Сильная женщина

               Медленно иду по горячему песку вдоль берега. Продвигаюсь мимо лежащих тел, словно через поле битвы. Кажется, сегодня солнце побеждало, и люди отступали, прятались в тень. Усиленная автомобилями, мотоциклами, мотороллерами и вездеходами человеческая плоть жаждала реванша, вновь и вновь шла в наступление.
                Плоское блюдо залива блестело как зеркало. Вода ушла, обнажая поляны зеленых водорослей и торчащие, словно спины доисторических животных, камни. Присаживаюсь на один из их и начинаю набрасывать в альбоме живописную группу загорелых девушек, едва прикрытых лоскутками купальных костюмов. Заметив внимание, они начинают откровенно позировать.
                Из-за ближайших кустов стелется сизый дым и запах горящего мяса, сдобренного специями. Какой же русский отдых обходится без шашлыков? Это такое же незыблемое правило, как и охота до быстрой езды. Помутневшие от спиртного и солнца глаза, красные, медленно жующие потные лица, висящие подбородки и дрожащие как студень груди, - все это сливалось в одну разгоряченную массу. Ощущение вечного праздника дополнялось проходившей в летнем кафе свадьбой. Неувядающим голосом комсомольского работника пожилой, лысоватый ведущий уверенно дирижировал действиями гостей и поздравлял молодых. Звучала музыка из бразильских сериалов.
                Работать больше не хотелось. Поднявшись в верхнее кафе, едва успеваю несколькими линиями набросать одинокую фигурку дамы в шляпке с крохотной собачкой на руках. Она искала кого-то здесь и совершенно выпадала из атмосферы общего праздника. Почувствовав мой взгляд, она нервно повела плечами и быстро ушла.
                Теперь неспешная чашка кофе за столиком. Звонок моего телефона взрывает этот мир тревожным сигналом.
              - Где ты сейчас? Мне очень плохо, слышишь? Приезжай, я …
              Было странно, но оказываюсь в этот момент почти рядом. Нас разделяет всего несколько сотен метров.
              - Я уже здесь, бегу...
              - А ты ведь не ждал моего звонка...
              Лифт, длинный коридор гостиницы с открытой настежь дверью. Ее фигура у окна. Всегда тонкая и прямая, сейчас она будто сломанная грубой рукой игрушка. Казалось, непосильная тяжесть опустилась на плечи. И глаза, беззащитные и широко открытые... Так смотрит ребенок, которого ударил взрослый человек, хорошо уверенный в своей безнаказанности.
               Осторожно беру в руки ее пальцы, холодные как лед. Сжимаю их в ладонях и они теплеют. Мы опять рядом. Капля за каплей уходит боль и обида. Теперь тревоги видятся нам легче, как бы со стороны.
              Мы давние друзья и дорожим своими отношениями, но видимся очень редко.
              - Все же приятно, что в такие минуты, я оказываюсь первым в списке твоих друзей.
              - Ты не груб, как многие, и с тобой всегда спокойнее за себя.
              Она постепенно возвращалась в прежнюю себя, ироничную, уверенную в себе женщину. Только в уголках серых глаз все еще затаились маленькие льдинки. Может это были слезы, которые она всегда умела скрывать.
              - Только не очень обольщайся на свой счет. Ты ведь знаешь, что мне никто не нужен. У тебя творческая натура, а мне с такими людьми всегда не везло. Ты ведь тоже всегда один.
               - Люди искусства не слишком хороши для семьи. Они больше заняты собой, ищут признания и хотят, чтобы служили им, - отвечаю я.
               Она была одной из тех успешных питерских женщин, для которых любая цель досягаема, нужно только сильно захотеть и много работать. Это давно стало жизненным принципом. Казалось, ее годы остановились где-то чуть за 30. В таком возрасте женщина может находиться сколь угодно долго, если умеет следить за собой. Только нужно всегда находить чуточку времени для себя. Даже в спортивном зале, где мышцы тянутся до боли. Нет, здесь не было любви к себе. Это давно превратилось для нее в жестокую необходимость существования, планку, которую ниже не опускала.
               Незаметно для себя мы давно оказались в мире вещей, нужных и не очень. Удобные, красивые вещи любят и берегут. Какое-то место там занимаем и мы. Нами ведь тоже пользуются, как бы при этом не называли. Иногда потом беззастенчиво выбрасывают и забывают. Как старую вещь, как надоевшую игрушку. Здесь все имеет свою цену. Значит, ее нужно постоянно поддерживать, но со временем, делать это становится труднее. Нужно еще, при этом,  постараться не сойти с ума. Иногда все это кажется мне дурно затянувшимся сном. Стоит только очнуться, подставить воспаленную воображением голову под ледяную воду, и все приобретет нормальный человеческий вид.
             Теперь мы сидим на полу, и я осторожно кормлю черешней из своих губ в ее ждущие, приоткрытые губы. Потом медленно и жадно целуемся до изнеможения, два истосковавшихся по теплу и ласке человека. У нас с ней все как в песне, про то, как "встретились два одиночества, развели у дороги костер". В эту светлую летнюю ночь она была и сильной, и слабой, и беззащитной. Но именно такой она нравилась мне более всего.
            Наступило утро следующего дня, и снова жаром накалялось летнее солнце. Украдкой любуюсь совершенными линиями ее обнаженного тела, блеском глаз, в которых осталось тепло и усталость прошедшей ночи. Она чувствует это и отвечает улыбкой.
            Мне позвонила дочь. Теперь она с живым интересом наблюдает за нашим разговором по телефону.
           - Какие у тебя хорошие и доверительные отношения с дочерью.
           - Да, я очень люблю ее, она самый близкий и дорогой мне человек.
           У нее тоже была взрослая дочь, но отношения складывались трудно. Наверное, приходит такое время, когда у женщин это получается немного сложнее, чем у мужчин.
           На парковку к гостинице подъехал автомобиль дорожной полиции. Кто-то из наших соседей развлекался и гонял ночью на встречном движении по Приморскому шоссе. Случилась авария, пришло время разбираться и платить по счетам. Она тоже любила свой автомобиль, похожий на серебристый снаряд. Любила мчаться на нем по дамбе через гладь залива, нырять в длинный гулкий подводный тоннель. Казалось, что в какой-то момент за спиной вырастали крылья, и тогда колеса отрывались от земли, воздух рвался и свистел в ушах. В такие мгновения она могла забываться и не думать совершенно ни о чем.
          Я снова и снова набирал номер ее телефона. Трубка не отвечала, гудки... Охватывала тревога за человека доверившегося мне и ставшего очень близким. Может быть сейчас, там, за этим поворотом мелькнет стремительно ее серебристый автомобиль, и снова услышу самые простые в мире слова: "Здравствуй, это я" ...