Письмо Антуану Де Сент-Экзюпери

  Письмо Антуану Де Сент-Экзюпери

Дорогой, Антуан!
   
 Я пишу вам из две тысячи седьмого в ваши тридцатые.  И твердо верю, что вы прочитаете.
     Читая вашу книгу «Военный летчик»,  слово «Тулуза» стало для меня самым красивым на свете.  Ваш язык настолько совпал с моим внутренним, что я, наконец – то поняла, зачем нужна литература, и вообще искусство.  Нет, не подумайте, что мне эта сфера жизни не близка. Очень и очень близка. Но всегда, видела вокруг себя доказательства того, что никто не изменился после прикосновения с искусством. Может потому,  что люди стали глухи и слепы? А может потому, что это просто невозможно?   Я видела, как люди получали удовольствие, и потом, долго ходили, мусоля эти чувства, а когда свежесть этого проходила, то и мысли, вызванные кульминацией воздействия, постепенно стиралась. И они возвращались в свои ошибки и недостатки.  Люди просто развлекались. В середине жизни я  пришла к выводу, что искусство бессмысленно. Людей не изменишь.  Меняют людей лишь внутренняя боль; слова того, кого очень уважают,  и зависимость. Ведь большинство видов искусства – это компиляция чужих ошибок. Красивых, гадких, великих, но ошибок. А на чужих ошибках учатся только мудрые. Их так мало. Мудрых. Я к ним не отношусь.
     Прочитав вашу книгу «Военный летчик»,  почувствовала, что есть человек, который ощущает и говорит как я. Только несравнимо прекраснее, обостреннее, и острее.  В различных главах, нашла ответы и  описания того, что меня так мучило, или было очень интересно.  С тридцати двух лет я мечтаю летать на самолете, но не могу реализовать свою мечту. Это дорого. Но  верю, что смогу  в следующей жизни. Стану капитаном космического корабля. Да, вам могу признаться, что оказывается можно знать свое будущее. И уверенно говорить – БУДУ.
            Ваши рассказы о полетах я слушала, именно слушала (хотя  не знаю звука вашего голоса) взахлеб. Проживала ваши переживания, несмотря на то, что я не мужчина. Такая великая свобода – лететь над землей, пропуская под крыло геометрию городов и полей. Сидеть в Тулузе за вечерним кофе или коньяком, ощущая  песок форта Кап-Джуби, чувствуя, как тело и душа впитали часть планеты, а  здесь маленький слепой «котячий» мир, который видит только свои вечерне-страстные прелюдия.  Как если бы гигант смотрел на лилипутов, мудро и терпеливо наблюдая, как они переживают о своих песочных домиках. Но без всплеска гордыни, не осуждая и не смеясь над теми, кто не пролетает каждый месяц тысячи километров.
              Когда  вы описывали о газелях, африканских газелях, которых сколько вы не приручали и не кормили, они все равно смотрели на свободу, упираясь рожками в решетку. Отчего вы их не отпустили?  Вы ведь так ощущаете свободу, отчего вы их не отпустили? Зачем вам мучающиеся души газелей? Ведь после вы описали, как освободился от рабства человек. Несравнимо? Сравнимо!  Мне кажется, что всякое существо должно быть свободно.   И может быть, зоопарки, когда – нибудь исчезнут. 
             Читая ваши рассказы про Женевьеву, была поражена, как тонко может ощущать мужчина. Думала,  тонкость присуща только женщинам. Спасибо, вам за такой большой мир и за такую женщину, как она. Я стала учиться у нее. Спасибо вам за ваш язык, и ваши книги. Езжу с вашими книгами и беседую с вами.

       Спасибо вам, за то, что вы были. Как жаль, что мы живем в разное время.

       P.S.  Если можно, я напишу вам еще.