кто есть ты чудо-чудное
чудилище пречудное:
или полянский сын рьяной,
иль с поля враг какой иной?»

- Нет не полянский сын рьяной,
не с поля враг какой иной,
не вражья сила грозная,
ни дальняя, не ближняя,
я СМЕРТЬ Оника скорая -
тебе скоропостижная!

- Ай, душегубка… Есть моя,
верна мне, сабля вострая!
Отмахну же твою буйну голову!

- А не хвастай Оника-воин,
У меня есть вОстры шилья-пилочки-
подпилю же я тебе твои жилочки...

Замахнулся Оника тут саблею-
во плече рука застоялася,
и в локте рука не сгибалася,
востра сабля с руки его выпала,
чуть и добра коня не изрезала.

- Ай же Смерть ты моя, Смертка скорая
дай три года мне, Смерть, чтоб управиться:
мой живот-тоску – по церквам разнесть,
золоту казну – нищей братии,

- Ни три года тебе, ни три часа -
Твой Оника живот, ныне стонущий,
был не праведным,
а казна твоя не заработана,
нет Оника тебе срока-помощи.

- Дай мне сроку хотя бы на трИ часа!
Мне бы мой живот до церквИ донесть,
золотую казну дать бы братии.

- Не дам сроку тебе я и трех минут:
твой Оника живот есть неправедный,
и казна твоя не заработана,
нет, не будет душе твоей помощи.

Зашатался Оника на добром коне-
вмиг упал и лежит на сырой земле.
Будто век души этой не было.

Примечание:

Оригинал записан собирателем русского фольклора П.И.Рыбниковым во второй половине XIX века в Вытегорском уезде Олонецкой губернии (по книге «Стихи духовные» М. «Советская Россия», 1991).