НА УГЛУ

               
С протянутой ладонью – глубинной жизни вольной,
Мужчина – не познать на вид, в каких годах-летах,
В усталый сырой вечер, что горечью бездольной,
Стоял – на перекрёстке лиц и улиц, на ветрах.

Бежали мимо люди, собой неся величья,
И пешеходам он – к чему? Монеты? Редко, в  горсть.
Одеты в слабость ноги, с чужого безразличья,
И тыкалась собачка – в жизнь, шершавая, не в злость…

Вокруг – нервозность, суета, чистые одежды –
Иной страны, иного мира – чистотою в грудь?
И каждый прожит день: незабытые надежды,
Иль, жизнь – чужая, не своя и рядом, чья же? Жуть?

А, кто не смог, смотреть в глаза – к радости бесжалья,
Стыдливостью монет – в ладонь: отводятся глаза…
Куда же, продана любовь, брошена в бесправья?
Раздавлена вся жизнь – в подвал, и брошена – в низа…

И холмики могил – родных, расплылись в далеко,
Найти уже, видать, никак и в тяжесть – нелегко.
И есть ли, где земля – на жизнь, чтоб быть собой – живьём?
И чтобы в радость дом, и свой, не ложью – на отъём.

Но, жмётся жизнь – у ног, родное существо – дрожа,
На весь остаток дней, им рядом, до конца – лежать…
Собачка – чёрная как ночь! Мужчина… на углу…
Ладонь протянута – на жизнь, что темень – по стеклу…