Пушкин. Роман в стихах. Глава четвёртая

ГЛАВА  ЧЕТВЁРТАЯ.

ГРИБОЕДОВ. ПОСЛЕДНИЙ  БОЙ.
(30 января  (11 февраля  по  новому  стилю)  1829г)

«О, боже  мой,- сказал  я  горестно,- не  говорите  мне  о  поездке  в  Грузию. Этот  край  может  назваться  врагом  нашей  литературы.
Он  лишил  нас  Грибоедова!
«Так  что  же? – ответил  поэт,- Ведь  Грибоедов  сделал  своё. Он  уже  написал  «Горе  от  ума»
                В.У. ( В.А.Ушаков)  Моск. Телеграф. 1830г n.12, стр 515

«Ум  и  дела  твои  бессмертны  в  памяти  русских, но  для  чего  пережила  тебя  любовь  моя?»
Нина  Чавчавадзе (вдова  поэта). Надпись  на  памятнике
                А.С. Грибоедову.

I
Предчувствия  не  обманули –
Вот-вот  начнут  ломиться  в  дверь.
И  Тегеран  уже  как  улей,
Куда  забрался  дикий  зверь.
И  просто  некуда  деваться,
Приходится  обороняться.
Обороняться  от  судьбы?
Против  стотысячной  толпы
Минуты  можно  продержаться –
Уж  очень  силы  не  равны.
Увы, они  обречены.
Они  обречены  сражаться,
И  подороже  жизнь  свою
Продать  в  бессмысленном  бою.

II
Был  выбор  у  него  когда-то.
Потом  не  стало  и  его.
И  вот  карьера  дипломата –
Тоска  и  больше  ничего.
Тьма  замыслов  в  уме  и  планов,
А  он  здесь – в  центре  Тегерана
Ждёт  смерти  с  саблей  наголо,
И  время  жизни  истекло.
И  пусть  хоть  впереди  бессмертье –
Закончил  «Горе  от  ума»,
«Россия  вспрянет  ото  сна»
Не  скоро  после  его  смерти.
Только  крылатые  слова
Давно  твердит  уже  молва.

III
Что  толку  со  своим  уставом
В  чужой  ломиться  монастырь!
Они  здесь  всем  своим  составом
Давно  читают  свой  псалтирь.
Свои  законы  здесь  и  боги,
И  получается  в  итоге,
Что  и  тебе  почтенья  нет,
Раз  нарушаешь  этикет.
Давно  уж  знают  дипломаты,
Что  дело  тонкое – Восток.
Не  предсказуем  и  итог,
Коль  обезьяне  дать  гранаты.
Вот  и  ревущая  толпа,
Как  обезьяна  та, права.

IV
Толпа  с  петель  срывает  двери
Под  вой  свинца  и  сабель  звон.
Не  люди  это  уже – звери,
А  у  зверей – один  закон:
Терзай  и  рви, с  пути  сметая.
И  дикая, шальная  стая
Легко  сминает  весь  конвой,
Кто  мёртвый, кто  ещё  живой –
Все  в  этом  море – как  игрушки.
Фанатики, на  пике  зла,
На  части  русских  рвут  тела.
И  тут  хоть  ты  пали  из  пушки –
Толпы  звериный  аппетит
Картечь, увы  не  охладит.

                V
Я  заглянул  в  Коран  украдкой.
Там  ценных  указаний  нет,
Что, мол, обвешайся  взрывчаткой,
Иди  в  метро. Большой  привет.
Но  только  в  мире  что  творится –
Не  описать, как  говорится,
И  с  возгласом  «Аллах  Акбар!»
Мир  ждёт  очередной  удар.
Ислам  не  хуже  всех  религий,
Но  в  нём  изъян  какой-то  есть –
Лишь  в  нём  фанатиков  не  счесть.
Для  них  один  Аллах – великий,
А  Магомет – его  пророк.
Из-за  чего  и  рвут  пупок.

                VI
Дела  благие  быстро  можно,
И  капитально  извратить.
Что  было  лёгким, станет  сложно,
Так  что  и  не  захочешь  жить.
В  любом  есть  деле  экстремалы –
На  плаху  с  песнями, на  шпалы,
За  своё  дело  лечь  костьми.
Фанатики, чёрт  их  возьми,
Послушные  марионетки,
С  ничтожной  горсткою  мозгов.
Мир, к  сожалению, таков –
В  нём  дураки, увы, не  редки.
В  нём  каждый  может, в  этом  суть,
Умом  и  дуростью  блеснуть.

                VII
«Погиб  поэт – невольник  чести»,
Погиб  на  дальних  рубежах.
И  был  ли  принесённой  вести 
Обрадован  персидский  шах?
И  как  тогда  княжна  рыдала,
Когда  о  гибели  узнала
Того, чьё  бедное  дитё
Под  сердцем  билось  у  неё
Надеждой  слабой  хоть  на  малость,
На  лучик  в  скомканной  судьбе,
Назло  звериной  той  толпе.
Увы, надежды  не  осталось,
И  счастья  несколько  недель
Ей  вечно  вспоминать  теперь.

                VIII
И  вот  в  дороге  два  поэта.
«Что  вы  везёте?»,- я  спросил.
И  мне  сказали: «Грибоеда»,
И  ком  мне  к  горлу  подкатил.
Мне  вспомнился  ненастный  вечер,
При  нашей  той – последней  встрече.
Он  грустен  был, как  никогда.
Пытаясь  подбодрить  тогда,
Его  спросил  я: «В  чём  кручина?
Что  тяготит  тебя, скажи?»
«Предчувствия  не  хороши.
Для  опасений  есть  причина.
Не  знаете  вы  тех  людей –
Глядишь, дойдёт  и  до  ножей».

                IX
Всё  обошлось  без  осложнений –
Велик  был  в  этот  раз  Аллах.
Царю, помимо  извинений,
Алмаз  прислал  персидский  шах.
И, много  это, или  мало,
Всё  возвратил, что  задолжал  он
За  поражение  в  войне.
Да  пусть  бы  даже  и  вдвойне –
Не  больно  это  интересно.
В  истории, прошу  учесть,
И  не  такие  драмы  есть.
Что  до  поэта, если  честно,
То  слава  редкая  ему,
И  горе  тоже – по  уму.

КОММЕНТАРИИ:
III - Грибоедов,как известно, пал жертвой политической провокации,устроенной исламскими
экстремистами совместно с английскими дипломатами и тайными агентами.Сюда же были вовлечены и шах Ирана и его сановники.Кроме того,Грибоедов вёл себя довольно дерзко при дворе,нарушал этикет и укрывал армян,желающих вернуться на Родину,среди которых были две одалиски и евнух из гарема родственника шаха Аллаяр-хана.
IV - было растерзано 37 человек - все сотрудники посольства,кроме одного - Мальцева,которому удалось спрятаться.
VII - Сын,которого заранее окрестили Александром,родился,чтобы тут же  умереть.

ПРОДОЛЖЕНИЕ - http://www.stihi.ru/2012/07/20/3469