Тетрадный выгон - из книги - Кольцо грусти

ПРОИГРАВШИЙ

По лужам носился я летом,
зимой кувыркался в снегах...
...тогда-то и стал я Поэтом
с осенней печалью в стихах.

Летал в поднебесье Алтая,
на льдины и в тундре садил
я свой самолёт... и, мечтая,
я понял призванье – стихи.

Я бросил летать в поднебесье,
стремясь в высоту со стихом,
где были не звёзды, а песни.
Я с первым вставал петухом
и мчался к столу, чтоб в тетради
строку за строкой записать
не ради успеха, награды,
а чтобы заполнить тетрадь
не мыслями, просто словами,
пришедшими ночью на ум.
Просиживал грустный часами
я полный мечтаний и дум.

Записано множество песен,
стихов неизвестных в миру.
Мне выгон тетрадный стал тесен
и всё превратилось в игру,
в которой игрок проигравший,
конечно, покорный слуга –
я, день потерявший вчерашний,
опять устремляюсь в пургу,
на ветер осенних просторов
с печалью безвольных стихов
и с грустью наивной во взоре
до первых ещё петухов.


БЛУЖУ  Я

В тумане осеннего чувства
блужу я неделю подряд.
А мне б над собой улыбнуться
в густой золотой листопад.

Остаться на пике веселья
в тени захолустных тревог,
где кружат пустые апрели
весенних раскисших дорог.


МАЛОСТЬ

Я упал на дно тревоги
и лежу там не дыша.
Человеку надо ль много,
не болела чтоб Душа
да ещё чуть-чуть вниманья,
да ещё чуть-чуть тепла
и немного покаянья,
и... расправлены крыла,

и тревоги не бывало,
и овраги нипочём.
Разве этого вам мало?!
Не заманишь калачом
 в перевёрнутое счастье,
в перевёрнутый успех.
Малость легкого участья,
и удачи громкий смех

оглашает всё пространство
под печальной синевой,
листья кружатся как в танце
у меня над головой.
Улыбаюсь в неизвестность,
удаляясь в никуда,
остаётся людям честность
и мечты моей звезда.


НЕ  ВНЯТЬ

Поющий автобус с тележкой.
Не пьющий водитель – смешно.
Свои кинофильмы Мережко
не кажет Витюша давно.

Срываются планы пустые.
Хиреет, простите, прокат.
И хмурит он брови густые,
и вновь объявляет антракт
в работе на выгоне грусти,
в тумане из прошлых времён,
распавшейся в золоте Русью,
упавших на землю корон
и скипетров гордой державы,
империи зла и опять
мы слушаем все Окуджаву,
но с голоса песне не внять.


***
В пожаре листвы не согреться,
где ветер презрения злей.
Какое же выдержит сердце
проклятий родных и друзей.