Исповедь 6

ИСПОВЕДЬ ИМЕНАМ (продолжение)

О, имена! Вы истинной святыне
Готовы в основанье лечь, молясь.
Но у толпы особенное имя,
Особенные жесты, честь и масть.
Она кипит, вселенская толпа,
Кипит густой котел непониманья,
И так ведется испокон веков.

Забыли мы, что есть на свете Бог.
Он правит миром, душами, вещами –
И в городе большом он рядом с нами,
И, вроде нас, безумно одинок.

… Я помню имя друга. Он ушел
Когда-то не спросивши разрешенья:
Ушел из жизни просто и внезапно:
Так комнату порой мы покидаем,
Чтоб выйти в кухню и поставить чайник.

Носил он имя светлого творца
Чудесных песен, деревянных масок,
Бумажных змеев, голубей и лодок.
Его убил любимый мною город.
Он имя взял и к вечности ушел.
И это был единственный мой друг.

Когда погиб он, не хватило рук,
Чтоб гроб нести от морга до машины.
С шофером вместе мы несли его.
Зима над нами высилась морозно.
Мы чуяли, как жёстко и бесслёзно
Смерть на земле справляет торжество.

… Я помню имя женское. Оно
Меня томило солнечным томленьем.
Я в нем дышал свободно и легко.
Я в нем умел летать. Оно цвело
И в то же время плоти не имело.
Оно сияло, маялось, болело.
А я – бедняк! – я так любил его!
Должно быть, даже больше той родной,
Которой имя то принадлежало.
И от меня родная убежала,
И это имя унесла с собой.

… Я помню имена слепых детей,
Живущих в загородном интернате.
Нечаянно наткнулся я на них.
Две пары глаз глядели сквозь решетку
Густого очарованного сада:
Глядели – и не видели! Бог мой,
Я отдал бы, пожалуй, всё на свете,
Чтоб солнца свет увидели они.
Но отдавать – кому? И как отдать
Ты можешь то, что не имеешь ты?
И всё осталось на своих местах.
И продолжали быть слепыми дети.

Теперь я за городом не бываю
И исповедуюсь по-городскому:
Домам, машинам, ночи, именам,
Добру и злу, тревоге и тщеславью,
Деревьям, людям, птицам и дождям…
И всё, как встарь, люблю и забываю.