В Одессе

На улице Перекопской победы
Всегда собирались набоковеды.
Звучало бетховенское та-да-да-дам,
И начинали. По средам.
Авангард набоковедения мирового.
Всегда по средам. В еврейской столовой.

А главный ихний Лозовский Арон
Поехал купаться на Ланжерон.
В набоковедении он был мастак,
Но вот, утонул, непонятно как.

И тут же к уборщице тёте Клаве
Явился историк Иосиф Флавий.
Увидев подобную абракадабру,
От страха она уронила швабру.
Старуха знала с детского сада,
Что этот предатель сдал Масаду.
А он говорит ей: "Пойдём, покурим
И выпьем вина. Всё же праздник. Пурим".

В тот день набоковский ареопаг
Возглавил временно некий Пак,
Поскольку профессор Лозовский Арон
 Лежал бесстрастно и ждал похорон.
И вот раскричался кореец Пак:
"А ну-ка, Флавий, сними лапсердак.
Мы здесь собрались, серьёзные люди
И с оборванцем водиться не будем!
К тому же ты римлянам сдал Масаду.
Поэтому вовсе тебя не надо".
Хоть был корейцем тот самый Пак,
Он отродясь не едал собак,
Зато накропал целый том про "Лолиту",
Где было много воды налито.

Давно хотел написать об Одессе,
Хотя бы в память о тёте Гнесе.
И вышла полная белиберда,
Что удаётся отнюдь не всегда.