Кто я?

               
                Анне
Ни в проклятье, ни в чудо не верил.
Личным комплексам верно служил.
Наглецом в незнакомые двери,
Сам себя представляя, входил.
Сытым гостем, незванно-желанным,
Покидал, от заботы устав,
Монастырь, где, как это ни странно,
Мой всегда принимали устав.
Но застыл, приписав это чуду;
Из чужих принял глаз, рук и уст
Стих, что слушать, поверилось, буду,
Как о здравии сорокоуст.
И ступил я в чертог обретённый,
Стал служителем верным его.
В «Аллилуйя!» забытые стоны
Слило общих молитв волшебство.
Чудный сон! Воскресения праздник!
Яд неверия слит и забыт.
Чем не шутит Всевышний, проказник,
Когда Дьявол, умаявшись, спит...
Но свои оказались законы
И у веры рождённой моей.
Не бывает экстаза без стона.
Спал недолго коварный Злодей.
Растревоженный радостью нашей,
Он от злобы пол-мира зашиб
И в бальзаме целительной чаши
Растворил горький яд для души.
Навсегда позабыл слово «милость»
Суд над странной моею душой.
Чуду трудно со мной приходилось,
Ну, а проклят я был хорошо.
Губ сухих освежить больше нечем.
Сок проклятья сожжёт их дотла.
В духе, малость ещё человечьем,
Поселяются прах и зола.
Чьё же сердце взывает: – Не надо! –
Чей язык эту чушь городит?
Был не чужд я любви и бравады.
Чуть умён, чуть красив, чуть пиит.
Не боявшийся Чёрта и Бога,
За неверье покаранный так,
И слепец, и провидец немного,
А всё вместе – отпетый дурак.
          26.04.05.