Мой крейсер Аврора

Детская память - странное существо.
Вот прошло уже почти пятьдесят лет, а я помню одну детскую песенку и понимаю, что обязан этой памятью детской обиде. И выходит, что обида запоминается накрепко, таится где-то в подсознании и до поры до времени не вылазит. А потом выбрасывает наверх секунду  из детства. И ты удивляешься: надо же, как же это запомнилось? А задумавшись удивляешься еще больше: от обиды запомнилось. Хорошее не оставляет таких четких зарубок на памяти. Хорошее оставляет только общие ощущения.
Мне было лет пять, когда в детском саду готовили зимний утренник. В числе четырех счастливцев я должен был танцевать матросский танец, в финале которого под елку выкатывалась «Аврора» с подарками для всех нас, ребятишек.
«Аврору» сделал мой папа из фанеры, на подшипниках. Помню, что там  точно была мачта и носовое орудие. Как и положено на крейсере.
И мы учили танец матросский и песенку. Собственно, танец просто как бы повторял в движениях то, о чем пелось в песенке. Мы то тянули канаты, то прикладывали к глазам «бинокли». То бодро смотрели в морскую даль из-под ладошки.
И в эти же дни к нам из Балея Читинской области, родового города по маминой линии, города золотодобытчиков (как в песне - «Шилка и Нерчинск не страшны теперь...» - Шилка этот как раз золотоносная река при Балее), - так вот, из этого города приехал родственник. Я его совсем не помню, кажется, дядя Миша. Фамилию запомнил - Соколов.
И так он мн понравился, да еще тем, что сказал - а давайте я Андрея заберу на зимние каникулы в Балей к бабе и деду. И родители мои согласились.
Я был счастлив, в садике все это объявили, потому что поездка как раз выпадала на праздник. Меня уговаривали, кажется, подождать, чтобы номер с танцем не распался, но я ни в какую не соглашался. Все уже знали, что я еду в Балей. И мой приятель даже просился со мною. Я великодушно обещал.
Тогда это была фантастическая поездка: через Яблоневый хребет состав тянули два паровоза, живых, сопящих, мохнатых от дыма и пара.
О чем еще мечтать?
А танце меня заменили. Но это было уже не важно.
А итог был такой же примерно, как в рассказе Виктора Драгунского «Расскажите мне про Сингапур»: дядя сел на поезд и уехал. Один. А я остался в садике, в песенку обратно меня не взяли, там уже был четвертый танцор, и «Аврору» с подарками выкатывали мальчики в бескозырках и матросках без меня.
Я был простым зрителем.
Вот это было горе!..
Вот это была обида!
Взрослый хороший дядя - так обманул...
Сейчас мне 52, даже с половинкой. Но я до сих пор помню ту детскую песенку, которую не спел, выкатывая «Аврору»:

«Ходят волны вокруг вот такие,
Вот такие большие, как дом!
Мы, отважные волки морские,
Прямо в бурное море плывем!
Якоря мы поднимем - вот так,
Паруса мы поставим - вот так.
Веселее, моряк!
Веселее, моряк!
Делай так,
И - вот так,
И - вот так.

Поплывем мы в далекие страны,
Где огромные звезды видны,
Где на ветках сидят обезьяны
И гуляют большие слоны.
К берегам мы причалим - вот так!
Якоря мы поставим - вот так!
Веселее, моряк!
Веселее, моряк!
Делай так,
И - вот так,
И - вот так!»

Утром я напеваю ее, быстро шагая по палубе теплохода «Александр Радищев», на ветру, проходя свои положенные четыре круга по палубе после сна. Ветерок студено бодрит, песенка задает ритм. И - движения. Наверное, нелепо выглядит взрослый дядька, показывающий на ходу, как «Якоря мы поднимем - вот так! Паруса мы поставим - вот так!»
Веселее, моряк!..
Спасибо тебе, детская обида.