Выстрел. По А. С. Пушкину. Второе издание

Выстрел
(издание второе, по А.С.Пушкину)

1

В забытом городке, невзрачном
Российский жил военный полк,
Но не было в нём жизни праздной,
Хотя все знали в этом толк.

С утра — ученья на манеже,
Потом — обеденна пора,
И жили все они в надежде,
Чтоб это кончилось когда.

Обеды — то у командира,
Еврейский то ли был трактир,
Как будто скука честь мундира
В защиту ставит этот мир.

Там ни театра или дома,
Где бал бы можно было дать,
Не бы;ло места в нём такого,
Чтоб для веселия отдать.

Собранья были на квартире,
Где пунш и карты — весь досуг,
В глазах одни лишь все мундиры,
И ни каких тебе подруг.

Среди друзей и офицеров
Завёлся штатский, бывший чин,
И не сыскать таких примеров,
А жил он здесь совсем один.

Служил в гусарах этот штатский,
От роду лет так тридцать пять,
Обед всегда давал заправский,
Любил он часто приглашать.

Средь нас считался как бы «старый»
И часто нрав имел крутой,
Но честным слыл средь нас сей малый,
Язык его всегда был злой.

Жил расточительно, то бедно,
Шампанское лилось рекой,
Стрелял он в цель всегда отменно
Своей недрогнувшей рукой.

Зачем же вышел он в отставку?
Никто не знал сего причин,

Зачем обрёк себя «на лавку»?
Забросив вдруг столь славный чин.

Ему вопрос не задавали,
Жил с нами в этом городке,
Возможно от какой печали,
Ходил он в старом сюртуке.

Довольно странное он имя,
Казался русским, но имел,
Носил в душе тяжёло(е) бремя,
Назваться Сильвио посмел.

Стрельба его из пистолета —
Отличный снайпер слыл в стрельбе,
Всегда примеры делал в этом,
Все стены в дырках при пальбе.

Шикарно «сборище» пистолей,
Не трусил и никто из нас,
С главы сбить грушу даже пулей,
Проделай то в любой он час.

Свою судьбу хранил он в тайне,
Вопросы не воспринимал,
Они ему противны крайне,
Но от чего-то он страдал.

2

Однажды группа офицеров
К нему в обед приглашена,
Шампанское лилось без меры,
И в карты началась игра.

Играл обычно банкомётом,
Хранил молчанье за игрой,
И если кто сбивал со счёта,
За счёт доплачивал он свой.

Но в этот раз попался новый,
Загнул он лишний уголок,
Но Сильвио всегда суровый,
Ему счёт мелом пишет в долг.

Но, новый принял всё за шутку,
И начал бурно объяснять,
Но Сильвио продолжал метать,
Тогда убрал он «запись-утку».

Но Сильвий запись вновь поправил,

А тот, увлёкшийся вином,
И общим смехом за столом,
Себя в обиде не оставил.

Схватил шандал он в гневе медный
И в Сильвио метнул его,
Но Сильвио от злости бледный
В сторонку юркнул лишь всего.

— Извольте выйти счас же, сударь! —
Сквозь зубы Сильвио изрёк:
— Совсем не к месту Ваша удаль,
Промашку дали — Бог помог.

Покинул нас игрок скандальный,
Сказал, что драться он готов,
Считали все итог печальный,
Наступит и без лишних слов.

Какое разочарованье,
Когда узнали мы о том,
Что он простил его заране(е),
За дерзкий выпад за столом.

Для всех загадкой это было,
Считали трусостью большой,
Ему же очень всё вредило,
И глупость та, сама собой.

Но время шло, и всё забыто,
По-прежнему любим он нам,
Один лишь я всё так открыто,
Не мог отдать дань временам.

Моё заметил отчужденье,
Умён и опытен он был,
Пытался часто к объясненью
Привлечь меня, но отступил.

Одни мы больше не встречались
И разговоры не вели,
А за обедами казалось,
Что мы по-прежнему близки.

3

Письмо пришло ему однажды,
Его он жадно стал читать,
Возможно, новость была важной,
Не мог уже он дальше ждать.

Глаза сверкали так нежданно,
Изрёк, как сделал ряд побед:
— Уехать ночью мне желанно,
Прошу сегодня на обед.

Обед последний шёл на славу,
Шампанское лилось рекой,
Весёлого такого нраву,
Не был таким, был сам не свой.

Все доброго пути желали,
В делах — везенья и успех,
Из-за стола все поздно встали,
За всё хвалили и за всех.

Просил меня остаться только,
Хотел беседовать со мной,
Мол, очень важно и всё толком
Сказать, что не был он плохой.

Рассказ Сильвио

Хочу поведать Вам событье:
Лет шесть иль семь тому назад,
В гусарах было это бы;тье,
Какой же был тогда азарт.

Дуэли слыли очень в моде,
Я дрался на дуэли с ним,
Дуэль была сродни природе,
Тогда не только с ним одним.

Вот память нашего сраженья,
И враг мой жив ещё сейчас,
И дело жаждет разрешенья,
Позволил я себе отказ.

Достал он красную папаху,
С златою кисточкой на ней,
Конечно, выстрелом дал маху,
Дыра у лба была видней.

Привык в полку всегда быть первым,
И буйством страстным я страдал,
И пьянством хвастались безмерным,
Здоровьем крепким обладал.

В полку любимец был я явно,
На всех дуэлях — секундант,
Дуэли были постоянно,
А часто — и, как дуэлянт.

Гордился я своею славой,
Но вскоре прибыл новичок,
Блистал умом и вид был бравый,
И храбр, и денег есть мешок.

Моё перве;нство зашаталось,
Он дружбы стал искать со мной,
Моя душа в нём не нуждалась,
Хотел остаться сам собой.

Имел успех в полку у женщин,
Во всём завидовал ему,
Престиж в полку дал много трещин,
Искал, придраться бы к чему.

Писали все мы эпиграммы,
Но у него — все так острей,
Скорее достигали драмы,
Мои же были чуть скромней.

В баталиях шутил он больше,
Меня оставив позади,
Так длиться не могло быть дольше,
Во всём уж был он впереди.

Раз бал давал помещик местный,
Имел успех у женщин всех,
Но что особо было лестно,
И у хозяйки тож успех.

Не смог стерпеть уже такого,
С хозяйкой близок же был я,
Я много высказал плохого,
Ждала пощёчина меня.

Схватились тут же мы за сабли,
Нас растащили лишь друзья,
То были две последни(е) капли,
Дуэли избежать нельзя.

Мой выстрел должен быть бы первым,
Но злоба так трясла меня,
Настолько был я очень нервным,
Меня достала вся возня.

Я первенство отдал недру;гу,
Спокойным стать чтоб самому,
Но всё пошло опять по кругу,
Как и положено тому.

А он спокойным быть казался,
В фуражке вишни он держал,
Стрелять он первым отказался,
Спокойно он их поглощал.

Вновь жребий брошен между нами,
Но он — счастливщик — повезло,
Двенадцатью раздел шагами,
Стрелял он прямо мне в лицо.

Папаха та — его работа;
Теперь на выстрел мой черёд,
Теперь моя была забота,
Заткнуть ему на веки рот.

А он стоял без малодушья,
Спокоен, глазом не моргнув,
Что пользы от его радушья,
В добре пусть — мука, не струхнув.

Сказал: «Теперь Вам не до смерти,
Едой Вы заняты сейчас»;
—Вы не мешаете, поверьте,
Стреляйте, что тревожит Вас?

А впрочем, как же Вам угодно,
За Вами выстрел сей всегда,
Сейчас в дуэлях это модно,
«Дарить» свой выстрел на года.

В отставке жил я в деревеньке,
Но выстрел ждал всегда меня,
О мщенье думал я частенько,
Простить тот выстрел мне нельзя.

4

Проникся он ко мне доверьем,
Он дал прочесть мне то письмо,
Писалось в нём с большим презреньем,
У графа к свадьбе дело шло.

— В Москву, в Москву! Мой друг милейший,
Уж очень хочется мне знать,
Пред свадьбой смерть как будет ждать,
И равнодушно ли стоять,
Как было ждал он за черешней.

Пожали мы друг другу руки,
И на прощанье — поцелуй,
Впитал в себя он сладки(е) муки,
Усладой жить от мщенья струй.

Уже я жил в деревне бедной,
Прошло ещё немного лет,
История всплыла на свет,
Чтоб до конца ей стать победной.

В соседях — графское именье,
Пустым стоит уж много лет,
А мне — два года невезенья,
Всё нет хозяев, да и нет.

Они явились лишь на лето,
Решил графиню я «узреть»,
Моё «плененье» там задето,
Красой народа слыла средь.

Собрался к ним как-то с визитом,
Лакей провёл ждать в кабинет;
И взгляд был на всю роскошь слитым,
А мебель — той в округе нет.

Граф был открыт и дружелюбен
И вёл любезный разговор,
Коснулся и обычных будней,
Болтали мы про всякий вздор.

Но в залу вдруг вошла графиня,
И граф представил ей меня,
В округе признана богиней,
Красивой женщиной была.

Я всё рассматривал картины,
Из них «сразила» лишь одна,
Прострелены в ней были дыры,
От пуль — друг в друга — вся она.

— В отставке жил в местечке …оном,
С гусаром был знаком одним,
Где полк наш был расквартирован;
В восторге выстрелом таким.

Стрелял гусар мой ежедневно,
Чтоб руку верную набить,
С врагами вёл себя он гневно,
И на дуэлях мог убить.

— А звали как того гусара? —
С тревогой задал он вопрос;
— Подобен Сильвио Корсару,
В полку он богом как бы рос.

Граф с места встал на это имя:
— Вы знали Сильвио? — Да знал,
Приятель первый, с ним — в полымя;
— Я ж вечно с ним конфликтовал.

Мне стало ясно из беседы,
С гусаром граф мой был знаком:
— Мы оба были непоседы,
Дуэлью кончилось потом.

Поведать мне он счёл, как долгом,
Рассказ о Сильвио, чтоб знать:
— Мы службой связаны лишь по;лком,
Он от меня не мог отстать.


Рассказ графа

Медовый месяц жил в поместье,
Женился я назад лет пять,
О том, что было с нами вместе,
Я память должен сохранять:
О днях счастливой жизни той,
Как втянут был в позор я свой.

Был на прогулке я с женою,
Неслушной стала лошадь вдруг,
Жена домой пошла тропою,
Ушёл вперёд её супруг.

Стояла во дворе телега,
Знать гость пожаловал ко мне;
«Опять какой-нибудь калека,
Живущий, как и все на дне.

Стоял он в зале у камина,
Обросший был и весь в пыли,
А слева от него картина,
И с лесом, рощею вдали.

Вскричал я: «Сильвио»! — С изумленьем:
— Пришёл по душу ты мою;
— Так точно, — с удовлетвореньем:
— Всю жизнь я, граф тебя «люблю».

За мною выстрел же остался,
Готов ли ты исполнить долг?
В глуши давно ты затерялся,
И вспомнить наш чудесный полк.

Ответил: «Я готов же сразу»!
Шагами мерил я развод,
В углу я ждал «последню(ю) фразу»,
Как нашей давней распри плод.

Просил стрелять я поживее,
Но медлил он, спросил огня;
Жена воротится скорее,
Хотел помучить он меня.

Подали свечи, запер двери,
Себя доверил я ему;
Но вновь услышал «свежи трели»,
Противно всё его уму.

— Мои же чувства и не скудны;
Уже он руку двинул вниз,
— Убить Вас хватит мне секунды,
Но совесть держит мой каприз.

Убийство это будет просто,
Стрелять не стану просто так,
Вновь кинуть жребий будет честно,
Хотя, ты граф, мне давний враг.

Билеты свёрнуты в фуражке,
Уже заряжен пистолет,
Живьём остаться с ним в упряжке,
Мне нумер первый дал момент.

Я не забуду ту усмешку:
— Почём же счастлив ты всегда?
Но выстрел сделал я тогда;
Вновь промах — мне мешала спешка.

В картине след от этой пули;
Под дулом я стоял теперь;
Теперь все видеть будут люди;
Открылась резко в залу дверь:
Вбегает Маша — мне на шею,
Как дикий зверь, меня жалея.

Испуг в глазах; «так мы же шутим,
Поди же выпей ты воды,
Шутить мы больше так не будем,
Тогда к нам снова приходи».

— В полку товарищи мы были,
Представлю друга я тебе;
— Обманщиками Вы с ним слыли,
В своей той дружеской среде.

— Да правда ли, что шутки эти;
И к Сильвио: «Да полно Вам!
Спугнули Вы здесь всех на свете,
Стрелять я больше Вам не дам»!

— Шутя, пощёчину однажды,
Графиня, граф всегда шутил,
Шутя, папаху прострелил,
Шутя, он промах сделал дважды.

Теперь и мне шутить возможно;
Хотел прицелиться в меня,
Ему тотчас уж было сложно
Убить меня, «меня любя».

Но Маша бросилась к ногам:
— Постойте, я стрелять не дам!
— Встань Маша, стыдно унижаться,
Вы, сударь, будете ль стреляться?

— Стрелять не буду, я доволен,
Вы низко пали на глазах,
В моём поступке здесь я волен,
Смятенье, робость, даже страх,
Всей Вашей графской воли — крах.

Уже он сделал шаг на выход,
Но вдруг на месте, как застыл,
Не целясь, выстрел дал, как выхлоп,
И с тем, стремглав, от нас отбыл.

Вот та картина, с одной дырой,
Пробита пулями — одна в другой;
Внезапно граф наш замолчал,
Конец я повести узнал.

Июль 2012