Триптих У грани

Светлячки


Даже посерёдке дня
путь лежит сквозь тьму.
Сил немного у меня,
жить бы по уму.
Суетливая душа
норовит вперёд.
Вовсе некогда дышать,
совесть не даёт.
Очень вредная она,
с хваткою клеща.
Сокращает время сна
и по швам трещат
оправданий сюртуки,
башмаки мечты.
Всё на свете – пустяки.
В царстве темноты
вещь никчёмная – очки,
сколь ни сквернословь.
Выручают светлячки –
нежность да любовь…




Неподсуден


Нахлынула странная, душная муть
в ней двигаться трудно, и трудно вздохнуть.
Густая, как облако дыма.
Махнуть бы рукою.  Не можно никак.
Отдаться покою – нехитрый пустяк,
но двигаться необходимо.

Нагрянула злая, как одурь, чума,
которая душит и сводит с ума,
запасы ума невелИки.
А что до эмоций – отряд их продрог
и жалобно трётся, по-пёсьи, у ног,
чувствительный, но безъязыкий.

Я сам языкаст, только проку с того?
Грущу, коли рядышком нет никого,
сияю улыбкой на людях.
Улыбка бесплатна, сияй – не хочу!
И людям приятно, и мне по плечу.
А тех, кто смеётся, не  судят!..




Не впрок


Может быть, несложно сменить тональность,
благо есть и опыт и мастерство.
Только фальшь пробьётся, как в щели свет.
Значит, оглядевшись, принять реальность,
суть вещей, невзрачное естество,
что, на вкус, горчит, да замены нет.

Не за ради прочих и не для позы,
не нытью в угоду, не смеху для,
но спокойно, просто и напрямик.
Осознать неброскую чёрствость прозы,
довести иллюзии до нуля,
но, не пожелав прикусить язык.

Станет, неприкушенный, мчать строками,
оставляя страхи да вздохи между
этих самых, рванных, горячих строк.
И душа, на время, уронит камень,
замурлычет глупый мотив надежды,
что, при всём желаньи, увы, не впрок…