Какой мужчина!

  Ходит  он  прыгающей  походкой,  будто  застоявшийся, выпущенный  из стойла  на  волю,  конь. Полноватый   корпус  натуго перепоясан  ремнем. Крепкая шея  затянута  галстуком  с  аккуратным  узлом.  Ворот  рубашки  чист, полы пиджака  лихо  распахнуты. Он  немного кособочит,  и  потому  каблуки ботинок  стерты.

 Не молод, не красавец,  но  всегда  выбрит,  и надушен. Серебристые  виски  его не  портят,  скорее  наоборот, облагораживают рязанскую  физиономию. Он  это знает, и  при  случае, кокетливо заметит...
- Молодцу  и   седина  к  лицу!

Когда  он   входит  в  какую-нибудь контору,  лицо  его  преображается,  взгляд сияет, а  тело  изображает  Чичиковскую, приятную учтивость.
  Всех  знает  по  имени, отчеству.  Но,  если  и  не  знает,  то  этого  невозможно заметить.   Он  так  искренне  интересуется  вашими  проблемами,  сопереживает, заглядывает  в  глаза,  что невольно  веришь  в  его особенное  расположение к вам. Многие  делятся  с  ним  наболевшим.
  - Как  ваши  дела, дорогая? – проникновенно спрашивает  он, удерживая чью-нибудь руку.
  - Какой  мужчина, - вздыхают,  облагодетельствованные  его вниманием.
  - Никогда мимо  не  пройдет.
- Душка, - перешептываются  дебелые дамы, поправляя увядшие прелести. 
  Даже  самые  молодые  не  прочь   пококетничать. У  него  всегда  найдется  для них,  какой-нибудь  залежалый  комплимент.
- Цветешь,  как  роза, - шепчет  он  в  порозовевшее  ушко, задрипанной, серенькой  мышке.  Глядишь, та  уж  и  преобразилась, сияет, как мартовский снег и, отныне, готова к услугам.
  - Кто  еще  ее наградит  таким  вниманием?

С мужской  половиной человечества он  другой.  С равными,  рубаха – парень, свой  в  доску,  говорун;  всегда  войдет в положение,  поможет.
- Последнюю рубаху отдаст, - говорят о нем.
- Да… и  сказать  умеет…  не  лезет в карман за словом.
- Балагур, - соглашаются  все.
- Ходок, -  усмехаются  старички.
С  начальством  все   по-другому: - Будет  сделано...  так  точно!
- Ответственный, - замечают вышестоящие.- Горит на работе…

 Он быстро продвигается по службе, не утрачивая, при этом, должной  учтивости.
Завсегдатай  компаний,  метко  определяет авторитеты,  и  тут  же оказывается, где-то,  поблизости.

  Насобачился  произносить тосты, и гордится этим умением. Всегда садится, во главе стола и ждет.  Подвыпивший  народ  начинает упрашивать.  После некоторых, сомнений,  и колебаний  тот  великодушно  соглашается.
Его тосты высокопарны, поздравления длинны, но приурочены к данному  событию, и, всегда к месту.
Постучав  ложечкой  по стакану, напоминает разгулявшейся публике.
- Мы  сегодня  собрались  по поводу… и делает многозначительную паузу.
Все  затихают  и  начинают лихорадочно соображать, по какому же поводу они собрались.  Публика  замирает. И вот тут, в полной тишине, он поражает всех свежим анекдотом.  Все аплодируют.
- Ну,  молодец!  Ну,  голова!

 Окончательно  уверовав  в  свое предназначение,  провозглашает себя тамадой,   и надрывается, в порыве вдохновения.
- Пей  до  дна, пей  до  дна, пей до дна, пей до дна, - если просит тебя тамада!
На  поминках  не  обойдет   вниманием   покойного...  Голосом, полным сочувствия, вызовет слезы на измученных лицах родственников и близких.
- И  пусть  земля  ему  будет пухом, - горестно  опрокидывает  он  очередную рюмку.
- Мы  всегда  с  вами! Обращайтесь...Поможем...
Все растроганы: - такой внимательный,  необыкновенный!

Но  вот  он  уже,  на  чьих-то именинах.
- Налейте,  налейте  стакан  мне  вина,  рассказывать  нет больше мочи!
- Простой  мужик, - делятся  впечатлениями окружающие.
      Один из его любимых  праздников, женский день, восьмое марта.  Начиная с утра, он обносит, по рангу, сослуживиц  сувенирами, коробочками с духами, конфетами. И вот он уже желанный гость на их празднике.
- Без  вас, наши любимые, обожаемые,  родные, мы -  мужчины, ничто! За вас!
И снова благодарные аплодисменты, многообещающие взгляды.
-  Какой  мужчина!  Вот,  жене - то повезло! 
- А  что  это  ее  никогда   не видно?
- Да, что вы! Она же совсем больная! Он  еще  и  за  ней  ухаживает!
- Несчастный!  Бывает  же  такое!
От  него  не  ускользает  внимание  к  его  персоне и  он, закрепляя позиции, трогательно запевает.
- Устал  я  греться   у чужого  огня!  Ну,  где  же сердце,  что  полюбит  меня!
Глаза  его  увлажняются:  - Эх,  жизнь,  копейка!

  Ночью  он  суетливо выбирается  из  чьей – нибудь  постели,  поеживается… Воровато  оглядываясь,  натягивает   смятые штаны, на цыпочках  идет  в прихожую.
Мельком  заглядывает  в  зеркало,  трет  пальцами морщины, спешно  напяливает ботинки,  и  ускользает. 
Лицо его осунулось, позеленело, под глазами набухли мешки.
- Пора  идти. На  работу  надо  приходить  свежим.
На шоссе подымает руку. - Отвези, друг, обстоятельства.
- Бывает, - иронизирует  таксист. Машина долго плутает, в салоне  слышится храп,  и запах перегара..
- Эй,  гражданин,  приехали!
Храп  прекращается.
- Приехали, говорю!  Платить  будем?
Гражданин  лезет  в карман,  вытаскивает  горсть  мятых  бумажек.
- Все  в  порядке  шеф... Извини...
- Сам - то,  выйдешь?
- Не   вопрос! –   с достоинством  отвечает  тот.
   Он очень устал... Он вымотан... У него напряженный график...
День за днем, год за годом он отдает все свои силы,  весь  свой  недюжинный талант на благо общества.
Выкарабкавшись  из машины,  взглядывает,  на  единственные,  светящиеся   в  сумраке ночи, окна.
  Там,  за  плотно  прикрытыми  шторами,  ждет, вечно зареванная,  с  опухшими глазами,  жена  и  двое малых детей.
    Лоб  его  хмурится. Рот  крепко  сжимается.  Руки  в  карманах,  скручиваются  в  тугие  кулаки.