Бессмертное напоминание

Хорошо, когда километры мыслей, наконец, начинают таять.
Их беспокойная свора горечью оседает на сердце, белезною лелея зубы, 
Перерождаясь в до боли не похожих на смесь позитива и фальши, 
Приглушённо холодных, но ясных таких - стихах,
В честно-усталое что-то. Во что-то, что, соскользнув, задержалось -
Болью - на слишком спокойных, измученных правдой твоей - устах.
Немеют пальцы. А на руках пробуждаются синие вены -
Всхлипами плетутся в узоры, растворясь в небе розовом, как над Осакой - гроза. 
Нити, ласкавшие шею мою - уводят её с собою. Вынув и сжав мою душу, 
уползают куда-то, где безысходность - ангелом запечатлелась, зацвела, запестрела  -
пустотой и тоннами разноцветно-оглохшего воздуха - в заболевших твоих глазах. 
Хорошо, когда глаза зажигают друг друга огнями жизни и солнечной влаги, цветами неба.
Хорошо, когда что-то брызгами смеётся в лицо твоё, говоря тебе: только держись
(Где бы то ни было, но сейчас)- за все мои выдохи - частые и глубокие. 
Хорошо, когда кто-то летит - над толпой. Над суе-той - города.
Над всей невозможностью нежных слов
наружу - вырваться.
Не пере-бежать. По канату - от ада к птице–тебе – до высоты твоей - не допрыгнуть мне, пальцами не достать.
Ведь ты - над всем. Над бесконечным разладом дилемм. Над всем. Над всем.
Ты дышишь, и ты летишь, а из глаз - тонкие вихри земной теплоты.
- Сверху - вниз. 
До меня. Со своей высоты – до ада, до самого ада, дна. До заклеймённого мною дня.
Хорошо, когда ты летишь. Плохо, что как хорошо бы не было, где-то,
Совсем не в нашем краю, но в это же самое время - падаю камнем - я.
Даже когда ты выше огня. Я - стою. На земле. Вниз головой. У меня
Нет рубцов на лопатках. Спина – крива и ровна. Пуста. 
Я стою - у меня от рождения не было крыльев. Просто такой я была рождена.
В 9 утра. Бескрылый ребёнок упал на землю. Моя мама его взяла. И укутала -
В тьму покрывал. 
Хорошо, когда есть кто-то, кто может летать.
Хорошо, когда кто-то может дать тебе то, чего ты никогда никому - не сумеешь дать. 
Хорошо, когда есть - кто-то, кого хочется взглядом замёрзшим своим - обнять. И растопить его - О тебя. Просто. - Без лишних слов. 
(Слова – лишь запрет выражать по-другому, сильнее, свою любовь.
Слова – это грань меж реальностью блеклой и странным твоим теплом)
Кажется, ты - летишь так свободно и так легко (это всего лишь маска, сорви её - и наружу вырвется боль). 
Хорошо, когда боль накрывают сверху вязаным шарфом и чем-то, что есть внутри. 
Это тепло, несмотря ни на что – лучше всех поводов для любви. 
Невзирая на холод вокруг тебя, кольцом завернувший крылья твои - в изморозь. 
Холод мечет в тебя стрелы звёзд, похожих на синий-пресиний лёд.   
Разбивающихся о твоё тепло. Оно дышит, оно - поёт.
Из глаз - вырываясь в ночь. Из глаз -  вырываясь, ломая, круша - бесконечный железный лёд.   
Тепло прозрачно, оно невидимо для - людей. 
Оно согревают покоем незыблемым, ясным и вечно горящим -
Как шелест. Как шёпот ночных тополей 
- Возле костра.
Когда остаёшься наедине - с чистотой пустого листа, -
Как с единственно возможной правдой, как с единственной - правотой, 
Всё остальное - настолько неважно, как тень унесённого утром сна. 
И пусть я пуста и слаба. И просто никчёмна совсем. Но это совсем не беда.
Выручает лишь то, что есть где-то на свете, согревающие меня  -
в неизбежные, в самые белые смерчи, в столетние холода,
- Живые глаза твои. Живые твои глаза. Глаза твои.  Да, глаза. 
В них полёты твои, в них - кусочки неба.
В них хихикает стрекоза.

Хорошо, что их свет не потухнет от ветра, как в молебне пустынной - свеча.

15 июля 2011