День Купалы

Лишь солнце вышло из купели,
одежды старых гусляров
белели, а венки пестрели
гирляндами лесных цветов.
Не просто день обыкновенный,
Купалы праздник в жизнь идёт.
Над озером, к горе священной
стекался из общин народ.
Пологий холм вёл вниз, к лужайке,
а, на вершине у него
берёзы белые хозяйки
шептали тайное своё.
С дубовой рощицей смыкаясь,
и образуя даль в леса,
берёзы, на ветру качаясь,
смотрели вниз на чудеса.
С утра шла суета земная:
там, на лужайке молодёжь,
лучину и стволы, таская,
вела  предпраздничный галдёж.
С огнём священным не до шутки,
живое дерево нужно,
у мёртвого прошли минутки,
в нём обитает смерть давно.
Искали то, что было суше,
но чтоб держалось на корню.
Находке радовались души
в дань поклонения огню.
Со всех сторон тянулись люди,
шли вереницами к кострам:
мужчин в сермягах шаг был труден,
был у детей пыл к озорствам,
и женских платьев лёгкий шелест
с зелёным, ярким пояском
мелькал в венках, а смятый вереск
о шествии запомнил  том.
Гусляр, устроившись  под  дубом,
запел, качая головой.
Не в лад, порой в звучанье грубом
ему подпел гусляр другой.
Закончив петь, молчали оба,
тут грянул песню громкий хор.
Для всех момент настал особый,
все к небу обратили взор.
Спешило солнце в колеснице,
за облаками пряча луч.
Пришедших озаряя лица,
закат был ярок и тягуч.
Но даром время не теряя,
возле общинных пепелищ
устроилась толпа людская,
весельем наполняя тишь.
Расселись на земле старухи,
крепкий настой залив в горшки,
задабривая снедью духи,
отмахиваясь от мошки.
Все блюда с мясом, караваи
и праздничные калачи
нагромоздили сверх, до края
на холст в закатные лучи.
Шептались девушки в сторонке,
к ним парни подошли гурьбой,
их разговор совсем негромкий
крик заглушал наперебой
детей, игравших на поляне,
что в запуски вели игру.
Хор голосил, в общинном стане
все ждали девушку одну.
Она споёт песнь о Купале
и первой подожжёт костёр.
Спускался сумерек на дали,
охватывая тьмой простор.
Огонь, как очага основа
не отдавался чужаку.
Парни из дерева сухого
пытались высечь в  темь искру.
Горя, лучины задымились
и силуэты вдалеке,
огонь из тьмы туманной вынес
с охапками травы в руке.
То были сёстры – возглас, крики
приветствием повергли тьму,
но не бесчинством в стане диком,
а поклонением огню.
Одной вручили свет лучины,
и, озаряя свет небес,
огонь,  как будто бы с вершины
зажёг костёр, мрак тьмы исчез.
В ту же минуту ярким цветом
других костров зажглись огни.
«Купала!» - разносился ветром
голос с поверхности земли.
Казалось, всё поёт, ликуя:
мужчин и женщин хоровод
плясать пустился, торжествуя,
на отклик трав, небес и вод.
Старухи хлопали в ладоши,
и в теле ощутив прилив,
свой вспоминали день хороший,
где юности гремел мотив.
Но молодая выводила
знакомый текст на нужный лад,
небесных звёзд земная сила
сияла при луне в сто крат.
В кострах плясали вихрем тени,
с волос спадали вниз венки,
в неистовстве ночных видений
мерцали в искрах светляки.
В прыжках через костёр столкнувшись,
катались парни по траве.
Гвалт, в бой кулачный обернувшись,
бывало,  разнимали все.
А с девушками зло такое
происходило в ночь чудес,
их похищало колдовское
и силой уводило в лес.
Всех девушек оберегали,
хоть и шутили в кураже,
но коль  черны в рассвете дали,
то надо быть настороже.
Зажжённых факелов мерцанье
вокруг засеянных полей,
бортей, лугов, как восклицанье
пьянило жизнью светлых дней.
Уже, не знали то ли утро,
то ли вечерняя заря,
лишь Бог, устроившись уютно,
глядел с небес на блеск огня.
Забрезжил день сияньем новым,
едва успела скрыться ночь,
и было озеро лиловым
в цвет вечера почти точь в точь.







В основу произведения  был взят эпизод празднования  Дня Купалы из романа «Старое предание» польского писателя Юзефа Игнацкого Крашевского (глава 12).
«Старое предание» всегда пользовалось большой популярностью не только в Польше, но и за её пределами и постоянно привлекало к себе  внимание писателей, композиторов, живописцев. Так, польским писателем 19 века Анджеем Щепанским  на сюжет «Старого предания» была написана драма в пяти актах – «Пяст 1» (1891год); композитором Владиславом Желенским – опера под тем же названием (1906год); художниками Э.Адриолли (1878год) и А. Гавинским (1909год) сделаны иллюстрации к роману. Роман польского писателя оживляет обычаи, быт и верования древнейших славян, рассказывая об их вольнолюбивых стремлениях, и показывает картину зарождения государства на заре истории польского народа.