Трамвай 40

После школы по ныне Введенской
Я иду, подгибая колени.
Мне 12 . Я еду на Энгельса
К деду с бабушкой на пельмени.
Мама вновь до шести на работе,
А отец, как всегда, в экспедиции.
Неплохая погода вроде.
Солнце греет прохожих лица.
Лед гремит в водосточных трубах.
Вот растает и будет сухо.
Люди снимут лохматые шубы
Очень скоро уже по слухам.
Я иду по тротуару мокрому
На трамвай, что идет до Энгельса.
На тринадцатой остановке
Я выпрыгиваю на Дрезденской.
По дворам, по знакомой линии,
Прохожу  и  с кем-то здороваюсь
«Это  внук Катерины Васильевны…» -
За спиной поясняет голос.
Все растаяло, высохло, вымерло.
Мне за сорок.  Другие улицы
Мне судьба под ногами вывела,
Небесами другими хмурится.
Я не езжу давно в трамвае.
Нет на Выборгской адресатов.
И на облачке в теплом рае –
Дед Филипп и бабушка Катя.

А на тихом Охтинском кладбище
За семейною общей оградой
Спят другие деды и бабушки.
Отсыпаются после блокады.
Я бываю там очень редко,
Что бы их не побеспокоить.
Только память кусает едко
И виденьем меня изводит,
Будто я в новых чешских ботинках
С толстым ранцем поспешно и споро
Хвать за дужку железной спинки …
Я - в трамвае под номером сорок.