1. Холодные люди

Холодные люди.
Поэма.
Люди, которым холодно, замерзают в потоке вихря бесконечно обреченных на время мыслей, сотворенных одиночеством невидимых миру лиц, и творений, и смехом пустоты, отложенной на вечер пустого разума.

Потерявшиеся люди, которым холодно, бродят по бесконечному лабиринту собственного сознания без цели и желания придти куда-либо и натыкаются на грязные тихие улицы этого внутричерепного города.

Усталые люди, которым холодно, измождают себя до последней степени обморока, дабы увидеть Небо над небом и познать истинную сущность сна во время очередного кислородного прихода.
Вечно пьяные люди, которым холодно, пьют, хотя уже не могут даже вдыхать спиртовые забвения и летать внутри атмосферы вывернутого, разорванного и сшитого желудка или рыжеволосой шлюхи, которая единственная во всей мировой коробке со старыми пластинками знает, что есть истинная чистота бесчувственной плотской любви.

Одинокие люди, которым холодно, вырывают из сердца языки тех, кто говорил и брал обратно непростительные чувству слова, но не могут забыть и пишут по ночам полные перегара и блевотины стихи своим статуям.

Забытые люди, которым холодно, кипятят свои воспоминания на ложечке ностальгии, а затем вмазывают себя иллюзиями невозможного завтра и ложатся в кровать, целуя деревянный символ приближающегося забвения.

Молчаливые люди, которым холодно, никогда не говорят о своих кошмарных видениях мира, параллельного яблоку, потому что поклялись зашить себе рты, пройдясь по синим губам единственно-правдивым беспокойством боли, чтобы никогда больше не поднимать темы сосущей человеческой пропасти, а единственный их собеседник – это стены, окна, шкафы, двери,  стулья, соседские кошки, сигареты и желтые листы бумаги, впитывающие капельки чернильной крови, высосанные пером из вены преподобного улыбающегося педофила.

Пустые люди, которым холодно, не могут выносить нечто всепожирающие внутри себя и поэтому вытесняют его бутылками алкогольных плевков, смешанных с белым крестом счастья, и летят по облакам всеразумеющего безумия и влюбляются, чтобы силой своей космо-бисексуальной любви вытеснить то, что не дает отдавать себя полностью, и разбивают сердца, и сжигают фолианты своих историй в пустоту, и ненавидят себя, находя успокоение в этой ненависти.
Злые люди, которым холодно, ненавидят людей и охотятся, словно грациозные хищники, скаля зубы и звонко ломая носовые хрящи совести, а потом плачут обреченными слезами о том, что им не уготована койка на небесах в ложбинке таблетки обезболивающего.

Безумные люди, которым холодно, метаются по гротескно-отапливаемым квартирам в приступе маниакальной шизофрении, разбивая на частицы харкающегося блюза на собственные отражения, и с горящими от бешенства и зараженными очередной инфекцией идеи глазами стирают себе руки и желтые помятые листы в мясо своих биографий, наутро съедая пепел сожженных на парафино-белковой свечке отчаянья сочинений.

Сложные люди, которым холодно, молча сидят в нарастающих приступах оргазмической ломки и, роняя воду бестелесных мечтаний на свои колени, отрекаются от своих имен и лиц, оставляя лишь кристальный смысл эмоций, свернутый в мешочек раздраженных нервов.

Веселые люди, которым холодно, поджигают ботинки материального абсурда этого мира под безжизненными белыми лампами и смеются, как жестокие дети, радуясь, что можно плакать, а потом идут и пьют литры кислорода, подшучивая над истинной тенью своих отражений.
Отчаявшиеся люди, которым холодно, сдирают с себя груз панциря кожи и вырывают себе волосы, чтобы наиболее полно ощутить тепло на дне пустой бутылки с дымом.

Космически-мудрые люди, которым холодно, не посещав промытых моралями академий, познают великую связь пропастей времени и материи и находят истины в общении с глубинным разумом деревьев, познают лишенные мнения смыслы существования, которые невозможно произнести словами человеческого создания.

Горячие люди, которым холодно, разбегаются и прыгают в фонтанные дыры черепа, окунаясь в стеклянные брызги самообмана, купаясь в бисквитных извилинах чужого сознания, ныряя вглубь первородного нейронного ублажения, дабы найти на дне лесбийского поцелуя золотые ключи от спасения.

Ослепительно голые люди, которым холодно, чисты, как сверкающий снежный ангел, на дне пакетика с порошком, готовым подарить свой девственный экстаз, невинный от того, что вся, лежащая на розовых простынях стонущая и томящаяся вселенная объемлет все кометы в потоке дыхания черных дыр своей материнской звездно-вагинальной любовью.

Холодные люди, которым холодно, не просят тепла, или одежды, или горячего чая, а сидят, согнувшись, на бесчувственных ступенях ожидания благословления и не бояться замерзнуть, потому что сотканная Мессией озарения подпалено-шерстяная материя обнимает их костлявые плечи, даруя связь с кем-то единственно верным на кончике зеленой галлюцинации.

Исчерпанные люди, которым холодно, прячутся на крышах домов, в бетонных квадратных клетках, боясь собственных идей и желания кричать хриплым, прокуренным голосом.

Блуждающие люди, которым холодно, приходят утром на станцию отправления конца, садятся на барабанный зов рельсов и познают сладко-тающую пустоту спокойствия мыслей, ведущей к общей формуле вселенского движения исканий на пыльной дороги.

Голодные люди, которым холодно, отказываются от паралонового паштета из бумажного мяса глянцевой продукции и ядерных взрывов бескислородных кислотных пузырьков в слепом стеклянном стакане проповедующей рекламы.

Бесконечно-красивые люди, которым холодно, не смотрят на пустых, завернутые в пленку, особей человеческого помутнения, пожирающих самую суть откровенности белковых отношений и диктующих отравляюще-коронующие секреции издержек разума.

Дикие люди, которым холодно, воют на отражение луны в одиноко-повесившейся лампочке и кусают, превращая в аромат раздумий, каждого приближающегося освободить ее от продуктов замыкающегося удушья, потушив движение отчаянно-заряженных напряженно-истраченных на жизнь ради существования порывов.

Потухшие люди, которым холодно, запираются в стенах своих разочарований, пытаясь вырыть из колодцев воспоминаний золотую сверкающую цель всего мирового безумия.

Несчастные люди, которым холодно, не признают своих слез, отрицая гложущую протухшую боль аспириновым классическим  развратом и безмыслием космического существования, и ищут себе подобных счастливых, обучая их бездушной человеческой охоте.

Кричащие люди, которым холодно, проклинают всепоглощающую тишину, сотканную из феррума кухонного разделочного ножа, - единственного и непризнанного страха, являющегося истинным врагом всего жаждущего спирали жизни, и, даруя существование миру своими криками, сходят с ума, прокусывая насквозь окоченевшие губы, но не переставая кричать.

Спящие люди, которым холодно, желают спокойного сна своим невидимым призракам, наделенным личностями и разумом, но, не получив ответа, сворачивают свои иллюзии в одеяла бумажной папиросы и проживают день в кофемолке воспоминаний своих звездочных  несбыточных мечтаний.

Бегущие люди, которым холодно, не имеют домов, квартир, семей, собак, утренних газет, пропитанных истомами черно-белой банальности идеалов жизни, одержимые страхом конечности времени, отдаются сверкающему потоку пространства, который приносит их в непрерывную прелюдию суеты человеческой эволюции.

Разбитые люди, которым холодно, режут осколотыми конечностями плоти других целых существ, даруя им сладость скорейшего лишения целостности.

Глупые люди, которым холодно, сочиняют безвкусные прозрачные романсы, отдают эры жизни на пересоленные спагетти и типичные любовные истории, возвышают себя на постаменты из мусорных баков и сбрасывают свои тела с небоскребов мерзко-расчетливой капиталистической мудрости, оставаясь верны призракам причастию порока.

Прекрасные люди, которым холодно, не спят ночами в обнимку со своими святыми иллюзиями и днем даруют им жизнь, просверливая дыры в своем алмазном теле, а затем их детища, обретя насущные формы, отвергают их, и другие теплокровные создания, не уразумев силу, которая движет мир, клеят на них марки гонения, и они, прекрасные люди, однажды ночью не могут выносить света собственного создания и тушат его о накалившийся асфальт, об ядерную  любовь дарующих сон таблеток, о плачущие рельсы никуда не ведущих поездов, о нежнейшее прикосновение острия по изголодавшейся коже, оставляя вселенную червям поживающим плоть, разум и природу.