Ответное признание

Я не отдам тебя воспоминаньям,
И в прошлом не оставлю, не проси.
Пусть будет нашим общим пониманьем,
Осенний шелест писем о любви.

В опавших листьях вздохи потерялись,
Грусть мелким дождиком сегодня моросит.
И хоть с тобой давно мы не встречались.
И под дождем любовь моя горит.

Как клены багровеют и пылают,
Надев осенний сказочный наряд.
И вместо слез листочки вниз бросают,
И Бога за судьбу благодарят.

Благодарю судьбу за нашу встречу,
За нежный взгляд, что серые глаза
Мне подарили. На любовь отвечу.
То не печаль, то радости слеза.


Еще через день она решила поговорить с ним, рассказать о том, что она чувствует по отношению к нему. Она начала звонить сразу же, как только проснулась. Но противный мерзкий голос твердил, что  телефон абонента выключен или находится вне зоны доступа. Ее била мелкая дрожь. Периодически мир начинал плыть перед глазами. Она выхватывала из привычной картинки мира что-нибудь, за что можно было уцепиться взглядом, что-то приземленное: дерево за окном, например. Но стоило взгляду переползти на небо и на плывущее облако, мир опять начинал сползать в сторону. Наконец  в трубке гудки.
- Возьми трубку, пожалуйста, возьми трубку. Мне надо сказать тебе что-то очень важное.
И голос со знакомой бархатной интонацией произнес:
- Аллё?
- Солнышко, мое любимое солнышко. Хорошо, что ты наконец взял трубку. Мне нужно тебе сказать что-то очень важное. Я люблю тебя. Я люблю тебя так, как никто никогда не любил на этой земле. Потому что ты самый лучший человек на свете. Я безумно тебя люблю. И спасибо тебе за то, что ты уехал. Ты сделал очень правильно, Мы будем вместе, теперь я это твердо знаю.

- Я тоже тебя люблю, солнышко, - и у него вырвался вздох облегчения, - но я теперь очень далеко.
- Ты не дальше и не ближе, чем был. Ты также здесь рядом со мной, только минута общения с тобой стала стоить немного больше.

Жизнь шла своим чередом, наполненная событиями, общением с разными людьми, приятными и неприятными, но необходимыми делами. Но чтобы она не делала, чем не занималась, она была с ним. Параллельно с любой мыслью, шла мысль о нем. Она вспоминала в подробностях каждый день, проведенный вместе. В памяти всплывали эпизоды, которые ей казались  незначительными, недостойными того, чтобы выделять им место на полочках в кладовой памяти. Но она все же заботливо осматривала их со всех сторон, выискивала мельчайшие детали, запоминала и сдавала на хранение.
Как он немного поджимает губы, когда, смущаясь, говорит что-то, и эта смущенная улыбка была дорога ей до того, что сердце начинало сладко щемить. Его смех, который так редко раздается. Его руки, которые чего только не делали за эти тридцать лет. А не делали они только одного, они никогда не ласкали ее.
Он опять приболел. Но теперь она не могла привезти ему лекарство, могла только приласкать и пожалеть по телефону. Из-за температуры он спал круглые сутки и отвечал сонным тягуче сладким голосом, не вполне проснувшись, вернее совсем не проснувшись, а разговаривая с ней во сне. Ей очень нравился его голос в такие моменты, на нее накатывала волна всепоглощающей нежности. Его сонный голос проникал в каждую клеточку ее тела, терзал ее страстью, которая налетала в самый неподходящий момент. Например, посреди улицы в потоке машин, когда нужно было следить за ситуацией на дороге, на нее налетал шквал страстей, которые не давали дышать, и все замирало внутри от нестерпимо жгучего желания. Которое клокотало и билось внутри нее и просило удовлетворения и выхода, и не находя его тихо замирало в уголке ее души или выливалось в очередной стих: